Эта дрянь цветёт и пахнет
04.06.2021 18:17
Выдернул жену за ноги из-под куста

Эта дрянь«Санаторий-профилакторий», «диетпитание», «профосмотр» – нынче слова-историзмы. А было золотое времечко, когда работяг после смены увозили в шикарных «Икарусах» за город в собственный бесплатный дом отдыха, где подвергали всевозможным лечебным и укрепляющим процедурам. Причём – держитесь крепче – на соседних массажных столах лежали директор большого завода и слесарь, главбухша и уборщица. Потом гуляли в сосновом бору, ужинали, смотрели кино, отплясывали на танцплощадках, а утром, отдохнувшие и освежённые, снова на работу. Такая практика сохранялась аж до девяностых.

Это ничего, что я только начала работать в заводской многотиражке – вот ещё устаревшее слово. Обнаружили студенческую болезнь, гастрит, – изволь оздоравливаться.

Моей соседкой по комнате оказалась женщина, которую из-за характерного желтовато-тёмного цвета лица я приняла за уроженку Средней Азии. Оказалось, родились на соседних улицах, зовут Тая.

Тая любила гулять и таскала меня с собой: от корпуса к пруду, от пруда к шоссе и обратно. Пока я лежала в грязевом обёртывании или расслаблялась в ванне, она терпеливо ждала в холле с вязанием. Как она вязала! За неделю из-под её быстрых худеньких пальцев вышел пушистый мужской свитер в крупных ромбах и косицах – произведение искусства.

– Ох и любит муж такую мастерицу.
– Ага. Как собака палку, – ответила она и без перехода вдруг спросила: – Думаешь, сколько мне лет?

На вид ей было точно за пятьдесят.

– Сорок пять? – польстила я.
– Тридцать семь нынче стукнуло. Всё из-за него, паразита.

Вечером в кинозале она незаметно, но энергично дёрнула меня за рукав.

– Видишь ту белобрысую с молодым мужиком? В своём репертуаре: успела уже, подцепила. Светочка из планового отдела. Вот так пара – гусь да гагара, она замужем, он женатик.

Утром в столовой торжествующе зашептала на ухо:
– О, вместе явились – не запылились. Вертихвостка бессовестная, скоро на пенсию, а никак не уймётся.

Я разглядела Светлану. Никак она не тянула на роль хищницы, роковой женщины-вамп, питающейся на завтрак мужчинами. Невысокая, полненькая, голова в обесцвеченных «химических» кудряшках…

Бурный Светланин роман был оборван на взлёте. Кто-то позвонил её мужу, и тот якобы в прямом смысле выдернул жену за ноги из-под куста. Посадил изменницу в «москвичок» и увёз. Не удержался – над её бровью нежно лиловел синяк.

Тая, укладываясь спать, бурно радовалась:
– Молодцы, догадались благоверному сообщить. Видно, ещё кому-нибудь перешла дорожку. А сколько мне крови попортила, ой-ой. Я, бывало, неделями не спала, тогда и выучилась вязать. Добрые люди посоветовали для успокоения нервов. Да не больно успокоишь: руки заняты – голова свободна. Вскакивала, бегала по дому, ревела. А хоть обревись – не ночует мужик дома. На работе женщины говорили: «Тая, ты вся чёрная стала». Вечером приду, сяду посреди комнаты на табурете и закоченею. Дочка маленькая за ногу дёргает: «Мамка, не молчи, разговаривай, боюсь». А у меня одна мысль: как он в эту самую минуту со Светкой любится и как их бог за это страшной казнью казнит, будь они прокляты, ненавижу. С пяти вечера, как с работы приду, начну под нос шептать: «Ненавижу», – и так до самой ночи. Дочка говорит: «Мамка, спать пойдёшь?» – а я: «Не-на-ви-жу».

Мы с ним год молчали. Если очень надо, оставляли записки на кухонном столе. Подружка сказала: «Вы ребёнка до психушки доведёте. Клин клином вышибают, или разводись на фиг, или любовника заведи». Зачитывала мне популярный перестроечный журнал: «Женщина, идущая по улице с высоко поднятым подбородком, имеет любовника». Цитировала модную писательницу: «Женщина, которая не имела любовника, ничего не стоит». Знакомая верующая сказала: «Разводиться нельзя. Это крест на всю жизнь, любит дочка отца – не сироти её. Бог тебе страдание даёт, значит, не забывает, любит. Радуйся, крест неси и терпи». Врачиха, наоборот, сказала: «Терпеть ни в коем случае нельзя. Всегда выплёскивай чувства наружу, проговаривай ситуацию. Когда и поругаетесь, покричите, что ж. В природе тоже не всегда тихо да ясно, бывают грозы, разрядка нужна даже природе, не то что человеку. А от загнанных внутрь переживаний всякая злокачественная дрянь образуется». Знаешь, почему я на грязи не хожу? – Тая щёлкнула кнопкой выключателя и отвернулась к стене. – Онкология у меня, права была врачиха. Вон и лицо пожелтело, на азиатку смахиваю. А эта дрянь цветёт и пахнет. За что? За что я наказана, а не она? Я у других мужей не отнимала.

И ещё глухо добавила:
– А про Светку… Это я вчера её мужу звонила. И нисколько не жалею.

Мы говорили со знакомой психологиней о том, что Светлана – лёгкий, любимый мужчинами тип женщины: порхающий мотылёк, «подобна ветреной надежде, резва, беспечна, весела».
Таисия – женщина второго, тяжёлого типа. Такие верны мужу и, в свою очередь, требуют от него всегда быть при них, как от вещи – быть их собственностью. Они часто угрюмы, темны лицом и мыслями, замыкаются в себе, срывают раздражение на детях, на престарелых родителях – тех, кто слабее. В них начинаются разрушительные процессы самоуничтожения. Получается замкнутый круг: из дома, где поселились тоска и злость, ноги снова и снова несут мужчину туда, где легко и весело. К женщине-ребёнку от женщины – ворчливой матери.

– Но она любит мужа и не представляет себя без него, – заступилась я за Таю перед психологом.
– Это не любовь. Она уже не мыслит жизни без ненависти и желания мстить. Питается негативными чувствами, а ненависть питается ею. Брось он гулять, твоя Таисия найдёт новый объект для обид, примется укорять, точить мужа, вспоминать его былые похождения.

Как-то, уже работая в областной газете, я в суде листала дела. Их объединяло одно: причиной преступлений стали семейные конфликты. Женское лицо на прикреплённой фотографии показалось знакомым. Обесцвеченные кудряшки, детская беспечная улыбка, зовут Светлана. Поступила в приёмное отделение больницы со множественными ножевыми ранениями: нанёс муж на почве ревности. На допросе обхватил голову руками и заплакал: «Замучила она меня, стерва, со свету сжила! Люблю я её, и с ней не могу, и без неё не могу».

На женщине всё заживает как на кошке. Света поправилась, выписалась, и ничто и никто не мешает ей отрываться по полной, мужа-то посадили.

Возможно, я ошиблась, и это была не та Светлана. Вот Тая – та увидела бы и сразу признала соперницу. Ожесточённо сверкая и звеня спицами над очередным пушистым свитером, сказала бы с удовлетворением: «Допрыгалась, вертихвостка. Наказал-таки бог».

Но Тая уже давно лежит в земле.

Нина МЕНЬШОВА
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №20, май 2021 года