У вас честное лицо
24.10.2021 16:21
В Петербурге за такое можно сложить голову

У вас честное лицо– Рома, чего сияешь, как начищенный самовар? – спросил Васильев стажёра адвокатской конторы.
– В арбитражном суде настроение подняли, – ответил Роман. – Перед заседанием подошла юрист со стороны ответчика обсудить условия мирового соглашения. Переговорили, обменялись визитками.
– Что ж ты радуешься, если спор ещё не завершён?
– Вы же знаете, в коридоре арбитражного суда всегда много юристов перед залами заседаний, – начал объяснять стажёр. – Я поинтересовался, как она определила меня в этой толпе, ведь мы раньше не виделись. Оказалось, спросила у помощника судьи, как со мной связаться, та ответила: его ни с кем не перепутаешь – высокий статный молодец, богатырь. Вот по этой ориентировке девушка меня и нашла. Вроде ничего особенного, а настроение сразу вверх.

Рост у молодого парня и в самом деле гренадерский, лицо – кровь с молоком.

– Ты уже пригласил её поужинать? – подмигнул Васильев.
– Только после окончания судебной тяжбы, – моментально ответил стажёр. – Вы же сами учили, нельзя смешивать личные интересы с профессиональными в одном миксере, иначе взболтаешь не полезный нектар, а зловонную жижу.
– Молодец, запомнил, – похвалил Васильев. – Ну так запомни и другое. Клиенты тоже всегда будут обращать внимание на твой внешний вид и даже выбирать тебя по нему в качестве защитника.
– А у вас так было? – заинтересовался Роман. – Расскажите, вы же знаете, я собираю материал для кандидатской по юридической психологии.

Васильев улыбнулся.

– Прославить меня хочешь? Ладно, послужу тебе прикладным материалом.

Он отодвинул лист бумаги с пометками к судебному делу и принялся рассказывать.

– На заре адвокатской службы я неоднократно слышал от клиентов, что они остановили свой выбор на мне из-за «честного выражения лица». А впервые услышал о своём честном лице от чистопородного англичанина, который высказался о моей внешности с тонким английским юмором. Между прочим, сказал он это в самой Англии, в графстве Ноттингемшир.

Ромкины глаза округлились от удивления, он придвинулся ближе.

– Я оказался там благодаря случаю, – продолжил Васильев. – После увольнения с армейской службы в конце девяностых устроился помощником в адвокатскую контору. Денег катастрофически не хватало на семью с двумя детьми, и я везде искал возможность подработки. Тогда ко мне и подкатил с деловым предложением бывший сослуживец Калачников. Он чуть раньше меня уволился из армии, устроился какой-то шестёркой в текстильный институт, где сумел себя быстро зарекомендовать с лучшей стороны, поскольку был мастером задолизального дела.

Вскоре проректору вуза понадобился свой человек в секретариате приёмной комиссии, чтобы через него контролировать денежные потоки от родителей, желающих устроить своих чад в институт. Калачников быстро сориентировался, что это место – ключ к финансовому благополучию.

Одна проблема: чтобы получить место в секретариате, надо занять преподавательскую должность, то есть вести занятия со студентами. А Калачников безнадёжно косноязычен, выступать перед аудиторией для него сущая мука. И родилась идея: он занимает должность преподавателя основ гражданского права, а я под его фамилией веду занятия со студентами и получаю его зарплату. Разумеется, руководство деканата всё знает и закрывает глаза.

В общем, я согласился на эту аферу.

Славные, весёлые и страшные девяностые. Только тогда было возможно такое, чтобы вчерашние выпускники пединститута становились следователями и оперативниками, а помощники адвокатов без педагогического образования и с трудовым стажем без году неделя – преподавателями вузов.

Поскольку я всегда боялся опозориться на людях, к каждому занятию готовился как к судебному заседанию: по ночам писал лекционный материал на основе толстенных комментариев к Гражданскому кодексу и решал задачи из юридического практикума Петербургского университета.

На первой же лекции я громогласно освободил от посещения занятий всех, кто готов довольствоваться тройкой в зачётке, и предупредил: те, кто захочет четвёрки-пятёрки, должны решать юридические задачи на каждом семинаре. К моему удивлению, желающих получить дармовую тройку по непрофильному предмету было немного.

Надо отметить, девчонки и мальчишки оказались очень настырными. Начали осаждать меня пересдачами, добиваясь желанной четвёрки или пятёрки…

Через полгода декан факультета пригласила меня к себе и за чашкой чая предложила оформиться официально, пообещав оплачивать двойную ставку за счёт внутренних ресурсов факультета. Вдобавок пообещали заграничную командировку.

Ещё через полгода я узнал, что еду по обмену опытом в один из английских университетов в качестве специалиста по экологическому праву. Это сейчас экологов развелось не меньше, чем юристов, куда ни плюнь, попадёшь в какого-нибудь приверженца идей Греты Тунберг. А в конце девяностых об экологии было известно немного, и я имел самое смутное представление о правовых нормах в этой области.

К счастью, наступила пора белых ночей. И снова начался недосып: я штудировал экологические учебники, справочники и статьи в научных журналах, но организм справился с этим успешно.

Моё знание английского оставалось на уровне «читаю и перевожу со словарём», поэтому мне в помощь дали Машу, преподавателя химии, свободно владевшую языком.

Так я оказался в Англии. Юриста от принимающей стороны звали Фрэнк, старше меня лет на двадцать, но этой разницы я не чувствовал, настолько он был лёгким в общении.

Фрэнк и организовал мне встречу с самым настоящим английским адвокатом, да ещё и работающим исключительно в области экологического права. Адвокат был упитан, краснощёк и с первого взгляда производил впечатление человека, довольного жизнью и собой.

Фрэнк представил меня английскому коллеге, и Маша перевела его фразу:
– Это Ва-си-ли. Ты не смотри, что у него лицо честное, на самом деле он юрист.

Мы все расхохотались, и я нашёлся с ответом:
– Устами честного Фрэнка говорит истина.

Маша перевела и снова раздался хохот: «фрэнк» по-английски означает «честный».

Настроившись на лёгкий лад, я со всей непосредственностью советского человека спросил заграничного коллегу, каков его средний чек за рассмотрение судебного спора. Европейцы не привыкли к столь грубым вопросам, и адвокат не смог скрыть своего удивления, но Фрэнк быстро его успокоил несколькими фразами, и тогда англичанин ошеломил меня ответной прямотой.

Оказалось, он только что проиграл судебный спор, связанный с превышением предельно допустимой концентрации чего-то там в воздухе. Его клиент, частное лицо, очень хотел получить денежную компенсацию от фирмы, допустившей это превышение, и заплатил адвокату 50 тысяч фунтов стерлингов. Между прочим, сейчас это 5 миллионов рублей. После оглашения проигрышного судебного решения адвокат хладнокровно предложил своему клиенту заплатить ещё 50 тысяч за апелляцию.

– Он ответил, что у него кончились деньги, и мы расстались, – невозмутимо закончил свой рассказ этот грабитель в дорогом костюме.

Я был впечатлён. Нет, я был сражён напрочь тем, что нашёлся идиот, который пустил по ветру 50 тысяч фунтов ради призрачной надежды озолотиться за счёт фирмы, портящей воздух. Ещё больше меня поразила жизнерадостность адвоката, ограбившего своего клиента на баснословную сумму и продолжавшего беззаботно гулять по улице. В Петербурге девяностых можно было сложить голову, если не добился смягчения приговора для подсудимого, причём платили защитнику в разы меньше.

Я рассказал об этом краснощёкому англичанину, но тот совершенно не смутился. С той же сияющей улыбкой он довёл до моего сведения две вещи. Во-первых, он никогда не работает с мафией, это рискованно, его клиенты – обычные законопослушные труженики. Мысль разделаться со своим адвокатом им даже не придёт в голову. Во-вторых, он же не берёт на себя роль гаранта победы в судебном споре, решение ввязаться в драку всегда принимает клиент.

– Знаешь, Рома, с той командировки прошло много лет, я сдал экзамен, сам стал адвокатом, оставил преподавательскую работу и сосредоточился на юридической практике. Все эти годы старался следовать простому правилу: не обещай клиенту златые горы и, уж коли заключил договор, будь с ним честен. Терпи его недостатки. Тогда и он не станет строить тебе козью морду и делать подлянку.
– Вы и сейчас сохранили честное лицо, – заметил Рома.
– А почему оно у меня должно измениться? – с недоумением спросил Васильев.

Стажёр хитро прищурился.

– Говорят, с возрастом душа на лицо выходит.
– Ну, ты лизнул, – рассмеялся Васильев. – Смотри, будет у тебя физиономия, как у Калачникова.
– А она у него какая?
– Бугристая, как коровье дерьмо, застывшее на морозе. Я уже давно не слышал, чтобы ко мне обращались из-за честного выражения лица, чаще всего говорят – пришли по рекомендации.
– А чем закончилась встреча с английским адвокатом? – с любопытством спросил Роман.
– Мы пошли в бар, выпили пива и потанцевали. У них это в порядке вещей – потанцевать в баре средь бела дня. Пойдём-ка и мы с тобой пообедаем. В «Коре дуба» танцевать не принято, зато ничто не помешает разговору.

Василий КОНОВАЛОВ,
Санкт-Петербург
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №41, октябрь 2021 года