Служил у нас на приходе интересный батюшка, отец Николай. Родом из Николаева, с виду – обычный сельский мужик. Проповеди произносил без излишеств и «поэзии», строго по существу. Раньше работал прорабом, привык, чтобы у него на объекте всё действовало чётко, вот прежняя привычка и на амвоне пригодилась. Как ни странно, но при этом батюшка Николай был, как метко выразилась одна наша интеллигентная прихожанка, «человеком тонкой душевной организации». Он со своей малоросской прямотой умел разглядеть в человеческой душе такие уголки, которые порой и нам самим не всегда понятны.

Отца Николая очень чтили приходские старушки. Батюшка всегда встречал бабушек с неизменной улыбкой, охотно общался с ними, задерживался, чтобы благословить каждую, терпеливо выслушивал жалобы на погоду и высокие цены на семена. Неудивительно, что отца Николая после службы неизменно окружала толпа старушек и отпускала не скоро.

Священник никогда не ругал бабушек за то, что те шипели на нерасторопных «захожан». А когда другие верующие жаловались ему на таких старушек, даже защищал их: «Их ведь тоже можно понять. Они ведь при Сталине церковь спасали, иконы прятали». А мне однажды произнёс смешные, но мудрые слова: «Кто от бабок в церкви ни разу не получал, тот спасаться не начинал».

А как исповедовал отец Николай своих пожилых подопечных! Я не раз слышал, как они умилялись: «Думала, сейчас уж мне точно достанется от батюшки – ведь такие грехи! А он ласково так: «Ну, ничего, милая, ну бывает, что поделать». Я после исповеди как на перине очутилась».

Но у батюшкиной любви имелась и обратная сторона, которую бабки боялись как огня. Если к тяжким порокам отец Николай относился снисходительно, то, отчитывая бабушек за мелочи, частенько превращался в сущего инквизитора. Прихожанки больше всего на свете страшились исповедоваться батюшке именно в незначительных прегрешениях, особенно накануне больших постов. Они прекрасно знали, что отец Иоанн гораздо мягче исповедует, а отец Андрей – очень вдумчиво, но всё равно, когда наступала пора отвечать за разговоры на лавочке или опоздания на службу, вздыхали и послушно становились в очередь к любимому и грозному отцу Николаю.

Временами отец Николай входил в такой раж, что его отповедь кающейся грешнице была слышна всему храму.

– Как?! – громко возмущался батюшка у аналоя. – Как у тебя вообще язык поворачивается такое говорить – «Модный приговор», батюшка, в пост смотрела»? Я тебе покажу «Модный приговор»! И с Богом тебе хорошо, и в аду тебе тёпленько? Я тебе такой «приговор» устрою – ты у меня из епитимий не вылезешь!

Несчастная трепетала, остальные исповедницы стояли, склонив головы.

– Батюшка, а не слишком ли вы их? – спросил я однажды священника.
– В самый раз, – улыбался отец Николай. – Ты думаешь, они не знают свои великие грехи? Знают отлично. И за аборты всю жизнь мучает совесть, и за измены, и за воровство… Как тут не простить?

– Это понятно, – кивнул я. – Но я о другом. Вы так их за телевизор распекаете, будто они убийство совершили.

– А это в каком-то смысле пострашнее убийства, – огорошил меня отец Николай. – Меня так в семинарии один батюшка учил. «Большие грехи – как огромные валуны на берегу, – говорил он. – Каждый прекрасно видно, его легко найти. А мелкие грехи – словно мелкие камушки, галька без счёту. Тысячи, десятки тысяч камушков, рассыпанных повсюду. Если замешкаешься, забудешь, немного отойдёшь в сторону – как потом найдёшь свои камни? Поэтому мелкие грехи нельзя недооценивать. Если вовремя с ними не бороться, они скапливаются огромной массой и в итоге становятся тяжелей самых тяжких грехов, утягивают человека на дно». Поэтому с бабушками в этом отношении надо быть строгими. Ведь им скоро с Богом беседовать. С большими «камушками» вроде бы рассчитались, а горы мелкого песочка куда деть? А песочек тот взлететь не даёт.

Но при этом отец Николай считал, что даже самые несносные бабушки появляются в церкви не просто так. У батюшки вообще была любимая присказка: «У Бога просто так ничего не бывает».

– Спустя годы я понял одно: церковные старушки – это лучшая школа смирения, – говорил батюшка. – И для прихожан, и для нас, священников. Даже когда они тебе встали поперёк горла, вдруг понимаешь, что злиться не надо, нужно всё решать добром. А иногда даже с юмором. Одна такая шутка моему приятелю однажды чуть боком не вышла.

И рассказал забавную историю.

– Лет пятнадцать назад мой знакомый батя, отец Александр, работал с молодёжью, – вспоминал отец Николай. – Приходилось ему воцерковлять трудных подростков, разных неформалов. Впрочем, панки в церкви в те годы уже мало кого удивляли. Да и ребята они, как правило, весёлые и открытые, на разговор шли охотно. Очень много среди них действительно искренних людей. А вот представителей более радикальных субкультур в храме отцу Александру встречать до тех пор не доводилось.

Как-то раз кто-то из пацанов попросил батюшку разрешения привести своего знакомого, сатаниста. С Церковью он не во всём согласен, но интересуется Библией. Хочет прийти в храм, но стесняется – говорит, что верующие его имидж не поймут, а от него он не собирается отказываться.

Что было делать отцу Александру? «Да пусть приходит, – сказал он мальчишке. – А от верующих мы его защитим».

В храм отца Александра тогда ходила пожилая женщина, которая любила всюду совать свой нос и читать нотации: не так приложился, не так покрестился, женщинам в брюках нельзя. А уж сколько раз на молодёжь набрасывалась – не счесть. Батюшка Александр терпел её из последних сил.

И вот в храм явилось нечто. Это был парень в длинном кожаном плаще и огромных шипованных ботинках. Грива иссиня-чёрных волос, пирсинг в носу. Губы покрашены чёрной помадой, веки тоже обведены чёрным. В довершение образа блестели глаза в белых контактных линзах, делавших молодого человека похожим на вампира.

Первым парня-гота заметила та самая бабка.

– Что ты тут делаешь?! – начала орать. – Это святое место!

– Всё нормально, он ко мне, – подоспел отец Александр. И зачем-то пошутил: – Это наш новый диакон. Пойдёмте, отец Валерий, я вам всё покажу.

Старушка беззвучно открывала рот, а потом вылетела из храма.

Вскоре в епархию посыпались письма разгневанной общественности. Отца Александра обвиняли в том, что тот пригрел сатанистов и сам, вероятно, тайный сектант. Автора писем, кстати, на приходе больше никто не видел. Зато спустя полгода раб Божий Валерий уже без боевой раскраски принял святое крещение.

Много интересного рассказывал отец Николай о бабушках. Говорил – до сих пор встречаются такие типажи, что никакому Лескову не снилось. Он даже вывел свою «классификацию вредных церковных старушек».

Первая группа – бабушки, которые ходили в церковь ещё в советское время, натерпелись гонений и привыкли жить в храме, как в осаждённой крепости. Они делают замечания небрежным прихожанам, потому что в прямом смысле слова привыкли так хранить Церковь. Вот и стоят за неё по-прежнему насмерть, как боец с гранатой в руке, потому что иначе не умеют. Но такие старушки – уже уходящая натура.

Вторая категория пожилых женщин – те, кто пришёл в Церковь в девяностые, когда храмы только заполнялись новыми верующими. Эти бабушки иначе смотрят на мир. Для них важно не столько соблюдение церковных традиций, сколько незыблемость порядка вещей в храме. Постепенно они убеждаются, что это и есть фундамент, на котором держится вся церковная жизнь. Поэтому расставлять бесконечные «пасьянсы» из свечек или следить, чтобы женщины приходили в длинных юбках, для таких старушек важнее молитвенного настроя в храме. Эта самая «шипящая» категория бабушек. Но их тоже становится всё меньше – по крайней мере, в крупных городах.

Третья категория – самая вредная. Их часто и «бабушками» назвать можно с натяжкой. Как правило, это дамы за пятьдесят, нередко очень хорошо следящие за собой, но с неуловимым флёром, который обычно сопровождает женщин с несложившейся судьбой. Часто приходят на службу при полном параде – в лучших нарядах и украшениях. С другими верующими держат дистанцию. Такие импозантные прихожанки, как правило, всегда чем-нибудь недовольны. До «захожан» им нет никакого дела, а вот людей, постоянно посещающих храм, едят поедом – вместе с хором, бабками за свечной лавкой, алтарниками и священником. И посмотрели на них сегодня не так, и народ слишком толпится, и служба невыразительная, и вообще, в этой церкви всё не так!

Подобные вычурные «старушенции» – конечно же, штучный товар. Но, по словам отца Николая, наихудший вариант – когда вредная старушка одновременно воплощает качества второй и третьей категории. Вот от таких бабушек действительно спасу нет – высокомерие и недовольство они сочетают с рвением не по чину и часто пытаются заправлять всем на приходе. Бывали случаи, когда такие бабки собирали вокруг себя костяк преданных «помощниц», оттесняли на второй план церковных старост и начинали самовольно решать бытовые вопросы. Например, куда переставить храмовые иконы, что делать людям, желающим принять крещение, обвенчаться или отпеть родственника. И если священник проявляет слабоволие, такие бабушки будут верховодить общиной. Увы, прецеденты случаются.

Однажды я сам наблюдал в храме такую даму. В тот день воскресная литургия пришлась на Восьмое марта. Возможно, именно по этой причине на службу пришло мало женщин. Батюшки после литургии привычно подавали прихожанам крест для целования, поздравляли с воскресным днём. Дошла очередь и до прихожанки, которая по всем параметрам подходила под «третью категорию» вредных старушек. Очень эффектная леди, в красном пальто и столь же элегантной красной шляпе. Нет, такие прихожанки никогда не носят косынки!

Дама сияла ярким пятном в серой очереди подходивших к кресту мужиков. Когда батюшка поднёс крест к её губам и поздравил с воскресением Господа нашего и Спаса Иисуса Христа, женщина поцеловала распятие, а потом неожиданно возмутилась:
– Благодарю вас, конечно. Но вы не забыли, что сегодня также Восьмое марта? Почему меня никто не поздравляет?

Немая сцена. И тут из алтаря вышел старенький иеромонах, отец Митрофан.

– Подождите, пожалуйста, – попросил он даму и вышел в боковой придел алтарной части. Позвал кого-то из алтарников, которые украшали храм цветами к праздничному дню. Через минуту в руках у отца Митрофана сиял роскошный букет.
Он приблизился к недовольной особе и вручил цветы.

– Сердечно поздравляю вас с Восьмым марта! – провозгласил батюшка. – Будьте всегда такой же красивой, как сейчас. Сил вам душевных, веры, надежды и любви. Пусть только любовь правит нашим миром!

Дама слушала всё это с раскрытым ртом. Пробормотала: «Спасибо. Вы меня очень тронули». Затем улыбнулась и вышла из храма.

Я был поражён смирению отца иеромонаха. И сразу вспомнил слова отца Николая о том, чему можно научиться даже от самых вредных женщин в церкви.

И ведь они правы, наши батюшки. Потому что как ни крути, у Церкви женское лицо.