Я училась в экономическом техникуме почти четыре года, поступила сразу после восьмого класса. «Стипу», как мы называли стипендию, получали небольшую, всего 30 рублей, но и её ещё нужно было заслужить, сдав сессию без троек. Поэтому уже после первого курса мы с девчонками каждое лето устраивались в детские лагеря, чтобы подзаработать.

Это было очень удобно. Мыли котлы и посуду, из которой кормили пионеров или студентов – в зависимости от того, кто отдыхал или работал в лагерях летом. Драили до блеска кухонные полы и столовую, чистили овощи, помогали готовить. Получали зарплату, к тому же нас кормили. Чем не жизнь? Вот только вставать на смену приходилось в четыре утра. Но нас, молодых и крепких, это тогда несильно пугало. Хотя после вечерних танцулек и прогулок по лесу дружной толпой утром так хотелось спать. Отсыпались мы только в выходные.

Работали два дня через два. В выходные я иногда ездила домой, но чаще оставалась в лагере. Тогда мы с подругами гуляли весь день. Перекусив, сразу шли загорать на речку, а вечером под орущий магнитофон пекли в лесу картошку. Было очень весело.

И вот окончен третий курс, сдана сессия, и мы с подругами снова едем в лагерь на заработки. Вещей с собой взяли немного, ведь всегда можно было смотаться домой на рейсовом автобусе. Но в тот раз я захотела взять с собой новые, очень мягкие и удобные кроссовки из синей замши. Полюбила их с первой же минуты, когда увидела эту волшебную пару на толкучке.

В восьмидесятые годы модные и красивые вещи в нашем городе продавались только там. Цены зашкаливали, но даже с учётом переплаты они того стоили. Фирменные джинсы можно было носить много лет, если аккуратно. Как и обувь. Всю «фирму» тогда делали очень качественно, поэтому люди её и ценили, хотя и отдавали за красивую обувь и одежду уйму денег. По тем временам отлично прошитые болгарские кроссовки из натуральной замши с белыми кожаными вставками стоили очень дорого. Я отвалила за них четыре своих стипендии, 120 рублей. Целое состояние!

Мама, увидев, как я укладываю вещи в дорожный баул и беру кроссовки, сказала:
– А это ещё зачем? Разве они тебе понадобятся в лагере?
– Понадобятся.
– В лесу? – не поняла матушка. – Ты же их там убьёшь за месяц. А потом в чём будешь ходить?

Но я же упрямая коза.

– Не убью, не бойся, – успокоила маму. – А если что, куплю новые. Надо же на что-то тратить зарплату.

Мать покачала головой.

– Ишь ты. Ну смотри, если испортишь новую обувь, сама будешь выкручиваться. Поняла?
– Всё будет просто отлично, мамуля, обещаю.

И, поцеловав маму на прощание, я упорхнула из дома.

Начальство нас уже хорошо знало, ведь мы в таком составе приезжали не первый раз. В том году в лагерь прибыли на практику студенты политехнического института. Нас быстро устроили и оформили кухонными рабочими с окладом 80 рублей. Моя смена начиналась только через три дня, но в столовой уже можно было перехватить еды. Домой я не поехала, и мы отрывались на вечерней студенческой дискотеке по полной программе. В лагере работали учащиеся из других городов нашей области. Мы быстро перезнакомились и везде ходили дружной оравой.

В первый же вечер я заметила, что одна из девушек не сводит глаз с моих кроссовок, в которых я повсюду щеголяла. Она выглядела чуть старше меня, скромно одетая, с простой стрижкой, обычной внешности. Однако я сразу отметила, что в своей компании эта девица явный лидер. Широкоплечая, выше среднего роста, крепкого телосложения, громогласная, она производила впечатление человека, который обязательно получит всё, что нужно, и добьётся своего любым способом. Так оно и вышло.

На следующее утро в нашу «дачку» настойчиво постучали.

– Вер, это к тебе, – сообщила моя заспанная соседка, открыв дверь.
– Кто там ещё? – удивилась я.

На пороге стояла та самая девушка. Она сразу взяла быка за рога.

– Верок, привет, тут такое дело… Можешь одолжить мне на вечер свои кроссовки? Очень надо. Понимаешь, я присмотрела одного паренька, хочу произвести впечатление. Вечером мы с ним пойдём гулять.

Она засмеялась, а я сразу как-то замялась.

– Вообще-то свои вещи никому не даю.
– Да ладно тебе, Вер, я же аккуратно буду носить, – стала убеждать меня девушка. – Только на один вечер, а?

Она всё ещё просила, но взгляд становился очень настойчивым, хотя рот растягивался в улыбке.

– Ну ладно, бери, – неуверенно сказала я. – Но только на вечер.
– Конечно-конечно, – закивала девица.

Я словно под гипнозом взяла кроссовки и положила их в пакет. Гостья буквально выхватила его из моих рук и быстро удалилась.

На следующий день я вышла на работу, но девушка так и не вернула кроссовки. «Что же я наделала? – ругала себя мысленно, намывая котлы. – Отдала любимую вещь какой-то незнакомой девке. Разве так приобретается авторитет? И перед кем? Эти студенты уедут, и ты больше никогда их не увидишь. Вот же дура, прости господи. А если она не вернёт кроссовки, что я матери скажу? Ведь предупреждала меня».

Вечером я отправилась на дачку, где жила та девица. Постучала, долго не открывали. Сердце моё упало: всё, пропали кроссовки. Уже собралась уходить, как дверь наконец-то открылась. На пороге стояла та девушка. Спросонок, нечёсаная, она поглаживала пузо.

– Ой, Вер, это ты? – зевнула она, удивившись. – А, за кроссовками. Извини, я сразу не пришла. Не могла я, – хохотнула. – Погуляли мы вчера на славу.

Деваха покопалась в тёмном углу и протянула пакет.

– Спасибо, Верок.

И быстро захлопнула дверь.

В пакете лежали мои кроссовки, заляпанные грязью, растоптанные, раздолбанные широченной женской лапой всего за одну ночь. Увидев, как мою любимую вещь уделала беспардонная дрянь, я заплакала от бессилия, а вспомнив, сколько денег на них ухнула, расстроилась ещё больше.

Весь вечер думала о том, что меня провели как последнюю идиотку. И ведь не предъявишь ничего, сама отдала фирменную вещь, своими руками. Но мне ещё повезло, потому что на следующий день деваха уехала и я больше никогда её не видела. А ведь она могла бы и прихватить мою обувь.

Кроссовки я, конечно, отмыла. Постаралась привести их в божеский вид, но синяя замша уже выглядела настолько потрёпанной, что вернуть первоначальное состояние было невозможно.

Когда я вернулась домой, мама, увидев уделанные дорогие кроссовки, заметила с грустью:

– Эх, донечка. Не научишься бережно относиться к своим вещам, ничего у тебя не получится. Смотри сама, тебе жить ещё долго-долго.

Я лишь вздохнула в ответ. Представляю, как бы удивилась и расстроилась мама, если бы узнала, что кроссовки убила вовсе не я. Тогда она посчитала бы меня настоящей размазнёй, к тому же глупой.

О том, что случилось, я маме так и не рассказала, но и свои вещи больше никогда никому не давала. Проучили меня на всю оставшуюся жизнь.