Я учусь в шестом классе, сижу дома, делаю уроки. В прихожей открывается дверь, это вернулась мама. Она ездила к своей младшей сестре, тёте Римме, та живёт в Зеленограде с мужем и двумя сыновьями десяти и трёх лет.

Теперь я слышу, как мама раздевается и шепчется с папой:
– Ну, как они там?

Вздох.

– Да как обычно, оба пьяные в доску. Мальчишки опять сами по себе, один на двери висит, другой на шкафу сидит.

Я уже знаю, что моя тётя и её муж – алкоголики. Не сказать, чтобы совсем запойные, оба работают, есть трёхкомнатная квартира, но любят, как говорится, заложить за воротник.

Квартира, правда, грязная, неухоженная. По стенам и потолку ползают тараканы, особенно на кухне, падают прямо в кастрюли на плите. Братья предоставлены сами себе. Где они, что с ними, никого не волнует.

Разговаривать с тётей Риммой бесполезно.

– А ведь такая девочка хорошая была, – сетует мама в прихожей. – Умненькая.

Моя мама и её сестра родились в приволжском посёлке незадолго до войны. Обычная для тех лет семья: отец работает, мать занимается детьми и хозяйством. Где-то даже повезло, у главы семьи была бронь на производстве, и, когда началась война, его не взяли на фронт. Но от смерти это не уберегло – умер от туберкулёза, оставив жену с четырьмя детьми на руках.

От горя бабушка слегла, на нервной почве отнялись ноги. Никаких пособий на детей тогда не платили.

Тут в дело вмешались родственники. На семейном совете приняли решено помочь – хотя бы одного ребёнка отправить к пожилой бездетной сестре отца. Её звали тётя Тоня, она жила в Москве и никогда не была замужем.

Самая младшая девочка, годовалая, к тому моменту умерла от воспаления лёгких. Единственного сына бабушка сама не захотела отдать. Моя мама, хотя и была ещё мала, но упёрлась, что называется, рогом и категорически отказалась ехать. А вот тётя Римма согласилась и переселилась в Москву.

Как я уже говорила, тётя Тоня была бездетной старой девой. Сомневаюсь, что идея заменить девочке-школьнице мать пришлась ей по душе. К тому же она ещё была и аккуратистка, так что из простецкого деревенского дома, где никто особо ничего не запрещал, Римма попала в чопорную, вылизанную до блеска городскую квартиру, где не дай бог сдвинуть кружевную салфеточку.

Девочку не любили, а скорее дрессировали. Тем не менее она окончила школу, институт, устроилась на работу в какой-то НИИ. А потом связалась с дурной компанией и начала пить. Там же и мужа себе нашла, такого же выпивоху.

– Ты посмотри, за кого выходишь, – увещевали мои мать и бабушка. – Он же алкоголик.
– У него такие красивые голубые глаза, – вздыхала Римма.

Они поженились, родилось двое мальчиков, но на желание опрокинуть рюмашку-другую это не повлияло.

Шли годы. Мальчики выросли и, как ни странно, стали вполне приличными людьми. Старший, Андрей, рано женился, причём на женщине старше себя, провинциалке, да ещё и с ребёнком. Сначала мы были не в восторге, но женщина оказалась простой и работящей: тут же открыла продуктовый магазинчик, потом родила Андрею дочку.

Почему Андрей не пошёл по матушкиным стопам? Сам он говорит, что насмотрелся на пьяных родителей и дал себе клятву не пить. Но я думаю, ещё и жена сыграла роль: работы в магазинчике много, крутились с утра до вечера, когда тут устраивать застолья? Мужик всегда при деле, да и жена непьющая, а одному гулять неинтересно.

Младший сын и вовсе удивил: сам, без репетиторов, окончил институт, стал программистом и уехал за границу. К сожалению, в дальнейшем его следы затерялись.

А что же тётя Римма? Её муж, отец мальчишек, окончательно спился и вскоре умер. Тётя Римма вышла на пенсию и пустилась во все тяжкие. Бесконечные попойки со скандалами, а то и драками следовали одна за другой. Как только она не чудила: и бездомных приводила с улицы, и аферистам верила, из-за чего однажды всё семейство чуть не лишилось квартиры.

Время от времени она, как и большинство алкоголиков, объявляла, что всё, завязывает. Будет вести себя прилично, забирать внучку из садика. В такие дни мама приезжала радостная: тётя Римма трезвая, убрала в комнате, готовит, ходили гулять. Но хватало её ненадолго.

Возвращаясь от сестры, мама рассказывала, что тётя Римма в очередной раз напилась, устроила скандал и колотила сковородкой по полу с такой силой, что в бетоне осталась вмятина.

А ещё старший сын Андрей случайно стал свидетелем неприглядной сцены. Тётя Римма, вроде бы трезвая, пошла забирать внучку из садика. Дорога шла через лес. Девочка зазевалась, а бабушка тем временем спряталась за кусты. Обнаружив, что она в лесу одна, пятилетняя девочка металась по поляне и плакала, а довольная бабушка стояла за кустами и смеялась.

После этого тёте Римме перестали доверять внучку.

– Я сказала ей, что столько пить нельзя, умрёт же, – задумчиво говорила мама.
– А она?
– Ответила, что слышит голоса и те ей обещали, будто проживёт до девяноста пяти лет.

Мама растерянно развела руки.

– Понятно, – резюмировала я. – Белая горячка.

Но это была не белая горячка, а что – мы не знаем до сих пор. Атеисты скажут – у тёти на почве алкоголизма развилась шизофрения или нечто подобное. Верующие объяснят, что алкоголиков берут в оборот бесы. Так или иначе, странности продолжились.

Каждый раз, когда мама ездила к тёте Римме, я ждала её возвращения с тревогой: что там ещё отчебучит тётушка?

– Представляешь, она стала понимать язык животных, – сообщала мама, раздеваясь. – Идёт в магазин, а навстречу женщина с собакой. «Ты дура!» – говорит собака Римме. «Сама дура!» – отвечает та. «А мне кобели не нужны!» – сообщает собака. «В чём дело?» – вмешивается хозяйка. «Ваша собака сказала, что ей кобели не нужны» – «Правильно, она у меня стерилизованная». Не знаешь, что и думать, – подвела итог мама.

Дальше – больше.

В выходные нас навестил Андрей и подтвердил, что тётя Римма начала чудить.

– Иду на кухню, а в коридоре меня останавливает мать, тычет пальцем в стену и шепчет: «Смотри, там же огромный зал».

Моя мать понимающе заохала.

– Зал, понимаешь. В стене, – продолжил Андрей. – И там будто бы стоят столы, горят свечи.

В следующий визит тётя Римма рассказала маме, как она путешествует по вселенной и как там всё красиво. А вселенную ей показывают некие новые друзья. Что это за друзья, мама расспрашивать не стала – вероятно, те самые, которые обещали тёте, что она проживёт до девяноста пяти лет.

Вскоре мама пригласила тётю Римму на свой день рождения. Я была против, тем более что в предыдущий раз тётушка нахамила всем гостям и страшно довольная уехала домой раньше времени. Но переубедить маму крайне сложно.

– Если бы ты знала, какой она девочкой была.

Мне кажется, мама чувствовала себя виноватой, что к суровой родственнице в Москву уехала тётя Римма, а не она.

Однако в этот раз тётушка вела себя на удивление прилично и никого не оскорбляла. Зато после застолья пришла на кухню, где я мыла посуду, и сообщила шёпотом:
– А я ведь в других мирах бываю. Знаешь, как там интересно? Вот вроде бы стоит шкаф, а через него пройти можно. Здесь ты так сквозь шкаф не пройдёшь.

Она хлопнула ладонью по стенке буфета. При этом так оживилась, что сразу стало понятно – не врёт, действительно «бывает».

Через несколько дней после застолья позвонил Андрей. Тётя Римма попала в больницу, и он только что говорил с врачом.

– Цирроз печени, последняя стадия. Врач сказал, она умрёт в течение года.

Мы с мамой переглянулись.

– Как? А голоса?

И обе поняли, что сморозили чушь.

Однако врачи ошиблись. Тётя Римма не умерла ни через год, ни через два, ни через три. Более того, продолжала привычную жизнь с попойками и скандалами.

Так прошло десять лет, на протяжении которых тётя Римма периодически лежала в психбольнице, завязывала, снова пила и почём зря гоняла домашних.

Теперь она окончательно убедилась, что голоса не врут. А раз так, зачем себя ограничивать? Всё равно доживёт до девяноста пяти.

Потом её разбил инсульт.

– Лежит в реанимации, не двигается, не говорит, – сообщил по телефону Андрей.

Стыдно, но первой моей мыслью было: хоть бы она в Новый год не умерла! Как раз приближались праздники, и мне хотелось отдохнуть, а не тащиться в мороз на похороны.

– Сколько ей сейчас? – спросила я мать.
– Семьдесят пять.
– Ещё двадцать лет должна прожить, если голоса не врали.

И тётя Римма выкарабкалась – начала вставать, речь частично восстановилась, только правая рука не слушалась.

К нашему удивлению, Андрей заботился о матери: взял напрокат специальную кровать, противопролежневый матрас, ухаживал тоже сам. А ведь ничего хорошего от матери за всю жизнь не видел.

Тётушка начала ходить, а потом даже и гулять. И снова принялась за старое. Денег ей Андрей, конечно, не давал, но она и тут нашла выход.

Однажды Андрей куда-то шёл по делам. Путь лежал мимо станции, около которой, как обычно, вертелись попрошайки. Одна из них показалась ему знакомой. Приглядевшись, он ахнул: мать. Выглядела она и в самом деле жалко: старая, худая, речь невнятная, рука болтается плетью, одета бедно. Подавали ей хорошо.

А Андрей-то ещё удивлялся, почему это она с прогулок приходит под хмельком, да ещё и сумку продуктов приносит.

Разговаривать с тётей Риммой, как вы понимаете, было бесполезно, удержать дома – невозможно.

– Замахивается своим костылём, толкается. Откуда только сила берётся? – удивлялась мать, возвращаясь в очередной раз от сестры.

Естественно, вскоре Андрей взвыл: ни отойти никуда, ни посидеть спокойно, ни отдохнуть, всё время надо мать сторожить.

Так тётя Римма оказалась в доме престарелых. Точнее, в частном загородном пансионате для пожилых.

Мама сначала расстроилась, но, съездив к сестре в гости, успокоилась.

– Всё прилично, чистенько, и кормят хорошо. А главное, оттуда выйти нельзя – все прогулки только по территории. Чекушку не купишь, и никто не принесёт.
– Ну, теперь точно до девяноста пяти проживёт, – сказала я.

Однако, как ни странно, тётя Римма прожила в пансионате всего год. Таинственная сила, поддерживавшая её, пока она пила, исчезла, как только тётя Римма вынужденно протрезвела.

– Сколько ей было лет?
– Семьдесят девять.
– Выходит, голоса ошиблись.
– Наверное, тоже были выпивши, – печально улыбнулась мама.