Настоящая весна пришла в Дивеево на Страстной, а к Пасхе обосновалась окончательно. Всю Светлую седмицу стояло тепло, земля хорошенько просохла от весенней влаги.

Вера с утра орудовала в огороде, переворачивая лопатой жирные пласты земли, а потом разбивала их, ударяя плашмя. Пост отмолились, Пасху встретили, теперь самое время позаботиться о хлебе насущном. Да и соскучились руки по земле.

Утро плавно переходило в день, солнышко грело почти по-летнему. Хозяйка оглядела ровненькие грядки под редиску и зелень, осталась довольна. Затем мысленно распланировала оставшуюся территорию небольшого огородика. Взгляд скользнул по участку соседки за забором. Там с осени всё оставалось нетронутым.

«Что-то Валентины давно не видно, – подумала Вера. – Второй день в земле ковыряюсь, а у неё и не начато». Она собрала инвентарь и пошла завтракать. За чаем с остатками кулича Вера поглядывала в окно на крыльцо соседки, но та всё не появлялась. «Уж не случилось ли чего? – встревожилась женщина. – Зайду, проведаю».

Поднявшись на покосившееся крыльцо Валентининой избёнки, Вера прочла краткую молитву, постучала. За дверью раздалось чуть слышное приглашение войти. «Жива, слава Тебе, Господи», – отлегло у Веры, и она отворила дверь.

Несколько секунд глаза привыкали к полутьме. Окна в Валиной избе были занавешены, в комнате царил беспорядок. На столе скопилась немытая посуда, повсюду лежали крошки, какие-то таблетки. Рядом с открытой печкой валялись разбросанные дрова. У стены, увешанной иконками, на кровати лежала Валентина. Лицо её выражало изнеможение и унылость.

– Валя, ты чего?– оторопела гостья. – Заболела, что ли?

Хозяйка печально оглядела загоревшую от весеннего солнца соседку и трагически произнесла:
– Помирать я, Верочка, собралась.
– Как помирать? – всплеснула руками Вера. – Что с тобой?
– Всё, хватит, – Валентина кивнула на потолок. – Пожила на бренной земле, пора мне. Лежу второй день, не встаю. Конец чувствую.
– Погоди. А врача вызывала?
– И-и, милая! – выдохнула Валя. – Был у меня терапевт. Помнишь – этот  наш, молоденький? Да что толку. Прописал витамины и зарядку. А какая зарядка, когда человек помирает, издевается он, что ли? Одно слово – молодёжь.
– Так это… – замялась Вера. – Раз всё серьезно, может, батюшку позвать?
– Батюшку? – соседка на секунду задумалась. – А позови, что ж! Скажи ему: так, мол, и так – помирает Валентина.
– Ты держись, – перепугалась соседка. – Я к отцу Владимиру, мигом!

Вера собиралась после обеда в центр, но, забыв обо всём, помчалась к отцу Владимиру, что жил в старинном доме рядом с источником. Взяв благословение, выложила:
– Батюшка, Валентина помирать собралась! Вас зовёт.
– Помирать? – удивился священник. – Больна, что ли?
– Да вроде не болела в воскресенье, – пояснила Вера. – А сегодня я зашла – лежит, не встаёт. Помирать, говорит, буду.
– Ну, тогда надо идти, конечно, – кивнул священник. – Ступай с Богом по своим делам, не беспокойся. Я к ней зайду.

Вера заскочила домой за деньгами и сумкой и отправилась в центр. Там пробыла почти весь день – покупала семена и рассаду. Зашла в монастырь поклониться батюшке Серафиму, помолиться о рабе Божьей Валентине. Не забыла и о гостинцах для тяжко болящей: купила винограду, ломтик заграничного сыра и, скрепя сердце, потратилась на бутылку кагора – для укрепления здоровья.

Когда Вера возвращалась домой, солнце уже клонилось к горизонту. Открыла калитку соседского дома и опешила: умирающая Валентина как ни в чём не бывало орудовала в огороде граблями, собирая прошлогоднюю ботву в кучу.
– Валя! – обрадовалась Вера. – Слава Богу, живая! Что за чудо с тобой произошло?

Валентина выпрямилась и встала, опершись на грабли.

– Исцелилась я, – доложила соседка. И, помедлив, добавила: – Батюшка исцелил.
– Как это «исцелил»? – опешила Вера. – Он что, чудотворец?
– Не знаю, но похоже, что да.
– Как это случилось, расскажи.
– Расскажи да расскажи! – фыркнула соседка. Хотя видно было, что ворчит Валентина только для виду. – Ну ладно. Пойдём, присядем, расскажу.

Женщины присели рядом на чурбаки.

– Часу не прошло, как ты заглянула, – отец Владимир заходит, – поведала соседка. – «Что, Валентина, слышал, помираешь?» – спрашивает. Да вот, говорю, батюшка, помираю. Пора мне пришла. Пост отпостилась, а в пасхальные дни Господь, видно, и прибирает. Отец Владимир бороду погладил: «Ну что ж, коли так, давай к смерти готовиться по-серьёзному. Последние дни жизни надо благочестиво провести. Читай каждый день Евангелие и Апостол, постоянно. И семнадцатую кафизму, заупокойную, перед сном – обязательно. Потом приду тебя исповедовать и соборовать. А послезавтра, глядишь, причастишься, и – того!»
– Что «того»? – не поняла Вера.
– Того! – развела руками Валя. – В Царствие Небесное.

Она помолчала, потом добавила обиженно:
– А про доктора батюшка даже не спросил. И о здравии помолиться не предложил. Благочестивая смерть, говорит, желанный удел каждого христианина, всю жизнь к ней готовимся. А тебя Господь, мол, уже сподобил радости скорой встречи. Готова ты, значит.
– А ты? – Вере вдруг стало весело. – Обрадовалась?
– Какое там «обрадовалась»! – замахала руками Валентина. – Не готова я к скорой встрече. Поняла: рано мне.
– И всё прошло?
– Вот ты знаешь, чудо, – призналась Валентина. – Только батюшка за порог, а во мне откуда-то силы взялись. Встала, в комнате убрала, картошки наварила, рыбки пожарила. В огороде даже пошвырялась. Непростой он, батюшка наш.
– И правда, чудо, – Вера смотрела на ожившую соседку, улыбаясь. – А я тебе гостинцы принесла, для укрепления здоровья.

Она сунула руку в сумку и достала кагор.

– Ты, Верка, щедрая душа! – восхитилась Валентина. – Пойдём, я тебя сазаном угощу. И по рюмочке употребим, укрепим здоровье.

Вера не стала возражать, и вскоре подруги сидели за столом перед горячей сковородкой с картошкой и жареной рыбой.

Наутро, когда Вера вышла сажать редиску, Валентина уже бороновала новенькую грядку, напевая вполголоса пасхальные стихиры. Вера улыбнулась и крикнула через забор:
– Христос воскресе!
– Воистину воскресе! – прилетел бодрый ответ.

Валентина ожила окончательно.