Никогда до конца не понимала пословицу «Работа не волк, в лес не убежит». По смыслу получается – всегда можно отложить на завтра то, что надо сделать сегодня. Но, с другой стороны, волк зверь опасный, пощады от него не жди. А отложенные дела превратятся в снежный ком, который накроет тебя с головой.

Однако у этой пословицы есть продолжение, звучит оно так: «Работа не волк, в лес не убежит. Но её, окаянную, делать надо». Вот тут всё понятно! Нравится – не нравится, хочется – не хочется, но если тебе не довелось родиться отпрыском олигарха, трудиться придётся.

Конечно, лучше всего, когда работу любишь и она приносит не только финансовое удовлетворение, но и моральное наслаждение. Нечасто, но такое совпадение случается.

Когда-то, можно сказать, уже в прошлом веке, отдыхала я в Хорватии. Приятельница юности Марина проживала сравнительно недалеко, в Венеции, и предложила встретиться. Она прикатила с мужем на белой яхте, чтобы мы могли проехаться по островам. Больше всего я обрадовалась встрече с 25-футовой белоснежной красавицей, поскольку в те годы ушла из театра и занялась небольшим бизнесом. Продавала якоря, грузовые цепи, лебёдки и прочий морской шурум-бурум итальянского производства. Хотелось не только на бумаге, но и на собственном опыте разобраться, как всё это работает.

Мой новый род деятельности Марина сурово осудила. Как несостоявшаяся актриса, она трепетно и нежно относилась ко всему, что связано с искусством.

– Я не понимаю, зачем тебе работать! – стенала Марина. – Настоящий художник должен быть беден, голодать и страдать. Только тогда он сможет создать нечто гениальное. Вот если б я работала в театре… О, репетиция, любовь моя!

Далее последовал монолог Нины Заречной о том, как прекрасно жить на чердаке, питаться чёрствым хлебом и творить, творить, творить. По мнению подруги, свободный художник должен презирать работу от звонка до звонка, трудовые законы и правила, прогрессивки, авансы и пенсионные отчисления.

– Короче говоря, жить свободно, как вор в законе? – поинтересовалась я.
– С тобой невозможно говорить! – обиделась Марина. – Паоло, скажи, я права.

Паоло в это время открывал для нас третью бутылку шампанского и невнятно пробормотал «Си, си», – что означало: с умозаключениями жены полностью согласен.

Этот разговор состоялся много лет назад, но сейчас я порой его вспоминаю. Отчасти Марина была права. Действительно, свободное плаванье для настоящего художника – занятие приятное. Нет неудобного графика, вредного начальника, «дружного» коллектива. Но нет и стабильного заработка! Рукописи, сценарии могут купить или не купить, в кино на пробы позвать, но не утвердить. А театр – это вообще роскошь исключительно для души, ведь деньги там не водятся.

У меня на этот случай всегда был в запасе итальянский язык. Зимой итальянцы приезжают на выставки, им требуется переводчик. Летом появляются туристы. Да ещё среди ночи могли позвонить: «Синьора Ольга, найдите нам компанию, которая заинтересована в оптовых поставках термобумаги».

Но случилось страшное – коронавирус! Международные коммерческие взаимоотношения во всём мире застыли до лучших времён. Возможно, в скором времени всё нормализуется, но есть-то хочется уже сейчас. И я решила найти постоянную работу.

Вспомнила всё, чему за долгую жизнь училась, нацарапала резюме, разместила на сайте и села ждать. Первой откликнулась компания, назовём её, к примеру, «Счастливая старость», – содержащая частные дома престарелых. Есть у них должность аниматора. Его обязанность – организовывать пожилым людям досуг, делать с ними зарядку, читать, рисовать, петь и танцевать, можно даже народный театр создать.

Сходила на собеседование, я им подхожу как нельзя лучше: образование актёрское плюс незаконченное медицинское. И зарплата хорошая. Но есть одно «но». Вахтовый метод. Заходишь в прекрасный пансионат, что стоит посреди цветущего сада, и всё, без выхода на волю 45 дней. Ведь вокруг коронавирус, а пожилых людей надо беречь!

Я бы и согласилась, но дома мохнатая скотина – кошки, их с кем оставить? Отказалась.

– Мы рассмотрели ваше резюме на должность экскурсовода и готовы пригласить на собеседование, – голос девушки по телефону звучал торжественно, словно она вручала мне государственную премию. – У нас дресс-код. Никаких брюк и яркой косметики.

Оно и понятно, музей маститого художника, поныне здравствующего, находится прямо напротив Кремля. Даже сотовая связь там плохо ловит из-за глушилок. Сталинский ампир, приглушённый свет, все ходят на цыпочках и почти не дышат. 26 залов одних портретов, нарисованных мэтром. За свою долгую жизнь он запечатлел всех сильных мира сего в анфас и профиль. А на стенах коридора висят фотографии, где мэтр изображён в неформальной, дружеской обстановке, в компании своих моделей, на банкетах и фуршетах.

– По всем опциям вы нам подходите, – важная девушка любезно улыбнулась. – Но впереди второй тур и творческое задание.

Мне следовало написать небольшое эссе об одной из картин мэтра, любой, по своему выбору. Кажется, чего уж легче… Но вот тут-то я и задумалась. Даже не будучи большим знатоком живописи, я всё же могу понять, почему портреты кисти Рокотова или Репина пережили своих создателей на века. А работы иных мастеров вряд ли кто вспомнит.

Ночь напролёт я листала в интернете страницы с творчеством мэтра. Уже склонялась к тому, чтоб написать: «Художник превзошёл себя! На этом удивительном полотне Владимир Путин выглядит как мессия. И веришь ему, как никому другому!»

Впрочем, в творчестве художника фигурируют также рабочие, крестьяне, православные батюшки, сёстры милосердия и прочий простой народ. Плюнула и написала о нежной девочке в веночке. Правда, обошла стороной заслуги автора и художественную ценность картины, зато сконцентрировалась на идее. Образ девочки – это сама Россия, наивная и доверчивая, но в чистоте своей душевной по-настоящему сильная. Иногда сама не знает, какие тяжкие испытания ей судьбой уготовлены. Но не сломать её, не победить!

На последующее собеседование меня не позвали.

Следующий заход я совершила в команду копирайтеров крупного политика. Пишущей братии там целая армия, все распределены по подразделениям. Кто-то с ночи собирает информацию и готовит утреннюю подборку новостей для ответственного лица, кто-то пишет текст выступления, кто-то его правит. Мне достался интернет-канал, где, уместившись в тысячу знаков, надо рассказывать о славных делах, свершённых политиком за минувший день.

Не работа – мечта! Сидишь дома, попиваешь чаёк, читаешь сводки с полей, успевай только стучать по клавишам. Правда, каждое слово исправляют, каждую фразу долго обсуждают, запятые и точки всегда под вопросом. Вместе со мной, стажёром, работают ещё пять человек, а пятнадцать начальников нами дистанционно руководят. С восьми утра и до четырёх вечера – суета, полемика, пыль столбом и дым коромыслом, а потом – стоп.

Понятно, что политик на печке не сидит и лапу лениво не сосёт, он работает! По телевизору в новостях то и дело мелькает отчёт о содеянном. Но мы-то здесь чем занимаемся? Создаём видимость непрерывного рабочего процесса? И именно за это получаем немалую зарплату?

Из любопытства поинтересовалась у ведущего автора: а кто-нибудь читает этот интернет-канал, кроме нас?

– Скорее всего нет, – честно ответил старшой.

Эту бессмысленность бытия я выдержала ровно три дня.

Театрально-концертное агентство с громким именем занимается организацией самых крупных массовых зрелищ. Будь то «Рождественские встречи» Примадонны или визит всемирно известной рок-звезды. Должность – помощник концертного директора. В действительности – продавец билетов по телефону. Кто не сталкивался с назойливыми мальчиками и девочками, которые истошно голосят в трубку: «Для вас уникальное предложение! Только сегодня, с персональной скидкой! Оформляю заказ?» И предлагают купить пылесос, заменить пластиковые окна, посетить косметолога, стоматолога, пройти общее магнитно-резонансное обследование.

«Холодный дозвон» – так это называется на языке профи. Почему? Наверное, потому что когда тебя сто тысяч раз пошлют куда подальше, превратишься в кусок льда и перестанешь чувствовать обиду, злость и стыд.

Как правило, в таких компаниях зарплата не предусмотрена, получаешь только процент с продаж, но хороший. Народ работает не за страх, а за совесть. Все мотивированы на победу, продажу и прибыль, а мозги промыты, как у сетевиков «Гербалайфа». В просторной зале нас примерно 20 человек, никто не сидит на месте, прижав к уху телефон, все ходят из угла в угол или по кругу, некоторые пританцовывают. А как иначе, ведь в зале играет громкая музыка.

Сначала мне это показалось странным – что за бред, говорят хором, почти орут, и так ничего не слышно. Но потом заметила: когда музыка замолкает, все разом перестают говорить, не хотят сливать свои наработки. Со стороны очень похоже на фондовую биржу, ну или проще – сумасшедший дом. Правда, мальчики в костюмах и при галстуках, девочки в элегантных платьях. Мне тоже пришлось оставить дома привычные джинсы.

По утрам планёрка. Проходит она очень своеобразно. Прибегает главный менеджер, славная девчушка, очень похожая на Аллу Михееву, и с порога звонко голосит, поднимая всем боевой дух:
– Всем привет!!! Сегодня мы должны е…ашить как никогда! Мы должны, с…ка, сделать миллион! Это будет круто, это будет зашибись как п…дато!

Коллеги, взметнув руки в корпоративном приветствии, отвечают дружным согласием: «Да, б…дь!»

Вот так продаётся искусство.

Первые два дня у меня ничего не получалось. Утром выдавали листы с номерами телефонов потенциальных клиентов, я делала в среднем по 300 звонков, но, как правило, натыкалась на стандартные ответы:
– Нам не надо, спасибо.
– А где вы вообще мой номер взяли?
– Не звоните мне больше никогда!!!

Моя наставница Люба ворчала:
– Ты неправильно всё делаешь. Говоришь, словно за беспокойство извиняешься. Наезжай на них и держи, ты им радость продаёшь! И репертуар надо выучить. Ты хоть что-нибудь о театре знаешь?

Ну, тут Люба меня разозлила.

У каждого, кто давно работает, имеется тетрадочка, где записаны прикормленные клиенты. А многие вообще продают билеты друзьям и родственникам. Вот бы я знакомым актёрам предложила билетики за 15–20 тысяч! Все бы решили, что заболела.

Вскоре поступило «горячее предложение» – спектакль «Казанова» с Сергеем Безруковым в главной роли и мюзикл «Маугли» при участии Константина Хабенского. С первым мы приятельствовали ещё со времён «Бригады», со вторым недавно вместе снимались. В одном грим-вагончике сидели и мило общались. Отличный парень Костя!

И в этот момент я решила: простите, друзья, но вас я точно продам! И соловьём запела в трубку:
– Вы даже не представляете, какой он на сцене! Кино не передаёт даже половины его обаяния, театр – это совсем другое!
– Все средства от мюзикла пойдут в Фонд помощи детям с онкологией. Ну, вы же знаете, какая трагедия у него в семье была…
– Конечно, надо брать лучшие места! Сейчас так жалею, что на спектакль с Андреем Мироновым когда-то не сходила! Дорого показалось! А теперь это легенда!

На вечерней планёрке происходила раздача слонов, то есть заработанных процентов. У меня получились хорошие, примерно среднемесячная зарплата бухгалтера. «Алла Михеева» смотрела на меня с восхищением.

– Всё по телефонным спискам, которые я утром дала?

Я кивнула. Предполагаю, эти списки валялись где-то в глубоких недрах её стола, и надежды на них заработать уже не было. «Алла» улыбнулась:
– Отлично, забейте этих клиентов себе в базу, теперь они ваши.

Всё бы ничего, но в конце недели почувствовала неладное. Уши словно заложило ватой, слышу плохо, а в левом, к которому обычно прикладываю трубку, даже постреливает. Не хватало только оглохнуть на старости лет для полного счастья.

В рабочем чате неуёмные коллеги даже в выходные продавали билеты и хвастали трудовыми подвигами. А милашка «Алла» в воскресенье сидела в офисе. Что это? Бесконечная любовь к деньгам? Или сектантский фанатизм?

В понедельник сказала «Алле», что внезапно позвали сниматься в кино. Правда, пошла не на киностудию, а в поликлинику, записываться к ЛОР-врачу. И было мне грустно. Неужели я так и не найду себе работёнку, чтоб рядом с домом, начальство лояльное, зарплата пусть небольшая, но стабильная? Может, на лето пойти торговать мороженым?

Уже подходила к дому, на углу небольшой магазинчик одежды. Вещички там славные, цены приемлемые, давно собиралась костюмчик прикупить, да всё времени не было. Зашла, осмотрелась, мой зелёный костюм на месте, а продавца нет. Заглянула в соседнюю кафешку, спрашиваю – как так, где все? Девушка отвечает: я за магазином присматриваю, если что-нибудь купить надо, продам. Но только за наличку и без сдачи. А с продавцами беда! Студентки работали, сейчас на сессию ушли, потом на практику уедут. Владелица в панике, работать некому.

– А дайте-ка мне её телефончик, – испросила я.

Уже месяц работаю в магазине одежды. Размером он как стенд на выставке. И всё остальное примерно такое же – клиенты-оптовики мало отличаются от розничных покупателей. Условия «игры» те же самые. Первое – встречаешь покупателя как долгожданного гостя. Затем ненавязчиво, с шутками и прибаутками, выясняешь, чего ему, родимому, нужно. Нежно, но крепко берёшь за горло и не выпускаешь на волю без подписания контракта, то есть без покупки. Промышленные выставки всему этому научили.

Кстати, магазинчик одежды уже находился на грани закрытия. Хорошо, если в течение дня купят футболку или пару носков. Но с моим пришествием продажи пошли, появились выручка и надежда на светлое будущее. Наверное, потому что, в отличие от студенток, я в телефоне не залипала, а предлагала покупателям померить красивые тряпочки и вела задушевные разговоры. Владелица как-то раз прослезилась:
– Оля, надо девчонок отправить к вам на мастер-класс по продажам. Вот сейчас всё наладится – и премия вам будет, и о процентах подумаем. А на съёмки понадобится уйти или ещё куда – пожалуйста. Лично подменю.

Ну что ж, поживём – увидим. Когда-то давно звала меня одна подруга за компанию идти учиться в торговый техникум. Сейчас бы уже отучилась, разбогатела, отсидела по статье «за честность» и вышла на волю с чистой совестью. Никогда не угадаешь на далёком берегу юности, куда приведёт тебя жизненный путь. Если бы знать, если бы знать…