Все они оказывались очень самостоятельны, умны, хитры и недоверчивы. Первая наша Зинка, уходя гулять в форточку – у нас был высокий первый этаж, – возвращалась через входную дверь и научилась звонить. Наша дверь со стороны площадки была обита толстым войлоком для тепла, кошка взбиралась по нему, как по лестнице, и нажимала кнопку звонка носом. Открываешь дверь – а она висит на уровне глаз.

Котят она рожала исправно и очень часто, хотя материнский инстинкт у неё практически отсутствовал. Родит, дней пять полежит с ними в чемодане и смывается за новой партией. А мы с мамой из пипетки выкармливали её пищащее потомство.

Ещё одна серая Зинка обитала у мамы на Украине. А когда мы жили в Североморске, у мужа на службе из подвала вылезло четыре голодных котёнка. Он позвонил и спросил, кого брать – мальчика или девочку. Я попросила девочку. И вот муж привёз полудикое шипящее серенькое существо, никакой благодарности к нам не испытывающее и совершенно не дающееся в руки. Уж как он с матросом этого котёнка ловил, а потом извлекал из нашей машины – отдельная история.

На сегодняшний день этой хитрющей серой морде 11 лет. Мы, помня о б…ой сущности кошек с таким именем, сразу её стерилизовали, чтобы с котятами потом не заморачиваться. И правильно сделали. В Североморске она жила только в квартире, на улицу мы её выводили на шлейке. А приехали сюда, в Воронежскую область, и она поняла, что попала в кошачий рай… У неё сразу случился душераздирающий роман с соседским сиамским котом. Это была настоящая любовь. Зинка сидела на каком-нибудь окне в доме – у нас тогда шёл ремонт, – и внизу под окном обязательно сидел её преданный кавалер. Он уже нас не боялся, и мы к нему хорошо относились. Увы, впоследствии он трагически погиб прямо на глазах у Зинки – съел отравленную мышь.

В общем, похоронили мы его. А Зинка потом шесть лет ни одного кота к себе не подпускала. И вот только сейчас у неё снова отношения с белым и пушистым соседским котом, живущим, кстати, у тех же самых хозяев.

Зинка, конечно, сделалась спокойнее. Вальяжно ходит только по своему подворью, ей уже неинтересны чужие дворы и коты, кому надо – сами придут. Даже иногда стала демонстрировать мне свою любовь и нежность, но на руки всё равно никогда не идёт. Очень хорошо понимает, когда я куда-нибудь уезжаю и вытаскиваю чемодан. Сразу начинает нервничать, бегать, мяукать, глядя мне в лицо, и сильно на меня обижается. После моего возращения часами демонстрирует обиду, не подходит, пока я её не сгребу и не потискаю как следует.

Однажды меня не было дома четыре месяца, а когда я вернулась, через несколько дней муж уезжал в санаторий. Я вытащила чемодан в комнату. Что было с кошкой! Она стала так орать и нервничать, что я схватила её под мышки и, глядя ей в вытаращенные глаза, громко сказала, что это не я еду, это Женя уезжает! И она сразу всё поняла и успокоилась. Я с ней могу разговаривать, как с человеком. Другой вопрос, что, всё понимая, она продолжает вести себя, как ей нравится. За что ей и влетает от меня. Ругаюсь, но при этом самые лучшие кусочки подсовываю ей.

Кормлю и её, и кота Ваську одним кормом, но Зинке всё равно всё в первую очередь. За что я их люблю, сама не понимаю. Одна уборка за ними сколько сил отнимает, корм немыслимых денег стоит. Но гляну на эти морды – и умиляюсь.

Каждую весну я, матерясь, начинаю большую стрижку нашего кудлатого Василия, чья бабушка согрешила с ангоркой. Зинка всегда с интересом наблюдает за этими манипуляциями, и я ей угрожаю, что тоже побрею наголо, чтобы по дому шерсть не собирать. А она, выслушав мою матерную тираду, с достоинством разворачивается и уходит вдаль, своим грациозно покачивающимся задом выражая очень красноречиво только одну мысль: «Я знаю, что ты меня любишь больше этого огрызка – Васи. И да, я оценила твою шутку».