Самое начало девяностых, удивительное время. Всё тогда смешалось в наших неокрепших мозгах. Коммунистическая идеология нас не занимала, религия ещё не окрепла, и все пробовали свои силы в спасительной торговле. Китайские «челноки» казались чем-то вроде эмбрионов будущего. Все торговали всем в соседней Польше.

Помню звонок одноклассницы со странным предложением:
– Хочешь прокатиться в Краков? Возьмём только билеты, а там примкнём к паломникам. Собирай дома всё ненужное.

Странно, но я отреагировал согласием. Слово «паломники» пропустил мимо ушей.

Купив два билета в плацкартный вагон, собирал по всей квартире «ненужное», стараясь не привлекать внимания взрослых.

Столицу страны Варшаву, где недавно отбунтовала пресловутая «Солидарность», поезд проследовал с наглухо задраенными окнами. Мало ли что? Впереди нас ждал старинный Краков – там формировалось шествие паломников. Пилигримы собирались пешим ходом добраться до Ченстоховы и встретиться с Папой Римским, посетившим тогда Польшу.

Верующим надо было пройти больше двухсот километров, то есть путешествие могло растянуться на недели. Я наивно предполагал в нелёгком пути одаривать встреченных поляков «тем, что не нужно дома», а они непременно должны были приветствовать нас восторженными воплями и осыпать цветами. А как ещё?

Будущих паломников до момента отправления расселили по религиозным краковским семьям. Сын нашей хозяйки учился в семинарии и собирался стать священником. Нас встретил аскетичный, но уютный польский быт. Сплошная экзотика. Мы были приятно удивлены, узнав, что бутерброды бывают и с помидорами. Помню гигантскую курицу, приготовленную хозяйкой пани Зофьей на ужин, и широченную накрахмаленную постель для ночлега.

Утром подружка растолкала меня. Мы хлебнули кофе и еле отделались от пани Зофьи, настойчиво предлагавшей проводить нас. Прихватив с собой увесистые чемоданы с «ненужным», наконец вырвались из гостеприимных хозяйских объятий.

– Да, чемоданы тяжёлые, но мы привыкли гулять с вещами.

Пани Зофья пожала плечами, удивлённая таким недоверием, но мы уже выскочили из дому.

И тут подружка огорошила меня:
– Вот же басурманский язык. Как найти вещевой рынок? И спросить-то не знаю как.

Конечно, ни о каком паломничестве не шло и речи – мы приехали торговать. Никто из нас ещё не держал в руках доллары.

Преодолев все препятствия, отыскали вещевой рынок. Встали в конец торгового ряда, скромно огляделись. Несмотря на раннее утро, рядом бойко шла торговля трусами всех цветов, размеров и фасонов. Примерять их было негде, и желающие подбирали бельё на глаз. Тут мне пригодилось модельное прошлое – я умел подбирать одежду и вскоре прослыл на рынке отличным консультантом.

– Ты своим торгуй! – толкнула меня в бок подружка.

Мы открыли чемоданы. Их «ненужное» содержимое оказалось тут очень даже нужным и довольно ходовым товаром. Сухой спирт в таблетках и неведомый полякам нафталин шли нарасхват, дурацкие вазы и недорогие статуэтки – тоже. Последними были проданы мои наручные часы с брильянтом, привезённые мне знакомым капитаном из «загранки» и напоминавшие о недавнем отдыхе в Одессе. Часы было жалко, но мной овладел рыночный азарт.

Пыльно-загорелые, вернулись домой. «Ненужного» оставалось так мало, что назавтра мы смогли уйти из дома без чемоданов. Пани Зофья успокоилась. Курица и постель повторились. До паломнического шествия оставался один день, но в наших карманах уже хрустели обратные билеты до Питера. Домой мы собирались отчалить назавтра.

Придя на рынок, мы, как завсегдатаи, поздоровались со знакомыми торговцами и разложили товар на прихваченной с собой цветастой скатерти. Скоро из «ненужного», выставленного на продажу, осталась только небольшая щётка-пылесос для чёрной одежды. Она привлекла внимание четы поляков, пожелавших проверить её действие. «Где я им тут розетку возьму?» – испугался я, но поляки обнаружили: мобильное устройство может работать и от батареек.

– А как вычистить саму щётку?

Этого я тоже не знал, но хитроумный поляк нажал неведомую кнопочку, открыл устройство – и засыпал соседей, продававших трусы, толстым слоем пыли. То есть щётку не чистили никогда. Соседи начали возмущаться, а я нашёлся:
– И это – всего за один раз!

Я поторговался, избавился от щётки, и мы с подружкой кинулись покупать обновы. Нас обжигало немилосердное солнце, но не менее сильно жгли карман шальные деньги. Каждый из нас за два дня заработал по сто долларов!
Шопинг оказался недолгим. Окрылённые собственной предприимчивостью, мы пообещали ещё вернуться и покинули рынок.

Мы перешли каменный мост через Вислу. Перед нами вырос холм, а на нём красовался средневековый замок, окружённый рвом с водой и крепостной стеной. «Такой огромный купол, наверное, виден из космоса», – подумал я. Не пойти туда горе-торговцы просто не могли.

Музей под диковинным названием «Вавель» оказался ещё открыт. На входные билеты ушла оставшаяся часть навара. Нас встретили тишина и прохлада. В глубине залов таились великолепные статуи, кожаные обои, древние вазы и могилы польских королей. Какая красота! Нас пленили ротонда Пресвятой Девы Марии, ворота Бартоломео Береччи, часовня Сигизмунда. Несколько часов, оставшихся до закрытия музея и отправления поезда, мы досконально изучали древнюю сокровищницу. Эрмитажный уровень, но всё вокруг казалось совсем другим. Европа, Запад!

Умиротворённые и приобщившиеся к высокому и ранее неведомому, мы вернулись к пани Зофье, наврали ей о внезапно сразившем нас недуге и под этим предлогом бросились на вокзал. Пани Зофья сокрушённо качала головой. Быть в Польше и пропустить паломническое шествие – такое казалось ей недопустимым, не увидеть Папу Римского – абсурд. Но лезть в наш монастырь со своим уставом хозяйке не позволяло строгое воспитание.

Мы отправились домой. В пути нас обуревали сомнения: нам было стыдно перед пани Зофьей – тоже мне пилигримы. Но мы с избытком насытились красотами древнего Вавеля, да ещё и подарков накупили.

А ведь в те доисторические времена при пересечении границы советским туристам разрешалось обменять на валюту всего тридцать советских рублей.