В девяностом году Саня Легчилов возвращался из армии. Путь его пролегал через Киев до Москвы, а оттуда надо было ещё добираться в свой небольшой родной городок на электричке. Там ждала его старушка-мама неполных сорока лет от роду, а папа его не ждал, папа исчез, ещё когда Саня был совсем дитя. Ну и хрен с ним.

Деньги на билеты у Сани были, и немного на дорогу добавила мама. Сухпай был. Чего ещё надо дембелю? Только праздника. Чтоб душа развернулась и не сворачивалась обратно никогда. Но дембель и сам по себе есть бесконечный великий праздник, от которого ни один окружающий человек не может просто так отмахнуться. Участвовать должны все.

Пока Саня ехал в Москву, он успел впервые в жизни выпить водки. До армии всё как-то не получалось. Он был спортсмен, боксёр, с этим делом тогда было строго. «Ты молодой человек, и не надо тебе думать об этой ерунде! Иди вон лучше грушу поколоти», – говаривал ему тренер. А тренера Саня очень уважал и придерживался его советов неукоснительно. Бедная груша страдала, но не сдавалась. Зато Саню без проблем взяли в спортроту. Груша обещала ждать.

В армии же отцы-командиры оказались весьма строгими и беспощадными. Как тренер, только в десять раз хуже. Какая уж тут водка.

Водка, принесённая проводницей, Сане не очень понравилась. Столько разговоров было между пацанами об этом деле. А вышло-то… Ну да, кое-какие приятные ощущения присутствовали. Но недолго. В общем, не такой это оказался предмет, чтобы думать о нём день и ночь. Вот проводница Оксаночка – это да. Это куда интересней. Девушка настолько фигуристая и улыбчивая, да с юмором, хоть женись сразу. С проводницами у него раньше тоже не складывалось. Тренер не одобрял железнодорожных затей. «Иди вон лучше грушу поколоти!» Так Саня и остался необилеченным. Хотя, как и все его товарищи, делал вид, что от баб у него отбою не было.

Но теперь-то должна была начаться совершенно другая, новая жизнь. В свежих газетах об этом писали день и ночь. Да Саня и сам чувствовал: вот-вот всё изменится, и наступит такое счастье, которого не бывало на земле. Потому что по-другому просто быть не могло.

На Киевском вокзале в Москве он застенчиво попрощался с Оксаночкой, так и не решившись чмокнуть её хоть в щёчку. Она сама, привстав на цыпочки и слегка прижавшись грудью к его плечу, поцеловала Саню в уголок рта.

– Иди, солдатик. Береги себя. Будь счастлив. Не забывай…

И тут же исчезла за дверями своего вагона.

Саня, ошпаренный новыми тактильными ощущениями и впечатлениями от них, замер на несколько мгновений. Лишь поэтому наглаженная дембельская шапка не слетела с его головы. А потом его смыла волна граждан с чемоданами и баулами, увлекла за собой, закружила в своём хмуром водовороте и выбросила куда-то на незнакомую обширную площадь. Здравствуй, столица.

Он готов был на всё, но было уже поздно. Возвращаться – плохая примета.

«Я не забуду тебя никогда!» – шептал Саня, сжимая в сильных ладонях вещмешок и готовясь глотать подступившие слёзы. Но тут он обратил внимание на трёх шалав, которые стояли возле выхода на площадь. В том, что это именно шалавы, сомневаться не приходилось. У одной из них был под глазом синяк, у второй в руках календарь с голыми девками, а у третьей на шее почему-то висели коньки, связанные шнурками, что делало эту троицу ещё более подозрительной.

Но Сане-боксёру чего бояться каких-то трёх шалав?

– Эй, дядя, купи коньки! – с вызовом сказала ему эта третья. Кстати, она была довольно симпатичной.
– Какой я тебе дядя, – смутился Саня. Ишь, дядю нашла… – Я парень ещё совсем молодой.
– А чего. Нормальный такой дядя. При параде, – засмеялась шалава.

Воспоминания о проводнице Оксаночке мигом покинули Санин мозг. Всё освободившееся место заняла эта третья, с коньками.

Коньки были мечтой его детства, но у мамы вечно не хватало денег, чтобы их купить. Он и лыжи-то донашивал чьи-то соседские, ободранные, над которыми в школе все смеялись. Однако на этих стареньких лыжах он всегда приходил к финишу первым в классе, а иногда и на межшкольных соревнованиях.

– Откуда у солдата деньги? – сказал Саня, ощущая в теле лёгкость необыкновенную. – Подари!
– Ишь, хитрован! Давай меняться. Я тебе коньки, ты мне – сапоги. Уж больно хороши они у тебя. Я их жениху своему подарю на день рождения, пусть ходит, красуется! Он в армии не служил, не взяли по здоровью, сильно переживает.
– Нельзя, это армейское обмундирование. Гражданским не положено. Военная тайна.
– Да ла-адно… махнёмся?
– А ходить мне в чём?
– Придумай что-нибудь! Ты ж солдат, должен проявлять смекалку.

Надо сказать, над сапогами он колдовал последние несколько месяцев, ушивая их и создавая правильную гармошку. Сапоги получились отменные. Саня был рад, что даже привокзальные шалавы оценили их шик и блеск. Расстаться с сапогами было бы жаль, да и неправильно, да и не собирался он вовсе этого делать. Так просто, разговор, слово за слово…

Эта, с коньками, засмеялась, и Саня тоже непроизвольно улыбнулся в ответ. А что, не такая уж и плохая эта третья девушка. Местами очень даже неплохая.

– Может, ты водки хочешь, солдат? У нас совсем недорого. Или вон перчатки твои возьмём в оплату.
– Какой же солдат не хочет водки? Да побольше, побольше! – бесшабашно сказал Саня. Про водку он уже всё знал, тут его не подковырнуть.

Домой можно явиться и без перчаток. Никто не осудит. Никто всё равно ничего не знает. А рукам не даст замёрзнуть горячая дембельская кровь.

– Тогда пойдём, тут недалеко. И закуски возьмём, беляшей…

Вот так, сам не зная зачем, Саня Легчилов потащился за первой попавшейся лахудрой. И та привела его в какой-то проходной двор, где был маленький закуток с лавочкой, спасавший от ветра. Там они уселись, и девка налила ему в кружку какую-то прозрачную жидкость. Глупо улыбаясь, Саня лихо осушил кружку и поправил шапку на голове.

– Чего-то водка у тебя… какая-то интересная, – сказал он, ощущая во рту некоторое странное послевкусие.
– Да это самогон, не сомневайся! Он ещё лучше водки будет. Ну давай, расскажи, где служил, из чего стрелял…

Саня стрелял один только раз, когда после присяги за каждым спортсолдатом был закреплён автомат Калашникова и их небольшое подразделение совершило полевой выход. Там под строгим присмотром отцов-командиров спортсолдаты расстреляли по рожку патронов в далёкие неясные мишени и после этого долго собирали гильзы. А по возвращении в роту они почистили автоматы, сдали в оружейную комнату и больше никогда их не видели.

– Из чего только я не стрелял, – сказал Саня и потянул руки к этой третьей. Но почему-то промахнулся. То ли она увернулась, то ли водка начала оказывать своё благотворное действие. Правда, что-то уж слишком быстро. – Я даже из танка стрелял, если хочешь знать…
– А ракеты не запускал случайно? – засмеялась третья.
– Нет, не запускал, – сказал Саня. Он вдруг потерял интерес к шалаве, руки и ноги стали как бы ватными, захотелось прикрыть глаза и посидеть так спокойно денёк-другой. – Но если надо будет, то я запущу…

Откуда-то внезапно возникли первая и вторая.

– Ну что, готов?
– Почти. Давайте его хоть в подъезд затащим, а то замёрзнет здесь, дурачок. Или бубенчики отморозит. Они ему ещё пригодятся.
– Да ничего бы с ним не случилось.

Последнее, что помнил Саня из событий того праздничного дня, – это как три шалавы подхватили его под микитки и увлекли куда-то в неизвестное тёмное пространство. А он даже сопротивляться не мог. Ну и ладно… ну и ладно.

Очнулся он уже, видимо, ночью. Оттого что было жутко холодно, темно и неудобно. Саня сидел на раздавленной картонной коробке в углу лестничной клетки какого-то подъезда. Жутко болела голова. Наглаженная дембельская шапка валялась рядом на полу. Ноги Сани были вытянуты вперёд. Парадные сапоги на ногах отсутствовали.

Зато имелись коньки.

Саня пошевелил затёкшими ногами. Стальные лезвия коньков заскребли по бетонному полу, издавая неприятные звуки.

Сбылась мечта детства. Саня невесело хохотнул сквозь головную боль.

После нескольких безуспешных попыток он всё-таки сумел подняться на ноги. Стоять на коньках было очень неудобно. Шалавы, конечно, и не подумали завязать шнурки как следует.

Саня обыскал свои карманы. Денег не было ни копейки. Но документы шалавы оставили ему на память о своей доброте. Хорошие, честные шалавы.

Всё могло быть намного хуже.

Он подумал-подумал и сел обратно на продавленную коробку. Имело смысл затянуть шнурки как следует. Другой обуви, кроме коньков, у него не было. Не ходить же босиком.

И потом ещё долго-долго, пока не рассвело, жильцы этого подъезда со страхом прислушивались к странным звукам. Кто-то упорно цокал железом по бетону с первого этажа на пятый и обратно, и снова на пятый. Никто из жильцов не вышел узнать, что это там такое происходит, потому что времена уже настали лихие, лучше вообще никуда не соваться.

А Сане нужно было как-то согреваться, разгонять горячую дембельскую кровь.

Когда же рассвело, он покинул гостеприимный московский подъезд. Выглядел Саня слегка странновато, но не совсем уж сумасшедше. В те годы слишком много было странных неформальных личностей, люди привыкли ничему не удивляться.

«Пусть думают, что я спортсмен. Тем более что я действительно спортсмен!» – так решил Саня Легчилов, разрезая лезвиями своих коньков утренний московский ледок.

Ему нужно было добраться до Ярославского вокзала. Но сначала следовало разжиться какой-то более-менее обувью. Хоть какой.

К счастью, ранние бабушки-старушки уже расселись вдоль улиц со своими барахольными лотками, на которых можно было найти всё что угодно, от книг до снайперских винтовок.

– Не подскажете, как мне пройти к Ярославскому вокзалу? – спросил Саня у первой попавшейся бабушки. И та охотно указала ему дорогу, а также поменяла его звонкие коньки на самые обычные чёрные глухие валенки, уже которую неделю не привлекавшие внимания покупателей.
– Подарю внучку, пусть катается. Авось спортсменом станет, – сказала бабушка.

Вот, Сане сразу жить захотелось. Валенки всё же – не коньки. Ногам стало тепло, голове весело. Сейчас бы водки стакан, и все прошлые неприятности можно вспоминать со смехом!..

Нет, от водки надо держаться подальше, решил Саня. Не дело это. Правы были тренер и отцы-командиры. Подальше. Лучше грушу поколотить. Она, наверное, ждёт, скучает…

Саня потратил полтора дня на путешествие в пригородных электричках с пересадками, на побеги от контролёров («Ваш билетик, молодой человек!»), на бесконечные разговоры с попутчиками в тамбурах. Но всё же добрался до дома. Обнял старушку-мать. И почти сразу отправился в спортзал.

Его старый тренер умер, как оказалось. А вместо спортзала была какая-то «качалка». Но груша висела на прежнем месте.

– Ну что, ты была верна мне? – спросил он грушу, гладя ладонью её тёмную кожу.

Груша застенчиво качнулась.

– Ах ты, шлюха, – ласково сказал Саня и стукнул её в потёртый бок. И немедленно провёл серию ударов. Весьма технично.

На это сразу же обратил внимание невысокий кряжистый мужичок, что тягал штангу где-то поблизости.

– Я смотрю, данные у тебя неплохие. Давно из армии?
– Вчера.
– Понятно. На работу устраиваться думаешь?
– Не знаю ещё. Отдохнуть мне надо бы.
– На пенсии отдохнёшь, – засмеялся мужичок. – Сейчас вокруг столько работы! Надо стричь бабки, пока есть возможность. Пойдёшь ко мне в бригаду?
– А что ваша бригада делает? Вы парикмахеры?
– В каком-то смысле. Наша бригада работает с людьми.
– С людьми?..
– Ну да. Мы чисто конкретно решаем любые проблемы. К нам обращаются.
– Я ничего не понял, – сказал Саня Легчилов.
– Да тебе и не надо ничего понимать, – засмеялся мужичок. – Ты вечерком приходи вот по этому адресу. Там будут ребята. Вы поедете, перетрёте с одним кооператором насчёт ларьков. И всё. А потом сауна, девочки, шашлыки. И тэ дэ.
– А книжку трудовую оформите? – с подозрением спросил Саня.
– Обязательно! – засмеялся мужичок. – Оформим в лучшем виде. Ты только приходи. Людей катастрофически не хватает. Очень большой расход…

Вот так, сам не зная зачем, Саня вступил в первую попавшуюся бригаду. В тот же вечер он поехал с незнакомыми ребятами на обшарпанном «бумере», участвовал в каком-то бессмысленном побоище на пустыре, сломал кому-то ногу, а ещё кому-то челюсть. Ему сломали нос. Первый раз в жизни.

Ну и дальше начались трудовые будни. Время ускорилось. Время, вперёд!

Саня приобретал всё больший авторитет в бригаде и окрестностях. Он считался честным и бесшабашным пацаном. Любимым его присловьем на тёрках с конкурентами было: «Ты что, коньки мне продать хочешь?!» Если звучали эти слова, то было ясно – сейчас начнётся армагеддон.

Через два года, когда смешливого кряжистого бригадира завалили в подъезде его собственного дома, Сане пришлось принять на себя руководство. Он этого совсем не хотел, но дело требовало.
Время ускорялось, годы летели. Постепенно Сане начало всё это надоедать. Точнее, он просто устал и понял, что нужно куда-то уходить. Тех, с кем он начинал, давно уже не было на этом свете. Контингент поменялся, с людьми всё труднее было найти общий язык.

Однажды Саня приехал на встречу с директором завода по производству валяной обуви. Нужно было стрясти кое-какие старые долги. Но вместо прежнего директора в кабинете сидел совсем молодой человек, назначенный буквально вчера. Он чуть не со слезами бросился Сане навстречу.

– Слава богу! Вас-то я и жду! Помогите мне, пожалуйста! Лишь один вы можете мне помочь!

Саня несколько растерялся.

– Чем это я могу вам помочь?
– Станьте нашим акционером! Иначе предприятие разорится через месяц. А у него бешеные перспективы, просто колоссальные. Этого никто здесь сейчас не понимает, но за нами – будущее!
– Ты что, коньки мне продать хочешь?! – рассвирепел Легчилов.
– Почему коньки? – удивился юный директор. – Валенки! И не только. Широчайший ассортимент продукции, которая уже набирает популярность по всему миру! Нам надо просто выжить несколько месяцев…
– Валенки? Выжить? – переспросил Саня.

Он немного подумал и приобрёл контрольный пакет акций этого завода. Кое-что за деньги, что-то за долги. Не дал умереть предприятию.

И вскоре оно действительно пошло в рост.

А Саня постепенно начал отходить от тех, прежних, своих дел и всё больше заниматься вот этими, новыми. Тут было гораздо интереснее.