Трагедия началась с заурядного случая. Однажды, собираясь утром в институт, я неожиданно почувствовал себя плохо: закружилась голова, наступила резкая слабость. Свалился на диван. Раньше ничего подобного со мной не случалось, я был здоров и крепок, с детства дружил со спортом, дышал чистым воздухом тайги, ел натуральную лесную пищу. Даже мог вынести из леса после охоты изюбря среднего размера. Ничем не болел, о таблетках вообще не имел понятия. И вдруг такое происшествие.

«Скорая», больница и диагноз – гипертонический криз. Я расшифровал это слово по-своему – кризис, то есть, кранты. Врач дала таблетку и отпустила с миром, наказав наблюдаться амбулаторно.

Работая в тайге, я попадал в разные ситуации. Медведей бил, и они в долгу не оставались. Погибал и выживал, но никогда не испытывал страха. А вот идти в поликлинику означало признать себя ущербным, нежизнеспособным. Как оказалось, мои опасения были не напрасными.

Чувство дисциплины заставило перебороть себя и всё же явиться на приём к кардиологу. Как же я сожалею об этом поступке! Дальневосточный писатель Востриков однажды сказал мне: «Наши достоинства иногда превращаются в недостатки». Мудрые слова! Приём, ЭКГ, анализы… А потом сразивший меня наповал приговор: «Вы – сердечник», сопровождавшийся перечнем терминов мне непонятных, но звучавших страшно. Бодреньким голосом доктор добавила:
– Теперь вы наш пациент. Я помогу оформить инвалидность.

Для меня эти слова прозвучали как смертный приговор. С её стороны гуманнее было бы убить меня тут же, в кабинете. Как же так? Ещё вчера я был весел и здоров как сохатый, а сегодня уже инвалид! В голове тоже произошли негативные изменения. Возможно, немного крыша поехала, как говорят в народе. Начался скрытый процесс психологического саморазрушения, чему способствовали мои эмоциональность и излишняя мнительность.

К такому я не был готов. Если к таёжной жизни у меня спустя десятки лет выработался иммунитет, то к шестидесяти годам для жизни в обществе его не оказалось.

Деградация продолжалась. Ежедневно случалось несколько приступов, но никакое лечение не давало положительных результатов. На одном из приёмов кардиолог в сердцах призналась:
– Что же я натворила! Собственными руками загнала вас в болезнь.

Я тогда не мог понять её признания.

К лечению подключили психотерапевта, доктора медицинских наук. После осмотра врач уверенным голосом констатировала: не волнуйтесь, вылечу. Лечение оказалось стандартным – таблетки и уколы.
Шли месяцы, но моё состояние не улучшалось. Я с удивлением читал инструкции к лекарствам. Часто говорилось о многих побочных действиях, или вообще препараты в моём случае были противопоказаны. Получался парадокс: чем лечили, тем и калечили.

Изредка в качестве разрядки я совершал выезды в свою усадьбу в селе Соболеве. Ездил только в сопровождении жены. Однажды мы возвращались в Хабаровск, и нас остановили работники ГАИ в посёлке Переяславка. У проверявшего документы я зачем-то поинтересовался, нет ли в округе, в деревнях, каких-нибудь бабушек-целительниц. Спросил просто так, даже не надеясь на удовлетворительный ответ. И был приятно удивлён, услышав, что в посёлке Дрофа живёт такая бабушка, она помогает избавиться от головных болезней.

Гаишник рассказал, что его дочка однажды получила травму при спуске с горки на санках – сильно стукнулась о дерево. В больнице лежала долго, но безуспешно, а баба Зина вылечила её за три сеанса.

Через недельку мы с супругой снова выехали в тайгу. Проезжали мимо поворота на посёлок Дрофа, и я всё же решил заехать к бабушке, отбросив все сомнения. Выйдя из машины, увидел во дворе пожилую женщину, складывавшую дрова в поленницу. Повернувшись на скрип калитки, баба Зина покачала головой и сказала:
– Какой же ты плохой! – и повела в дом.

Жена осталась во дворе, решила помочь уложить дрова.

Войдя внутрь, я почувствовал благоприятную ауру, полную спокойствия и умиротворения.

С помощью расплавленного воска, влитого в кружку с водой, баба Зина определила моё состояние. Последовало часовое лечение руками, сопровождавшееся заговорами, молитвой и травами. Бабушка говорила тихим, спокойным голосом. Первый сеанс завершил получасовой сон. Для полного излечения требовалось пройти ещё два сеанса.

– Только не приезжай в выходные и по понедельникам, – попросила баба Зина. – Денег за лечение я не беру, только, если сможешь, привези продукты.

– Простите, если не секрет, откуда у вас дар целительства? – поинтересовался я.
– Это наследственное, от мамы, – пояснила бабушка Зина. – Вот у неё дар был очень сильным, не то что мой. Она поставила на ноги много людей. Говорила мне: «Если взялась за лечение, обязательно доводи до полного выздоровления больного. Халатности не допускай, иначе утратишь дар».

На обратном пути, выехав на трассу, я сразу почувствовал перемены в своём состоянии. В зеркало заднего вида увидел изменившееся выражение лица. Прежде бессмысленный, мой взгляд стал выразительным, глаза, бывшие до этого круглыми, сузились. На радостях даже перестал следить за приборами – не заметил, как у машины закипел радиатор.

В следующие визиты к бабе Зине к её молитвам и заговорам добавилась ещё одна процедура. Бабушка велела мне брать в зубы новенькое сито для просеивания муки и крепко его прикусывать. При этом она подушечками пальцев постукивала по деревянному ободку. Вибрация передавалась моей голове, действуя успокаивающе. Каково же было моё удивление, когда спустя много лет о таком способе лечения головы я прочитал в газете в статье известного медика!

После третьего сеанса я почувствовал себя здоровым. Знакомые мужики при встречах говорили, что уже не верили в моё выздоровление. Но потери всё же имелись: преждевременный уход из института, недоработка до полного стажа. Это сильно отразилось на семейном бюджете. Пенсию мне, кандидату наук, назначили на уровне уборщицы. Нехорошо повёл себя новый директор нашего вуза, хотя я входил в пятёрку наиболее продуктивных сотрудников. Я прервал работу над докторской диссертацией, после свалившихся на меня проблем стало не до неё. Ко всему прочему, указом Ельцина отменили льготы лицам, имеющим учёные степени и звания.

Вспоминая пережитое, уяснил для себя, что крайне некорректное и необдуманное поведение первого врача и повергло меня в тяжелейшее состояние, чуть не стоившее жизни. Почему-то врач не учла эмоционально-психологическое состояние пациента. И не нашлось ни одного медика, который объяснил бы мне, что гипертонический криз в 55 лет – вполне ожидаемое возрастное явление, причём легко устранимое. Организм человека – саморегулирующаяся система, способная ряд недугов лечить собственными силами. А такие мелочи, как давление или пульс, подвержены изменениям в течение дня, это реакция на погоду или внешние факторы. Для профилактики в первую очередь надо учить людей именно этому.

Слава Богу и бабушке Зине за моё исцеление. Помню, в восьмидесятые годы начались гонения на народных целителей. Невзирая на очевидные факты, некоторые мужи с умным видом заявляли – мол, наукой не доказано, что такие люди обладают даром исцелять. Хочу сказать убогой науке и убогим умом людям: у народных целителей это Божий дар, а у вас лишь картонные бумажки-дипломы, не всегда соответствующие истинным знаниям.

Проезжая через горку-виадук, я смотрел на дома посёлка Дрофа и мысленно благодарил бабу Зину за исцеление. Однажды поднялся на возвышенность виадука, начал говорить слова благодарности и вдруг почувствовал сильную боль в левой части груди. Прервав мысленный контакт, сразу понял, что бабушки Зины в этом мире больше нет. Царство ей Небесное!