Красавицей себя не считаю, даже наоборот. Моё лицо похоже на круглое яблоко: нос картошкой, пухлые щёки, полные губы. Узкие серые глаза под мохнатыми бровями тоже не добавляют красоты. Поэтому о замужестве я и не мечтала.

Да и за кого выходить? Непьющих парней быстро разобрали более счастливые подруги. Только слесарь Толик иногда поджидал меня после работы, рассказывал о своей жизни и звал замуж. Я шутливо поведала о нём матери, с которой мы жили вдвоём на окраине города.

– А ведь Толик неплохой парень, работает, выпивает редко. Ему б жену хорошую, которая держала бы его в руках. И дом у него просторный, крепче нашего. Брат его строит себе дом, значит, родительский Толику останется. Но думай сама, Лена.

Вышла я за Толика замуж. Свадьбы была самая скромная. Пришли мои подруги с детского садика, Валя и Галя, Толин брат Максим с женой Анной, его тётка Ольга, да наши родители.

Нам выделили комнату, обставленную старой мебелью, и стали мы жить. Вечером все собирались после работы смотрели телевизор, пересказывали новости и расходились по комнатам.

Мы не ругались, всё шло мирно и спокойно. Свекровь со свёкром уже были на пенсии, занимались домом, огородом, каждый год выращивали по два поросёнка, по десятку гусей, были ещё у них семь-восемь кур. Они часто напоминали нам, что после их смерти этот дом останется нам, а Максим на него претендовать не будет, он сам построит себе жильё.

Тишь да гладь продолжалась год, пока я не родила сына Димку и не пришла весна. Ребёнок был спокойным, почти не плакал, но всё ровно требовал внимания.

Однажды в субботу я собралась стирать пелёнки – подгузников тогда не было, – а Толика позвала к себе его тётка Ольга, ей срочно потребовалось отремонтировать крылечко.

– Я же его родная тётка. Он после школы каждый день к нам приходил, моя мать Толика вместе с Мишкой и Петькой кормила, пока его родители были на работе. Неужели он сейчас не поможет родной тётке?

Я молчала, стирала пелёнки и сама следила за сыном. Свекровь уходила в огород, смотрела за птенцами, а свёкор шёл к Максиму, помогал ему строить дом.

Потом приехали Мишка и Петька, они, как уверяла тётка, жили в Москве, занимали там высокие должности и прилично зарабатывали. Она пригласила к себе свою сестру с мужем и племянника. Звала и меня, но вяло, поэтому я не пошла. Затем они целую неделю делали тётке двор и перекрывали крышу. И каждый вечер Толик возвращался домой чуть навеселе.

– С устатку выпил, с братьями да с тёткой дома можно, это не где-нибудь по дворам шататься да в канаве ночевать, – бодро уверяла тётка Ольга.

Я молчала. У Димки резались первые зубки, он немного температурил, мне было не до мужа. Да и свёкры успевали ухаживать за гусями и утками, кормить поросёнка, смотреть за огородом. Свекровь иногда помогала мне с внуком.

Сыновья Ольги уехали, Толик ушёл в отпуск, но дома по-прежнему бывал редко, точнее – приходил только ночевать. Они со свёкром каждый день ходили к Максиму строить ему дом. И почти каждый вечер возвращались немного пьяными и довольными.

– Леночка, мы там уже крышу рубероидом покрыли, стены оштукатурили, окна сделают пластиковые. В огороде будет две теплицы, – сказал муж.

Его глаза весело блестели, он радостно улыбался.

– А тебе-то что от этого? Дом строят брату, не тебе. А мы останемся жить в этой халупе, да ещё и со стариками.
– Ты ничего не понимаешь! – сердито буркнул Толик и отвернулся к стенке.

Прошёл год. Я по-прежнему молчала. Толик возился с сыном, пьяным приходил редко, хотя продолжал помогать брату строить дом.

Но моё недовольство постепенно накапливалось. Я заметила, что большая часть свинины, гусятины, яиц и овощей уходит Максиму. Конечно, я за поросятами и птицами не ходила, в огороде редко помогала, но было обидно. Может, это зависть? Ну не способен мой Толик сам построить нам дом, надеется на родителей. Свёкры тоже имеют право больше помогать старшему сыну, ничего тут не поделаешь.

Но, выйдя на работу, когда нам прибавили зарплату, я передавала её часть своей матери. Ещё не решаясь сама строить нам дом, уже откладывала на него деньги – на всякий случай, не помешает.

Так прошло два года. Перед Новым годом дети тёти Ольги снова приехали к матери. Я уже была беременна вторым ребёнком. Они, заметив живот, сокрушались, что привезли подарки лишь для одного сына, а надо бы для двоих. Но их подарки были поношенными, старыми, полинявшими. Они радостно сообщили, что с Нового года всем, родившим двоих детей, дадут крупную сумму на покупку жилья.

Максим заволновался. Дом он построил, но его нужно было обставить мебелью, а денег не было, да и машину хотел купить. А нам как раз выдадут эту крупную сумму. И он предложил Толику сейчас выкупить дом у родителей, то есть обналичить деньги, которые, как я поняла, они собирались оставить после себя сыновьям.

Всё правильно, родители продадут дом, сыновья разделят деньги, а где будут жить сами старики? Свёкры из своего дома никуда не съедут – здесь у них огород, здесь они держат скотину. Получается, Максим будет жить в новом доме и с новой мебелью, а мы останемся ни с чем.

Но мой Толик был совершенно согласен с братом, свёкры тоже. Они гордились старшим сыном, ведь он работал мастером на заводе, а мой Толик – лишь слесарем. Им вполне было достаточно, что он крепко не выпивает, у него будет два ребёнка и послушная жена.

Но мне надоело быть послушной, ведь капитал дадут мне, как матери, а не Толику и тем более не Максиму. Мы с матерью подсчитали наши сбережения и решили, что через год вполне сами сможем купить двухкомнатную квартиру, даже не продавая мамин дом.

Мама устроилась няней в детский садик, чтобы помочь мне деньгами. После рождения второго сына я наотрез отказалась покупать у свёкров дом. Они настаивали, укоряли, ругали, в чём их активно поддерживали Максим с женой. Им очень хотелось обставить своё жильё новой мебелью. Не вышло.

Мне с сыновьями пришлось перебраться к матери. Толик уверял меня, что с родственниками надо жить дружно, помогать друг другу.

Я спрашивала мужа:
– А нам кто поможет? Чем твой брат помог нам? Он только спаивает тебя дешёвым самогоном.
– Не могу же я с брата брать деньги! – возмущался Толик.

Квартиру мы всё-таки купили – правда, мне пришлось взять кредит, а маме по-прежнему работать в садике, хотя она могла бы уже спокойно отдыхать.

Позже Толик признался мне, что если бы не я, он стал бы выпивать чаще и больше.

– Так мне проще жить: не нужно ни о чём думать, беспокоиться, тебя все хвалят, все тобой довольны.

Я не сделала из моего мужа ни генерала, ни начальника. Но он у меня трезвый мужик, умелый слесарь, добрый отец и верный муж, и наша семья живёт в своей собственной квартире. А это совсем не мало.