Так шутят злые духи
02.07.2021 00:00
Нужно уезжать как можно скорее

Так шутятПервой тебя встречает в доме Георгия Алексеевича закопчённая от времени печка-буржуйка, враскоряку стоящая в сенях. Первая мысль – её ремонтировали и забыли убрать в сарай. Или знакомые оставили у Алексеича на пару недель. Печка торчит бельмом посреди светлых дощатых пространств, и её действительно хочется поскорее куда-нибудь задвинуть с глаз долой. Но, как оказалось, печке здесь самое место – хозяин любит что-нибудь чинить в холодных сенях, которые прогревает буржуйкой. Печка напоминает дяде Жоре о Казахстане.

– Ох, знала бы ты, какая у нас была летняя кухня в Павлодарской области, – цокает языком Георгий Алексеевич, пустившись в воспоминания. – К матери постоянно заходили соседки на чай с лепёшками, она рада была всех угостить. Хорошая печь в Казахстане – это всегда уважение.

Мой муж познакомился с дядей Жорой на выставке рыболовных принадлежностей. Тот приехал из Оренбургской области, искал какую-то штуковину для спиннинга. Супруг посоветовал хороший вариант, мужики разговорились. Георгий Алексеевич пригласил его на рыбалку, зазывал в гости. Мы бывали у него пару раз, муж привозил дяде Жоре приятные подарки. Помню, как Алексеич расхваливал финский рыбачий нож.

Георгий Алексеевич – потомственный комбайнёр. Родился в Казахстане, затем перебрался с семьёй в Курган, но там что-то не сладилось, в итоге осел под Оренбургом. Говорит, были варианты переехать в большой город, но не смог.

– Настоящий павлодарский комбайнёр не может без степи, – смеётся дядя Жора. – Поэтому и выбрал окрестности Оренбурга, тут почти такая же степь, как в детстве.

Даже дом Алексеич построил похожий на родительский. И окна – огромные, почти панорамные, море света. А откроешь их, когда дует восточный ветер, – запах полыни наполняет всю комнату.

К степи дядя Жора относится с величайшим почтением, даже с каким-то религиозным чувством. Просыпается до рассвета и, если позволяет здоровье, выходит встречать солнце, а вечером провожает закат. Иногда берёт горсть земли в ладонь, перебирает её, гладит.

– Дядь Жор, зачем вы так делаете? – спросил его однажды муж.
– Степь любит того, кто любит землю, – ответил Георгий Алексеевич. – А землю надо любить как ребёнка, вот и весь секрет. Меня этому ещё в детстве научил один старик-казах. Он много рассказывал интересного, учил, как правильно относиться к жизни, как понимать мир, как жить по-человечески. Звали его Абай, но мы, мальчишки, чаще называли просто дедом Сашей.

Георгий Алексеевич налил нам душистого чаю с каким-то странным перечным ароматом.

– Старый Абай знал про степь всё, – продолжил комбайнёр свой рассказ. – Даже агрономы из соседних колхозов ездили к нему советоваться, когда лучше начинать сев, чтобы собрать хороший урожай. Радиоприёмники в те времена имелись не в каждом доме, такая беднота царила. Но дед Саша точнее любых метеорологов мог поведать о погоде в степи на ближайшие дни. Однажды даже предсказал пожар в соседнем районе – тот и случился. Степь занялась со всех сторон, кошмарнее картины я не видел. Лесной пожар страшен, но от него хотя бы можно попытаться убежать. А степной пожар – настоящий ужас без конца, ветер мгновенно разносит пламя, и если идёт стена огня, от неё нигде не укрыться. Тогда казахи послушались старого Абая, много людей удалось спасти.

Я помню деда Сашу лет с девяти, это начало шестидесятых. Его лицо всегда напоминало мне высохшую тыкву – тёмное, сморщенное от постоянной жизни на солнце. Сколько лет Абаю, не знал никто, но уже тогда он был глубоким стариком. Ещё дед Саша очень не любил Хрущёва, особенно за освоение целины. Нам, мальчишкам, часто показывал пальцем на огромные тучи чёрной пыли, которые во время сильного ветра летали над горизонтом, – так безжалостные вихри уносили драгоценный слой плодородной земли, сводя на нет все людские подвиги и неимоверные победы над природой. Ещё Абай любил говорить, что нельзя пахать степь как вздумается, это большой грех, потому что степь живая, и помнит всё, и обязательно отомстит человеку. Так оно в итоге и вышло.

Дед Саша рассказывал удивительные вещи. Таких историй я больше не слышал ни от кого. Мы, пацаны, очень любили послушать деда Сашу. Он учил нас уму-разуму, а потом обязательно что-нибудь вспоминал, рассказывал.

– Вот, ребята, многие из вас уже пионеры, – покачивал он головой. – А знаете ли вы, что в степи живут духи?
– Духи? – смеялись мы. – Скажешь тоже, дедушка Саша. Всем известно, вера в духов и во всякие привидения глубоко антинаучна и является пережитком тёмного прошлого.

Но дед Саша нас не ругал. Лишь посмеивался:
– Ох, наверное, я и сам старый тёмный пережиток.

Мы хохотали, а Абай продолжал:
– И всё же они есть, и к ним нужно относиться с уважением. Вот вы видели в степи кулпытасы?
– Видели, конечно, – кивали мы дружно. Кулпытасы – древние могильные камни, разбросанные по бескрайним просторам, их устанавливали на местах погребения знатных казахов много веков назад.
– Когда трактор проходит по этим местам во время пахоты, вскоре начинается гроза, – напоминал старый Абай. – Духи гневаются.

Мы вспоминали рассказы отцов – и точно, часто грозы обрушивались будто из ниоткуда на бригаду во время пахоты целинных земель.

– Многие мёртвые, кто упокоен в степи много веков, продолжают общаться между собой, – говорил дед Саша. – Иногда их можно услышать, а иной раз духи даже дают себя увидеть.
– Это как? – удивлялись мы.
– Бывает так: идёшь по степи, вокруг самые обычные травы: тюльпаны, полынь, дырису, или ковыль по-вашему. Ничего необычного. Но порой натыкаешься на небольшой холмик, а там растут такие травы и цветы, словно из сказки, которых здесь никто никогда не видел, и названий-то у них нет. А какой запах источают! Это значит, дух степи дал себя увидеть, сейчас он расположен к тебе. Смотри на цветы, наслаждайся их видом и ароматом, но не вздумай рвать или нарушать покой этого места. Старики рассказывали, как в былые времена один парень нарвал целую охапку, хотел произвести впечатление на девушку из богатого рода, что жила в соседнем селе, – парень её долго добивался. Идёт домой радостный. Вдруг смотрит: а у него в руках вовсе не дивные цветы, а самые обычные жёсткие травы. Потом тот парень тяжело заболел и уехал лечиться в город. Вот так дух степи наказывает человека за дерзость.

Ещё в степи есть такие места, где лучше вообще не находиться. Сейчас о них мало кто помнит, а раньше многие старики знали. В тех краях духи делят границы между своими владениями, собираются на совет. Эти места охраняют самые страшные силы, и лучше им не попадаться ни днём, ни ночью.

Помню один случай, ещё до войны. Одному человеку потребовалось везти грузовик, нагружённый всяким казённым добром, через участок степи, где не было дорог, только одна едва заметная колея. Старики его предупредили: «Если жизнь дорога, не сворачивай с колеи, что бы ты ни увидел. И лучше вообще не смотри по сторонам, иначе пропадёшь». Но как водителю не смотреть по сторонам? Хмыкнул парень, поблагодарил дедушек из уважения. Но те сразу приметили, что глаза у молодого человека смеялись, значит, не поверил предостережению.

Парень исчез, будто и не было. Его потом искали, в степь выезжала милиция, даже аэроплан летал, но ни водителя, ни машину так и не нашли. Старики говорили, будто на той дороге можно увидеть странные вещи, манящие взор и сводящие с ума. Например, рассыпанные золотые монеты на обочине. Или озеро с чистейшей прозрачной водой – какой шофёр откажется охладиться после дня, проведённого в раскалённой кабине? Вот только озера там нет и никогда не было. Так шутят злые духи, стражи опасных мест.

Но самую загадочную историю нам рассказал не дед Саша, а его сосед, казах Кайрат. Оказалось, раньше они со старым Абаем жили в другом месте, а после войны перебрались в наше село.

«Все мы знали, что старый Абай умеет говорить со степью и она его слушает, – рассказывал Кайрат. – Однажды он гулял по степи и принёс странного жука, показал мне. Я таких никогда не видел – огромный, с ладонь, переливается всеми цветами. Я рот открыл от удивления, а старый Абай вздохнул и сказал: «Степь говорит, что идёт большая беда, которую люди прежде не знали. Нужно уезжать отсюда. Расскажи всем – так говорит старый Абай». А времена послевоенные, голодные, люди сидели без денег, без еды. Да и как уедешь? Из колхозов тогда просто так не отпускали. Я его переспрашиваю: «Дедушка Абай, что нам грозит?» А он отвечает: «Не могу сказать, но уезжать нужно как можно скорее».

Многим тогда Абай советовал уехать, но хотя его и уважали, а всё же мало кто слушал, посмеивались про себя, крутили пальцем у виска. Уж не знаю, как ему это удалось, но Абай добился разрешения на переезд. Ещё несколько семей уехало с ним. А всего пару месяцев спустя в степь начали приезжать военные, много военных. Закипело строительство. Тогда уже совсем стало трудно уехать.

Иногда приезжали «газики» с людьми в форме, которые предупреждали, чтобы население не паниковало – через день будет сильно трястись земля. И только много позже мы узнали, что под Семипалатинском построили полигон, где испытывали атомные бомбы. Сотни бомб! А ведь мы жили рядом с границей зоны испытаний. Никого не эвакуировали, люди продолжали выращивать хлеб, пасти скот. Но радиацию нельзя посадить за бетонный столбик. Очень много людей из родного села заболело, другие умерли от онкологии, рождались дети-уроды. А нас всех спасли слова старого Абая, ребятишки. Вот так его степь предупредила».

Поэтому я часто выхожу в степь и разговариваю с ней. Никаких секретов дед Саша мне не оставил, но сам так поступал. Я беру горсть тёплой земли и слушаю степь. И временами мне кажется, что она тоже меня слышит.

Олеся БАЛАКИРЕВА
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №24, июнь 2021 года