«Ты только прикажи, и я не струшу, товарищ Время, товарищ Время», – задушевно пел с экрана легендарный герой Павка Корчагин. А затем отправился прокладывать узкоколейку.

Паша Корчагин, как и его вымышленный однофамилец, так же неистово всю жизнь рубился, но не ради победы революции, а для достижения финансового благополучия. Когда пионеры дружно шли на сбор металлолома и макулатуры, Пашка разыскивал конторы, куда этот хлам можно сдать и заработать хоть 2 копейки. Одноклассники одержимо собирали коллекции – этикетки от спичечных коробков, марки, значки. Особенно ценились фантики от импортных жвачек! Пашка тоже начал собирать раритеты, ведь всегда находился какой-нибудь ненормальный, готовый отвалить целых 10 копеек за редкий экземпляр.

Однажды батя съездил в командировку в Москву и привёз сыну упаковку фломастеров из 24 штук. Павлуша покумекал и решил: оптового покупателя на бесценный товар не найти. Тогда он на перемене устроил бойкую розничную торговлю. Каждый фломастер шёл по 20 копеек, деньги по тем временам немалые. За этим занятием его застала классная руководительница и ужасно рассердилась: как советский пионер может заниматься столь позорным делом – торговлей. Она вызвала в школу родителей. Дома отец крепко выдрал Пашку ремнём.

– Это что же ты творишь, паршивец! Меня, коммуниста и рабочего человека, позоришь! Говори, барыга, зачем тебе деньги понадобились? – отец был по-настоящему расстроен.

Пашка громко рыдал, но объяснить, зачем ему деньги, не мог. Какое-то неведомое чувство настойчиво шептало ему в ночной тиши: «Деньги должны быть, и много!»

Мама его жалела и повторяла: «В нашу породу пошёл».

Жила когда-то в Саратове зажиточная купеческая семья. Торговали зерном и мукой, растили сыновей и дочерей, пока не случилась революция и экспроприация. После чего всех погнали на Урал.

Возможно, в хитросплетении генов коммерческий талант по наследству достался и Пашке, так что желание зарабатывать деньги было у него в крови. А в остальном он обычный мальчишка: учился сносно, хулиганил в меру, гонял с приятелями в футбол и заглядывался на девчонок.

В восьмом классе их повезли на Юг, в трудовой лагерь, собирать помидоры. Всё здорово – лето, солнце, море, да ещё и кое-какие деньги за работу заплатили! Перед отправкой домой, пока ждали поезд на железнодорожном вокзале Одессы, одноклассники, следуя указаниям родителей, кинулись покупать фрукты для домашних заготовок на зиму. А Пашка отправился скупать в привокзальных ларьках заколки для волос, зажигалки с яркими наклейками, ручки с разноцветными стержнями и прочий «шурум-бурум», который в портовом городе считался ширпотребом, а на уральских просторах поднимался до уровня заграничной диковинки.

По приезде распродал всё с 200-процентной прибылью. Девчонки щеголяли в модных заколках «банан», старшеклассники в туалете прикуривали от зажигалок с голыми красотками, а Корчагин враз стал человеком известным и уважаемым. Но самое главное – он наконец-то осознал: наибольшее наслаждение дают даже не деньги, а сам процесс. Купил – продал – заработал – опять купил, и так до бесконечности.

В старших классах он уже отчаянно фарцевал. Сначала брал товар на реализацию, но потом появились связи, наладил свою сеть. Фарцовщик – занятие опасное! Он, как минёр, ошибается только раз. Лишь однажды в «ментовку» загремишь – сразу под колпаком окажешься, могут уголовное дело завести и посадить. Но Корчагину везло, хотя случалось всякое.

Окончив школу, Пашка подал документы в торговый техникум, но на экономический факультет по конкурсу не прошёл. Зато его с удовольствием взяли на отделение «организация общественного питания», где он стал единственным представителем мужского пола, что принесло массу приятных нюансов. В общем, жизнью Пашка был вполне доволен, но когда ему исполнилось восемнадцать, Родина потребовала исполнения воинского долга.

На призывную комиссию он явился в такой глубокой тоске, что даже военком это заметил.

– Боец, почему вид несчастный? Девчонка, что ли, ждать не хочет?

Корчагин поднял на бравого капитана горестный взгляд и уже собирался сказать, что девчонки постоянной у него нет, ждать некому, но в этот момент у него случилось озарение.

– Она сказала, что не любит меня, – почти простонал Корчагин. – Я сначала отравиться хотел, потом с крыши спрыгнуть. Но меня родители дома заперли, тогда вены порезал…

Корчагин вытянул руку, где на запястье имелось несколько глубоких царапин. Буквально несколько дней назад мать припахала его собирать на даче ягоды с колючего куста крыжовника. Капитан смотрел не мигая, а во взоре явно читалось: «Суицидника нам только не хватало».

Корчагина прямо из военкомата отправили на консультацию в психоневрологический диспансер. В приёмном отделении его встретил весёлый старичок с бородкой клинышком.

– Ну-с, молодой человек, на что жалуемся? – поинтересовался доктор.
– Чертей вижу, – неуверенно сказал Корчагин, к встрече со специалистом он был не готов.
– Любопытно! И что же они делают?
– Скачут по мне как бешеные! Танцуют и поют! – крикнул Пашка и от отчаяния сам запел: – И вновь начинается бой, и сердцу тревожно в груди, и Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди.
– Вижу, юноша, совсем вам не хочется в армии служить, – усмехнулся доктор.

Дверь кабинета резко распахнулась, и на пороге появилась девушка в яркой курточке.

– Дед, привет! У тебя деньги есть? – заметила Пашку и удивилась: – А ты что здесь делаешь?
– Наташа, ты же не дома, можно было и постучать, – укоризненно проговорил доктор.

Корчагин эту девчонку хорошо знал, она из школы №77 с английским уклоном, там учились дети начальников. Кроме того, она была постоянной клиенткой и жадно скупала косметические новинки. А где брала деньги на французскую пудру «Ланком» по 25 рублей и наборы «Пупа» за 80 целковых – Корчагина не интересовало.

– А, поняла, от армии отмазаться хочешь! – рассмеялась Наташка и обратилась к доктору: – Дед, сделай ему справочку! Он заплатит.
– Юноша, выйдите в коридор! – строго приказал доктор.

Пашка не знал, чего стоило Наташке уговорить деда положить его в стационар на обследование. А вот ему «белый билет» и полное освобождение от строевой службы стоили недёшево. Чемодан импортного тряпья в подарок избалованной девице, три недели в отделении среди буйных психов и пожизненный запрет на вождение любого вида транспорта.

По окончании техникума он получил распределение в какую-то богом забытую столовку. Чистил овощи, разделывал кур и прикидывал, как жить дальше. Там же познакомился с рубщиком мяса, корейцем Витей Кимом. Парень тот был весёлый, шустрый, хитрый.

– У тебя деньги есть? – заговорщицки поблёскивал глазками Витя. – Давай в Китай махнём, добра наберём, здесь продадим.
– Ща! Путёвку домой за мой счёт приобрести хочешь? – ржал Корчагин.
– Мой дом здесь! Да я почти русский. Но в Китае раз сто был, вот не веришь мне, а зря.
– Да кто ж тебе поверит.

Весело препираясь, они разрабатывали план совместного бизнеса. Для начала сгоняли во Владивосток посмотреть, что там делается, на границе с Китаем. Ходили же российские купцы за три моря, а им нельзя?

Нужны были машины. Нашли автобазу, которая занималась грузоперевозками для «Союзвнештранса», подружились с водителями, пообещали нормально заплатить, чтоб на обратном пути, когда из Владика машины пойдут пустые, загрузили левый товар. Взяли на рынке пару точек, наняли продавцов, дали кому надо на лапу. Но главное, следовало понять, каков спрос, ведь именно он рождает предложение! Хотя в стране дефицита особенно ломать голову не стоило.

От одежды и обуви сразу отказались. Гораздо выгоднее возить бытовую технику – миксеры, тостеры, фритюрницы, скороварки и пароварки. Все эти чудеса производили на неизбалованных советских женщин гипнотическое воздействие. И те с готовностью открывали кошельки.

К тому времени, когда в стране открылся «свободный рынок», парни уже прочно стояли на ногах. Корчагин заимел в частное пользование несколько грузовых автомобилей. Знакомый директор автобазы продал почти новенькие машины за полцены, а по документам они прошли как амортизированные, списанные, непригодные к использованию. Ким окопался в Китае, он отвечал за связи с поставщиками и своевременную погрузку. И товар поменялся, теперь это были стиральные машины, кондиционеры, телевизоры, видеомагнитофоны, копировальные машины и прочая оргтехника.

Корчагин, как честный «комерс», лично сопровождал машины. Пришлось засучить рукава и основательно разобраться, что такое международное право в области поставки товаров, изучить таможенные декларации, а заодно освоить язык, на котором «перетирает братва», когда даёт добро на прохождение транспорта через свою территорию. «Лихие девяностые» набирали обороты, и жить следовало по законам нового времени.

В маленькую комнатушку при складе, так называемый офис, к Корчагину заявились гости. Товарищи были серьёзные, ходили под известным авторитетом «в законе», имя которого вслух поминать не хотелось.

– Здравствуй, Павлуша, говорят, ты всё в заботах. Как в Китае дела? – вежливо начал разговор худощавый седой мужчина.
– Не знаю, я там редко бываю. Китаем мой друг занимается, – уклончиво ответил Корчагин.
– Это хорошо, когда друзья есть. Хорошо, когда они помогают. Мы ведь все братья, и все друг другу помогать должны. Под одним богом ходим…

Корчагин молчал и не перебивал Седого.

– Хотим тебе дружеское сотрудничество предложить. Ты ведь не против?

Корчагин кивнул. От подобных предложений трудно отказаться. Как оказалось, ничего особенного они не просили. Машины из Владика шли практически пустые. Корчагин всякий раз наизнанку выворачивался, чтоб загрузить их хоть чем-нибудь и не гнать порожняк. Но что найдёшь в городе, когда все заводы стоят. Неужели, как дореволюционные купцы, везти мёд, воск, пушнину и пеньку?

А тут новые друзья чинно и благородно грузят в машины громоздкие ящики, наглухо обшитые деревянными досками, без маркировок и каких-либо опознавательных знаков. По документам идёт металлический лом. Задача проста: перевезти товар через границу и не задавать лишних вопросов. За всё это ему полагается защита и поддержка во всех начинаниях.

Корчагин, покумекав, решил, что здесь есть выгода. На волне разгула частного предпринимательства он прикупил несколько пустовавших помещений в центре города – детскую библиотеку и музыкальную школу. Площади стояли уже отремонтированные и ждали, когда в них переедут холодильники и телевизоры. Однако времена неспокойные! Но теперь, при поддержке «друзей», о безопасности бизнеса можно не беспокоиться.

Единственным недовольным человеком оказался Витя Ким. На китайских харчах он основательно разъелся, стал вальяжным и почти круглым. Его глазки превратились в щёлочки бойниц грозной цитадели, откуда он метал злобные взгляды в сторону неприятеля. Неприятелем в данном случае Витя считал Корчагина.

– Ты магазины открыл, а я что, побоку? Почему мне не сказал? Я бы, может, тоже посильно вложился! – с трудом скрывал раздражение Ким.
– Витёк, ты свою долю всегда имеешь, жаловаться тебе не на что. Машины мои, и магазины я на личные деньги открыл, – урезонивал партнёра Корчагин.
– Зачем с бандитами связался? – не останавливался Витя.
– Витёк, ты в Китае расслабился, нюх потерял! У нас сейчас все предприниматели бандиты!
– А откуда ты знаешь, что они в своих ящиках везут? Может, ядерные боеголовки.

К консенсусу не пришли, расстались холодно. Витя вернулся в Китай обиженный и обозлённый.

– В этот раз, Павлуша, наши ребятки с тобой прокатятся. Ты не против? – сиропился Седой.

Корчагин глянул на лица «ребяток» и мысленно перекрестился. Рожи жуткие! Любой из ребятишек молча перережет человеку горло и вспорет живот. Да и ящики с грузом на сей раз были особенно мрачные и громоздкие.

Три тягача, утробно рыча, шли друг за другом, а в хвосте колонны пристроился джип с группой сопровождения. Корчагин сидел рядом с водителем в кабине головной машины. По территории Урала и Сибирскому тракту проехали без приключений, но на границе Дальневосточного округа начались странности. То и дело к колонне пристраивались легковушки с местными номерами и упрямо следовали рядом, потом исчезали, но всякий раз возвращались, словно выжидали удачного момента. Корчагин нервничал и уже не сомневался, что в скором времени случится нечто страшное.

День близился к вечеру, машин на дороге не осталось. Из неотвратимо наступавшей темноты на встречной полосе ярко блеснули фары. Корчагин и водитель на секунду ослепли, зажмурились и прикрыли руками глаза.
– Мать твою! Что за му… – выругался водитель, но закончить не успел.

Прогремело несколько выстрелов, веером разлетелись осколки лобового стекла, водитель уронил голову на руль, а Корчагин успел скатиться вниз и вжаться в пол кабины. Машина резко остановилась, в хвост её крепко поцеловал шедший следом грузовик. Вокруг стрекотали автоматные очереди, звучали крик, злобный мат – всё смешалось в жуткую какофонию. «В бензобак попадут, и хана. Надо выбираться», – почему-то спокойно подумал Корчагин. Приподнялся и неуклюже вывалился из кабины на землю. Упал в жидкую грязь, смешанную со снегом, и замер у колеса. Что делать дальше, он не знал. Рядом с ним остановились ноги в тяжёлых ботинках, один из уголовников нагнулся и хищно оскалился.

– Не боись, комерс! Ща мы их поджарим! – успокоил он Корчагина и сунул ему в руку пистолет.

Корчагин, если б мог, спрятался бы с головой в дорожной жиже. Пистолет жёг руку и ничего хорошего принести не мог. Погибать на дороге, отстаивая чьи-то интересы, ему совсем не хотелось, а хотелось жить как можно дольше, спокойно и счастливо.

Видимо, «группа сопровождения» своё дело знала. Они достали гранатомёт, и вскоре одна легковушка моментально превратилась в огненный шар, а вторая взрывной волной была отброшена далеко в сторону, перевернулась и тоже загорелась. Корчагин утопил лицо в луже и вдруг начал молиться, нужные слова брались неведомо откуда: «Господи, спаси и сохрани!»

– Комерс, ты жив? – вывел его из забытья голос братка. – Всех положили, можно дальше ехать.

Посчитали потери: один водитель убит, двое ранены. Грузовики пострадали, но ехать можно, и «секретный» груз не тронут. Группа сопровождения тоже уменьшилась на два человека. Трупы положили в кабины, прикрыли одеялами. Если остановят и будут задавать вопросы, скажут, что сменщики устали и крепко спят. А тела нападавших и горевшие машины убирать с дороги не стали – пусть местные менты разбираются.

По приезде во Владивосток Корчагина ждал ещё один сюрприз. Витя исчез! Телефоны не отвечали, в квартире и офисе никого не было. Раньше такого никогда не случалось, обычно Витя в назначенный день и час ждал прибытия транспорта с уже готовым к погрузке товаром, получал свою долю и, прощаясь, весело махал вслед белым платком. Корчагин метался по городу в поисках приятеля, но безрезультатно. Партнёр испарился!

– Не парься, комерс! Слинял твой кореш, точняк, это он подставу устроил. Мы сейчас груз сольём, отдохнём немного и сами его поищем, – утешали урки.

Корчагин и не сомневался, что происшествие на дороге не является случайностью. Витя знал время и маршрут, но не подозревал, что сопровождать их будут серьёзные ребята. Скорее всего, навёл местную братву, пообещав, что в машинах сокровища.

Но для чего он это затеял? Досадить хотел? Убить?

Корчагин загнал грузовики в гараж, водителей озаботил ремонтом, а сам поехал в Китай за товаром. Но странное дело, чем больше он работал, тем тоскливее ему становилось. Закончив дела, решил расслабиться, выпил водки и вызвал девочек. Однако ни первое, ни второе удовольствия не принесло и от муторной тоски не избавило.

Корчагин стоял у окна гостиничного номера и смотрел в темноту. Вернее, ночь была только на небе, но стоило опустить глаза, как яркие неоновые огни ресторанов, дискотек и игорных залов рассыпались во все стороны. Китай не спал! Корчагин грустно взирал на человеческий муравейник, и вдруг захотелось чего-то большого и настоящего, стабильного и нерушимого. Чтоб быть всегда уверенным в завтрашнем дне, чтоб не лежать, дрожа от страха, в липкой грязи под капотом машины, не вжимать голову в землю под свистящими пулями, а приходить каждый день домой, в свой личный мир, где тебя ждут и любят.

На самом высоком здании красовались огромные красные буквы Commercial bank. «Надёжно, как в банке», – тихо сказал сам себе Пашка.

Спустя неделю он вернулся домой, и там его уже ждали. Седой, как всегда, начал ласково: «Ты, Павлуша, провинился, и отвечать придётся». Корчагину всё это надоело. Ни дураком, ни трусом он не был, поэтому оправдываться не стал, а заявил:
– Хочу с вашим смотрящим встретиться. Тема одна есть.

Седой криво ухмыльнулся, но пообещал посодействовать.

Корчагина подвезли к добротной дачке. Седой распахнул калитку, из густых кустов высунулся мордатый парень с винтовкой, но, увидев Седого, молча кивнул и снова исчез в малиннике. Седой сорвал с кустика ещё зелёную ягоду, отправил её в рот и смачно прожевал.

– Павлуша, к теплицам иди, там тебя ждут.

Корчагин осторожно пробирался между грядок, пытаясь не наступить на молоденькую рассаду. Теплицу нашёл быстро, но внутри, кроме огурцов, никого не оказалось. Корчагин громко чертыхнулся и вдруг услышал за спиной сдавленное рычание. Огромная немецкая овчарка щетинила шерсть, скалила клыки и уже готовилась к броску. А рядом со зверюгой стоял лысенький старичок в спортивных трениках с вытянутыми коленками и в клетчатой рубашке, стянутой узлом на впалом животе.

– Здрасьте, я на встречу приехал, – начал неуверенно Корчагин. – Вы могли бы хозяина позвать?

Собака зарычала ещё громче, а старичок засмеялся скрипучим смехом. Верхняя челюсть у дедушки была золотая, а нижняя – стальная. На бледной груди задвигалось живописное полотно из крестов и куполов, но самым жутким в его облике были глаза. Холодные, ледяные, почти белые. «Волчара! Загрызёт и не почешется», – подумал Пашка. Рядом с хозяином овчарка уже не казалась такой страшной.

– Пошли, поможешь мне усики у клубники обрезать, – приветствовал его хозяин.

Пока обрабатывали грядку, немного побеседовали.П артнёра Витю нашли и по справедливости наказали. Вечная ему память! Ценный груз не пострадал, но возникли проблемы, которые пришлось решать. Вот почему машины у него забирают как компенсацию за моральный ущерб. Корчагину жаль было терять фуры, на них, на кормилицах, весь бизнес построен. Но тут не поторгуешься.

– У меня мать недавно кошку взяла, а прежнему хозяину пять копеек за неё дала, чтоб животина в новом доме прижилась, – невзначай заметил Корчагин.

Хозяину понравилась эта шутка с намёком, он засмеялся, щёлкая железными зубами. А Корчагин набрал в лёгкие воздуха и разразился продуманной и отшлифованной речью «по понятиям».

– Мы с братвой лаве подняли, но с канителями, сколько хороших пацанов положили, и овцы мешают работать. Короче, предлагаю новую тему: открываем банк, затягиваем комерсов, чинуш, которые в доле. А там гособлигации, федеральное бабло, авизо…

Хозяин слушал молча и явно заинтересованно. Затем потрепал собаку за ухо и задумчиво сказал:
– Хорошая нынче молодёжь растёт, образованная. Пойдём, Лаврентий, проводим гостя.

Впервые за долгое время Корчагин уснул спокойно. Он опять договорился с товарищем Время – понял, куда дует ветер и какие перемены наступают в стране. Трупы и горящие машины больше не в моде, ведь деньги можно делать из воздуха, сидя в чистеньком банковском офисе.

Через пару-тройку лет хозяина овчарки Лаврентия всё же подстрелили. На пышные похороны съехался народ «в законе» со всего региона. Могли начаться разборки и делёж территорий, но товарищ Время уже поменялся и диктовал свои законы. Корчагин под это дело ловко выскользнул из петли криминала и стал легальным, всеми уважаемым бизнесменом.

А в остальном у Павла Сергеевича было всё как во сне: дом полная чаша, жена красавица и двое сыновей, образованных умников.