В людскую доброту я верю свято, несмотря ни на что, и переубедить меня невозможно. Знаю, люди бывают разные – уважительные и наглые, доброжелательные и вздорные, честные и непорядочные. Но добрых людей на свете всё же большинство. Недавний случай ещё сильнее укрепил меня в этом мнении.

В июне мы с женой отправились на машине в гости к родственникам в Екатеринбург. Лететь самолётом не захотели, хотя это намного удобнее, всего полтора часа лёта, и мы на месте. Но в путешествии на машине таилась своя прелесть: во-первых, не надо спешить, а во-вторых, всегда можно отклониться от маршрута и заехать в какой-нибудь город, посмотреть достопримечательности, было бы желание.

А вот его-то нам как раз хватало с избытком. Мы думали не только проведать родственников в Екатеринбурге, но и проехаться по Уралу, побывать в Серове, Верхней Туре, откуда родом мой замечательный тесть, в других городах, посетить Свято-Николаевский Верхотурский мужской монастырь, основанный в 1604 году, – в нём хранятся нетленные мощи святого праведного Симеона Верхотурского. Много чего можно поглядеть на земле уральской.

Известно: как корабль назовёшь, так он и поплывёт, как поездка задастся с самого начала, так вся и пройдёт.

И вот к концу второго дня пути, когда мы уже успели познакомиться с достопримечательностями некоторых крупных городов, добрались до Уфы. Был поздний вечер, ехать дальше в свете фар становилось трудно, к тому же с востока находили грозовые тучи, и это притом, что дождя здесь не видели целый месяц, стояла невыносимая жара.

Решили заночевать в придорожном отеле. А ещё наметили с утра пораньше побывать в самой Уфе у мемориала башкирского национального героя Салавата Юлаева. Величественный монумент расположен на высоком берегу реки Белой. Сорок лет назад мне посчастливилось его увидеть. Теперь захотелось вспомнить молодые годы, показать жене памятник и всю ту красоту, которая открывается с вершины.

Гостиниц на федеральной дороге предостаточно, но, как часто случается, отсутствовали свободные номера. А если и имелись, то, как нарочно, на несколько человек. В основном здесь ночевали дальнобойщики.

На противоположной стороне тоже располагались гостиницы, возможно, и места там были, но, чтобы попасть туда, надо проехать несколько километров до разворота между разделительными полосами. Кружить не хотелось, и мы продолжали упорно ехать вперёд, пока не увидели самодельный указатель «Отель». Он был тщательно прорисован крупными чёрными буквами на фанере и крепко прибит к стволу старой берёзы.

Свернув на грунтовую дорогу, подъехали к зелёному металлическому забору с настежь распахнутыми воротами. К забору примыкало скромное одноэтажное здание из красного кирпича, наверху тускло светилась неоновая вывеска «Кафе». Вокруг росли высокие толстые тополя.

Из ворот под яркий свет фонарей к нам тотчас вышла башкирка средних лет, одетая в лёгкое длинное платье с национальным орнаментом. Она держала за руку худенькую девочку лет шести, то ли дочь, то ли внучку. Девочка с любопытством разглядывала нас тёмными глазками, теребя свободной рукой косичку.

– Здравствуйте, – приветливо сказала женщина, улыбаясь нам, словно старым знакомым. – Вы что хотели?
– Поесть, – ответил я усталым голосом, – и переночевать.

Улыбчивая башкирка кивнула и указала, куда поставить машину.

Мы въехали в ворота. На небольшой территории располагался сам отель – аккуратное двухэтажное кирпичное здание, отделанное светлым сайдингом, приземистый вытянутый сарай под железной крышей и красный деревянный туалет, одиноко притулившийся у забора прямо напротив входа в отель; в его двери было выпилено отверстие в виде сердечка.

Шурша шинами по гравию, я вырулил на стоянку. Там возле «Жигулей» суетилась молодая пара с ребёнком, собиравшаяся уезжать.

– У нас в основном останавливаются ночевать местные, – пояснила подошедшая башкирка, как мы догадались, хозяйка отеля. – По выходным они приезжают в Уфу отдыхать или по делам. Вам сегодня повезло, остаётесь одни, все разъехались, вот и эти уезжают.

Мы поели в кафе холодной фирменной окрошки, попили чаю и отправились в свой номер отдыхать.
– Будете рано уезжать, ключ оставьте в номере на столе, – наказала хозяйка перед уходом. – Ворота откроете сами, только потом не забудьте прикрыть за собой, чтобы собаки не забежали.

По скрипучим ступенькам мы поднялись на второй этаж, приняли душ и легли смотреть телевизор.

Не прошло и пяти минут, как вдруг резкий порыв ветра захлопнул открытое окно. Удар был такой силы, что мы думали – вылетят стёкла. Затем раздался невероятный грохот, словно гром порвал чёрное небо на лоскуты, и через мгновение за окном стало твориться нечто ужасное. Дождевые потоки яростно хлестали в стёкла, к земле гнулись тополя, гремела железная крыша сарая. Казалось, даже кирпичные стены отеля ходили ходуном. Сполохи синих молний не прекращались ни на секунду, освещая наш номер лучше любой люстры. Свет, естественно, сразу погас, наверное, где-то порвались провода.

Вся эта жуткая катавасия длилась не менее получаса, и было такое чувство, будто мы в шторм находились в открытом океане в железной бочке.

Лишь забрезжил рассвет, начали собираться. Туалет не работал, душ тоже, пришлось сполоснуть лица боржоми. От этого у нас даже поднялось настроение, оказывается, не так уж всё и безнадёжно. Подшучивая друг над другом, вышли во двор.

Первое, что бросилось в глаза, – лежавший на боку туалет, придавленный увесистым тополиным суком. Всюду валялись сломанные ветви, тусклым стеклом отсвечивали бесконечные лужи. Было сыро и неуютно.

Я выгнал машину на улицу, вернулся закрыть за собой ворота и увидел хозяйку отеля. Она спешила от своей части дома, шлёпая босыми ногами прямо по лужам.

Ещё издали женщина принялась перед нами извиняться, умоляюще приложив руки к груди.

– Вы уж простите меня, что так произошло, не сердитесь!
– Вы-то тут при чём? – с недоумением спросил я.
– Ну как же, – принялась она горячо объясняться, – всё-таки мой отель, я за него в ответе.

Я улыбнулся.

– Бросьте. Форс-мажорные обстоятельства, обычное дело.

Башкирка замотала головой и неожиданно протянула мне те самые деньги – 2,5 тысячи, которые мы вчера ей заплатили.

– Вот, возьмите.

Между нами возник нешуточный спор, едва не перешедший в перепалку. Мы не хотели брать деньги, но она настаивала. Доброжелательная хозяйка отеля имела полное право не возвращать нам оплату, у нас даже и мысли не возникло, что она каким-то боком здесь виновата. И вообще женщина нас видела в первый и последний раз. После долгих препирательств она всё же настояла на своём и вернула нам всю сумму.

Но и этого хозяйке показалось мало. Она что-то крикнула на башкирском языке в сторону распахнутой двери дома, и оттуда тотчас примчалась вчерашняя девочка, держа обеими руками литровую банку с башкирским мёдом. У него был нежный янтарный цвет.

– Это вам презент, – сказала она тоном, не терпящим возражений.

Тогда я достал из багажника наш тамбовский сувенир, бронзовую статуэтку сидящего волка, и подарил ей.

Первые лучи упали на зелёные листья тополей, и капли росы засверкали мелкими бриллиантами, унылые лужи ослепительно заблестели, пуская миллионы солнечных зайчиков.

Мы расстались лучшими друзьями. Нет, в людскую доброту я верю безоговорочно.