СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Все чудеса света Как устроены небоскрёбы, и почему они больше не нужны
Как устроены небоскрёбы, и почему они больше не нужны
05.08.2021 00:00
Как устроены небоскрёбы, и почему они больше не нужныНебоскрёбы похожи на динозавров. Огромные. Для кого-то страшноватые, для кого-то прекрасные. Динозавры росли и развивались миллионы лет и вымерли, достигнув совершенства. Небоскрёбы ещё растут и усложняются, но похоже, что пик их строительства пройден. Скорее всего, в ближайшие годы эта отрасль будет угасать.

Признак истинной высотки
Сейчас в мире имеется пять тысяч действующих небоскрёбов, строится около девятисот, но при этом строительство четверти из них заморожено. С большой вероятностью этот долгострой не оживёт уже никогда, а новые будут запускаться всё реже. А кроме того, немало уже достроенных, но заброшенных зданий.

Впрочем, оставшиеся высотки прослужат века. Если, конечно, их не сметёт природная или техногенная катастрофа.

Я живу на предпоследнем этаже 25-этажного дома. Специально выбирал квартиру повыше, поскольку несколько лет провёл на первом этаже. Там был ад – постоянная война со случайными прохожими, решившими покурить под твоим окном или поорать в телефон часа в три ночи. Мячи с футбольной площадки часто залетали в окно. Автомобили дымили, разогреваясь.

В высотке жить куда комфортней. Воздух чище, шума меньше, обзор лучше. Но стали посещать тревожные фантазии. А если завтра война? Высотный дом превратится в мишень. Отключат энергию – насосы перестанут качать воду наверх, лифты остановятся. Люди начнут искать приют на нижних этажах и в подвале, а верхушка дома придёт в запустение. А если пожар? Проседание грунта? А если…

Можно представить, как возрастает этот риск в настоящих небоскрёбах.

Мой дом по нынешним временам не удивляет масштабом и не относится к числу небоскрёбов. Чтобы попасть в этот разряд, зданию нужна не столько этажность, сколько высота от 150 метров. Поэтому любая из сталинских высоток – это небоскрёб, а вот наше 70-метровое здание выглядит гигантским разве что в сравнении с пятиэтажками. Но даже в нашем доме есть новации и предохраняющие технологии. Несколько лифтов, электрические плиты вместо газовых, дополнительные насосы для подкачки воды.

А в настоящем небоскрёбе всё куда сложнее. Это высокотехнологичная машина, почти космический корабль. Кроме того, каждый небоскрёб делается по отдельному проекту. Он всегда неповторим. Китайцы, правда, налепили много копий знаменитых американских высоток, но копиями они являются только снаружи, а внутренние инженерные решения всё равно другие. Небоскрёб – это всегда индивидуальность.

Другой обязательный признак истиной высотки – отсутствие несущих фасадов. С древности опорой здания являлись его стены. В небоскрёбе не так. Его фасад обычно подвешен на внутреннем стальном каркасе. У здания обычного типа – скелет наружный, как панцирь у черепахи. А металлическая сердцевина небоскрёба напоминает скелет позвоночных животных. Его стены – это всего лишь «кожа», защищающая от солнца, мороза и ветра. И эта «кожа», по сути, висит на внутреннем каркасе.
Собственно, это и позволило поднимать башни так высоко. Если бы высотки опирались на каменные стены, то нижняя часть этих стен была бы такой толстой, что в ней не осталось бы места для помещений.

Мама – металлургия, папа – подъёмник
Небоскрёб называли детищем стали и лифта. Действительно, надёжная и дешёвая сталь для опорных конструкций появилась во второй половине XIX века, тогда же изобрели и прообраз современного лифта. Его главной особенностью стал не просто подъём кабины на тросе – это умели и в Древнем Египте, – а страховка от падения. Только когда из падающего лифта начали выскакивать железные лапы, гарантированно останавливающие свободный полёт, – человечество морально созрело для пользования этой штукой.

Электричество при внедрении лифтов сыграло второстепенную роль. Некоторое время подъёмные устройства вообще работали на паровой тяге. Конечно, скорость не та, а котлы для выработки пара занимали слишком много полезной площади, но, в общем, худо-бедно система работала. А вот без гарантии безопасности прокатиться на ней согласились бы только экстремалы.

С появлением безопасного, а затем и высокоскоростного лифта потолок для роста зданий не то чтобы исчез, но скакнул на огромную высоту. Резко изменились понятия престижа и удобства. Ещё недавно самым дорогим считался первый этаж. В той же дореволюционной России его мог занимать какой-нибудь генерал, над ним селился купец, над купцом снимала квартиру учительница, а уже над ней, на четвёртом этаже, селились бедные студенты или обслуживающий персонал – прачки, дворники.
Это и понятно. Потопай по крутым лестницам, потаскай наверх продукты и воду.

Лифты всё изменили. Теперь залезть повыше хотели богатые и сильные, чтобы наслаждаться видами, отделить себя от народных масс и поплёвывать вниз на неудачников.

Кстати, вскоре выяснилось, что для пассажира лифта гораздо важнее меньше ожидать вызванную кабину, чем быстро в ней доехать. Стали продумывать схему работы подъёмных механизмов. Вывели оптимальное количество кабинок, распределили подъём по чётным и нечётным этажам, создали отдельные пересадочные площадки.

Тогда же стало понятно, что с ростом этажности здания растёт и пространство, отведённое под лифтовые шахты и подсобные помещения. Значит, уменьшается полезная площадь, которую можно сдать или продать. Это стало одним из главных ограничителей роста небоскрёбов. Без него здания полукилометровой высоты появились бы ещё в первой половине прошлого века.

Земля и воля
Сейчас апартаменты в небоскрёбе – престижная штука стоимостью до сотни миллионов долларов, а в первых высотках квартир вовсе не было, здания сдавались исключительно под офисы. Причём эти конторы получались тесными и душными. Системы кондиционирования не существовало, кроме вентиляторов. Работа привязывалась к световому дню, поскольку тогдашние лампы были тусклыми и перегревали небольшое помещение.

Вообще-то спрос на высокую недвижимость возник из-за земельной тесноты в крупных городах Америки. Пока хозяева заводов держали свои конторы рядом с предприятиями, такого не было. Но в конце XIX века бизнесменам стало неудобно метаться от завода к банку или бирже, и они предпочли поселиться рядом с банками.

Деловая жизнь начала сливаться в крупные центры, и цена земли там взлетела. Выходом стало строительство очень высоких зданий на небольших и очень дорогих участках.

И такой участок следовало ещё добыть! На практике целых земельных кусков, пригодных для большой стройки, в городском центре не осталось. Застройщику приходилось собирать отдельные лоскутки территории, пока не сложится пазл. Сначала скупались дорогие кусочки, прилегающие к главной финансовой артерии города, например к Уолл-стрит. Такие приобретаются любой ценой. А потом можно и сэкономить. После скупки первой линии владельцы тыловых участков земли понимают, что их собственность теперь имеет цену лишь как участок под снос, иначе есть печальная перспектива никогда не увидеть солнца из-за спины высотки.

Впрочем, хозяин – барин. Заставить продать своё владение никого нельзя. Известны упорные землевладельцы, умершие в тени небоскрёба на своих маленьких отрезках, но не уступившие их строительной корпорации из принципа.

Жертвы стройки

Ещё в XIX веке нормой гибели рабочих на стройке считался один труп на этаж. Притом дома были низкими.

Строительство небоскрёбов подняло технику безопасности на высоту. Всё потому, что жизнь и здоровье стоили денег. Понимая, что находятся в зоне риска, пролетарии страховали свою жизнь. Сначала добровольно, потом на страховку у них просто изымали часть зарплаты. О степени риска для каждой специальности можно судить по отчислениям. В 20–30-х годах страховой платёж плотника на стройке составлял 4,5 процента от заработка, каменщика – 6, клепальщика – 25 процентов!

Как видно, клепальщики считались почти что смертниками. Их задача – сажать по месту и закреплять стальные балки, составляющие каркас небоскрёба. Работали небольшими бригадами. Всё происходило на большой высоте, на узких металлических балках, без касок и страховочных креплений. Иногда срывались строители, иногда железные детали и молотки падали вниз, убивая прохожих.

И вот тогда уже забеспокоились страховые компании, которым приходилось возмещать ущерб. Страховщики настояли на изменении технологии и организации работ. В результате смертность серьёзно снизилась. Где-то до одного человека на двадцать этажей. Так, на стройке знаменитого 102-этажного «Эмпайр-стейт-билдинг» погибло «всего» пять человек за полтора года.

Недаром же у многих народов в древности существовала «строительная жертва» – когда человека просто заживо замуровывали в фундамент башни или моста. Здание, возведённое без такой жертвы, считалось ненадёжным. Христианская церковь долго не могла побороть варварский обычай.

Когда высотки были небольшими
«Эмпайр-стейт-билдинг», кстати, построила автомобильная компания «Дженерал Моторс». Одной из задач было сделать здание выше, чем у конкурента «Крайслера», закончившего свою высотку годом раньше. В данном случае соревнование имело практическое значение. «Крайслер» вышел на рынок не так давно, сделал себе имя быстро и шумно. Выскочку следовало осадить. Победа в гонке небоскрёбов работала лучше всякой рекламы. Если наше здание круче, значит, и машины мы делаем лучше – внедрялось в сознание потенциального покупателя.

Задача была выполнена. Более того, 440-метровый «Эмпайр» оставался высочайшим зданием мира с 1931 по 1970 год. Его авторы изначально запланировали такое лидерство, поскольку рассчитали, что строительство выше 350 метров экономически убыточно. С этой высоты начинает резко расти площадь подсобных помещений и лифтовых шахт, а полезное пространство стремительно уменьшается. Построив здание заведомо выше убыточного уровня, строители поступили как игрок на аукционе, заявивший такую высокую цену, которая отсекает конкурентов. Технически можно расти вверх и дальше. Но зачем? Это же всё-таки бизнес, а не реализация подростковых комплексов.

А в 1970 году «Эмпайр» всё-таки обогнали башни-близнецы Всемирного торгового центра. Что интересно, против их строительства выступали владельцы «Эмпайр», обвинявшие строителей «близнецов» в недобросовестной конкуренции.

Так или иначе, башни построили, планку высотности взяли. И с этого момента небоскрёбный бизнес всё меньше является бизнесом и всё больше превращается в гонку престижа. Небоскрёбы теперь – не столько проекты корпораций, сколько символы государства. Их окупаемость стала мутноватой, как спортивные рекорды под допингом. Зато высота уверенно приближается к километру, и, скорее всего, в ближайшие годы уйдёт за эту черту.

При этом технически возможно построить даже трёхкилометровый небоскрёб. Такой проект существовал в 60-е годы, его разработали советские архитекторы по заказу японцев. В фантастическом здании, имеющим форму горы, должно было разместиться до полумиллиона жильцов и арендаторов. Целый город!

Но зачем создавать такой муравейник даже на ограниченной территории японских островов – неясно. Так или иначе, проект положили под сукно. Хотя время от времени о нём вспоминают и грозятся воскресить.

Бесконечный тупик

Современные небоскрёбы часто выше предшественников и почти всегда совершеннее. Например, новая башня Всемирного торгового центра хотя внешне и повторяет разрушенные террористической атакой, сделана более прочной. Толщина планок, из которых собраны металлические каркасы, увеличена в полтора раза. Переделаны системы пожарной безопасности, и антиогневая изоляция, безусловно, круче той, что была в 1970-е годы.

Принцип спасения людей в случае катастрофы тоже изменён, и это касается большинства небоскрёбов, построенных после 11.09.2001. Стало ясно, что сделать аварийные выходы более безопасными можно, но нельзя гарантированно обеспечить спасение всех выходящих. Спуск больших толп в экстремальной ситуации непредсказуем, ведь речь идёт о сотнях этажей. Многие могут просто не успеть выйти до того, как огонь или взрывы перекроют выходы. Скорость у людей разная, они мешают друг другу, паника обязательно сыграет роль. Кстати, спускаться по лестнице с верхних этажей не намного легче, чем подниматься.

Поэтому лучшим вариантом признано строительство несокрушимых убежищ в середине небоскрёба. В таких герметичных прочных сердцевинах люди смогут переждать пожар, а потом их спасут.

Высокое здание обязательно атакуется ветрами. Оно имеет запас устойчивости и может покачиваться без риска упасть. Но это неприятно для находящихся внутри, вплоть до морской болезни. В старых небоскрёбах решали эту проблему, делая жёстче внутренний скелет. В центре современных зданий подвешивают тяжёлый маятник, компенсирующий колебания.

В самой высокой на данный момент дубайской башне «Бурдж-Халифа», кроме собственно высоты, есть много интересных новинок. Например, аромат, разработанный специально для замкнутой системы кондиционирования этого здания. Он ненавязчив, приятен, и его ни с чем не спутаешь. Эксклюзивный запах создан только для этого небоскрёба.

Новшеств в небоскрёбном бизнесе много, но они не меняют картины в целом. А картина такова, что дальнейший рост зданий и строительство новых небоскрёбов миру не нужны. Прежние-то девать некуда.

Первыми из гонки небоскрёбов официально выходят китайцы, успевшие настроить самое большое количество высоток. Причём целые кварталы таких гигантов простаивают без арендаторов. Си Цзиньпин, пришедший к власти в 2012 году, сразу заявил, что стране пора отказаться от «странной архитектуры», не копировать Запад, а вернуться к истокам.

И с 2012 года строительство высоток в Китае действительно начало сворачиваться. Это, безусловно, сигнал для остального мира.

Павел БУРИН
Фото: Александр КЛЕПИКОВ


Опубликовано в №29, август 2021 года