Как только не называли Ива Сен-Лорана – и маленьким принцем моды, и её великим королём, и фантастическим провокатором, и прекрасным эксгибиционистом, и талантливым наркоманом-трудоголиком. Прозвищ было много, но главное – в них неизменно присутствовало восхищение.

Жизнь Лорана оказалась закольцована, и кольцо это получилось африканским. Он родился в Алжире, купался в славе в Париже, там же и умер, но пепел завещал развеять в Марокко – над любимым поместьем Мажорель.

Его терпеть не могли в школе – мальчишки считали своим долгом поиздеваться над щуплым Ивом, а то и отвесить ему пару пинков на перемене. Дома же он купался в любви, прежде всего материнской, устраивал театрализованные представления, с удовольствием шил для них костюмы. Так и родилась его страсть к моде.

18-летнего Ива заметил находившийся в зените славы Кристиан Диор и пригласил ассистентом в свой модный Дом. А в 21 год, после внезапной смерти кутюрье, Лоран сам стал арт-директором. И вскоре мир моды был изумлён его первой коллекцией под названием «Трапеция». Никакой приталенности, никакой пышности в стиле Диора. Это оказалась совершенно новая история с явной отсылкой к русскому просторному сарафану. Советский Союз тогда был в моде.

Таким образом, женщины получили глоток свободы, а Сен-Лоран – публикации в ведущих изданиях под заголовками вроде «Ив спас Францию». Вдохновлённый успехом Лоран понял, что провокация – его конёк, и через два года выдал коллекцию «Битник». В ней были байкерские куртки из крокодиловой кожи, шубы с вязаными рукавами и – боже, боже! – пиджаки в сочетании с водолазками.

Для сотрудников Дома Диора это было уже слишком, они побоялись, что маленький принц моды отпугнёт богатую клиентуру, и попросили его побыстрее покинуть высокий пост.

Три золотые буквы

Это был сильный удар. Оправиться от него Иву помог уже появившийся в его жизни Пьер Берже – тот самый человек, которому суждено было стать не только любовью, единственным верным другом и даже законным мужем (они сыграли свадьбу), но и поддержкой для Сен-Лорана. Много лет спустя кто-то скажет, что с таким, как Берже, легко достичь высот. На что Пьер скромно ответит: «Нет, для этого просто нужно быть Сен-Лораном».

Не касаясь их личных отношений, отметим, что именно Берже в тяжёлый момент посоветовал Иву создать собственную марку. И подкрепил совет финансово: продал свою квартиру, нашёл миллионера-инвестора да ещё и стребовал через суд с Дома Диора солидную компенсацию за увольнение Сен-Лорана.

И вот в 1961 году появились золотые буквы YSL – Yves Saint-Laurent, которые вскоре стали символом роскоши, высокой моды и тонкого вкуса. А уже через месяц дефиле нового Дома моды открыла манекенщица в коротком пальто-бушлате и кипенно-белых брюках. Сен-Лоран таким образом открыл дорогу мужским предметам туалета не просто в женский гардероб, но и на подиум.

Тогда же состоялись провокация иного рода – впервые в показе участвовала темнокожая модель.

Спустя год Сен-Лоран создал коллекцию по мотивам голландского художника Пита Мондриана, основоположника абстракционизма, что дало начало столь модному сегодня колор-блокингу. Это вкрапление ярких фрагментов одного-двух цветов в однотонное изделие. «Король Парижа» – тут же откликнулся модный женский журнал.

Шок вызвала ещё одна эскапада Лорана – показ коллекции «Либерасьон 40». Только представьте: почти сотня девушек появилась на дефиле в агрессивно-сексуальных нарядах, с которыми раньше ассоциировались дамы лёгкого поведения в период оккупации Франции. Девушки были одеты в жакеты со вздёрнутыми острыми и широкими плечами, короткие юбки, платья и даже шорты. На их нарядах красовались вышивки в виде алых губ с зажатой между ними сигаретой, а полупрозрачные чёрные чулки и туфли на гигантских платформах дополняли образы. Завершала дефиле модель в меховом манто цвета абсента.

Кстати, через тридцать лет именно в нём на юбилейном показе YSL появится Наоми Кэмпбелл. Вот такой был дан старт стилю ретро.

Осуждая за отсутствие патриотизма, пеняя на неуважение к истории страны, пресса разразилась разгромными публикациями. Но ни в одной из них не содержалось упрёка в безвкусии, не оспаривались авангардизм и свежесть идеи. А вдохновила Ива, по признанию самого маэстро, одна из его великих муз – Палома Пикассо, дочь знаменитого художника. Именно она продемонстрировала Лорану купленный на блошином рынке костюм эпохи 40-х.

Конечно, кутюрье ввёл в моду не только стиль, но и весьма конкретные вещи. Кому мы обязаны появлением женского смокинга, сапог с высоким голенищем, прозрачной блузки; платья-сафари и пальто-кейп? Иву Сен-Лорану.

Разные музы

Их у кутюрье было несколько. Пожалуй, первой справедливо назвать Катрин Денёв. Красавица и воплощённое достоинство, она была очень близким другом дизайнера, ценила и поддерживала его.

Бунтарка Бетти Карту, с которой Ив познакомился в ночном клубе, носила вещи из мужского гардероба с таким изяществом, что они подчёркивали её женственность и сексуальность. Она вела себя столь эпатажно, что Лоран называл её своей сестрой-близнецом. Бетти вдохновляла его не только на творчество – именно с её лёгкой руки Ив создал коллекцию «Смокинг» и, увы, прочно подсел на наркотики и алкоголь. Вместе они употребляли, вместе и лечились от зависимости.

Была ещё и Муни – та самая первая в мире чернокожая манекенщица. Присутствовала в его жизни и Летиция Каста. В этой модели, андрогинной девочке-подростке, Лоран когда-то разглядел будущую красавицу и звезду, он был с ней трогательно внимателен и нежен.

И, конечно, его музой являлась наша прекрасная соотечественница Майя Плисецкая. Ив снимал шляпу перед её грацией и аристократизмом манер.

Зло во плоти

Что касается его поступков, то мы не полиция нравов, чтобы порицать Лорана за многочисленные связи с мужчинами, пристрастие к кокаину и опиатам. Но и в части человеческих отношений случались в жизни Лорана вещи, которыми вряд ли стоит гордиться.

Так, дружба с другим королём моды, Лагерфельдом, связывавшая его ещё со времён студенческой юности, однажды была безжалостно попрана. Причиной разрыва стало то, что Ив увёл у Карла любовника. И это был не просто красавец и модник, звезда светских парижских вечеринок. Нет, юноша по имени Жак де Башер покорил сердце Лагерфельда настолько, что Карл поклялся хранить ему верность до самой смерти.

И своё слово кутюрье сдержал, в отличие от Сен-Лорана. Когда у молодого человека диагностировали СПИД, Ив тут же оставил его и даже не навестил ни разу. А Карл принял изменника с великодушием и нежностью, ухаживал за ним до последнего вздоха и сам закрыл Башеру глаза.

Довольно некрасивая история случилась у Лорана и с Томом Фордом. Более молодой, но уже вполне состоявшийся дизайнер был представлен Лорану в качестве кандидатуры арт-директора его модного Дома. В тот момент дела YSL были нехороши, продажи падали. Однако ревность к успехам Форда, опасения, что тот превзойдёт его в творчестве, а также просто дурной характер отчего-то вызвали у Лорана антипатию к молодому человеку. И приём был недружелюбным, и их сотрудничество стало для деликатного Форда, как он выразился, «настоящей каторгой». Лоран придирался ко всему, разговаривал с Томом язвительно и порой грубо, критиковал любое его творение. «Мы дружили, пока я не пришёл работать в его компанию. Но потом оказалось, что Ив – зло во плоти», – сказал Форд.

Не русская тоска

Сен-Лоран купался в славе и получил при жизни неслыханные почести, но никогда не упивался этим. Ив признавался, что никогда не был счастлив. С чего бы это? Уж не русскую ли хандру подцепил француз, когда стал посещать Советский Союз?

Первая встреча с Россией случилась в 1959 году, когда советское правительство решило открыть границы французской моде и пригласило в качестве посла доброй воли Ива Сен-Лорана. Дизайнер прилетел в Москву вместе с группой манекенщиц и тюками одежды. Показы, эффектные и оригинальные фотосессии, знакомство с творческой элитой СССР и, наконец, встреча с Майей Плисецкой, которая стала одной из муз Лорана. Он обожал сценическое искусство и специально для королевы русского балета создал костюм к «Гибели розы».

Несколько позже он познакомился и сдружился с «вдовой» Маяковского Лилей Брик, был очарован оригинальностью, умом и вкусом стареющей звезды русской богемы. Именно она подарила любимому бульдогу Лорана кличку Мужик (Mujik). К слову, всех последующих своих псов Ив называл так же, и в его марокканском поместье образовалось целое «кладбище Мужиков».

На закате жизни Лоран часто произносил фразу «Всё ужасно». Похоже, что этому человеку не было дано самого важного – умения радоваться. А ведь он в своей жизни не знал ни нужды, ни предательства, ни глобальных провалов. «Он был счастлив дважды в год – когда выходил на поклон в финале коллекции, а публика рукоплескала. А затем погружался в печаль и одиночество», – сказал о Лоране Пьер Берже.

Но верный Пьер, хотя они уже давно перестали быть «супругами», по-прежнему делал для Лорана всё. Когда стало известно, что у Ива рак мозга, а его страсть к загулам в наркотическом дурмане ведёт прямиком к могиле, Берже из кожи вон лез, чтобы отсрочить этот миг. И не роптал. «У нас было отличное путешествие длиною в жизнь», – вот что сказал он накануне открытия музея великого Сен-Лорана.