Меня, конечно, предупреждали, что в израильском аэропорту Бен-Гурион служба безопасности о-го-го. Но она прямо о-го-го-го!

Меня встретила милая, жизнерадостная девушка.

– Хэлло-оу!
– Хэллоу!
– Паспорт, плиз. Рашн? Со-слан… Сослан… Итс нот рашен нэйм.
– Ай эм нот рашен. Оситиан.
– Оситиан?
– Йес. Кавказ. Маунтинс.
– Оу. Андестенд.

И начала листать паспорт. Я был уверен, что её заинтересует виза Омана. Чёрненькая, c кинжалами и надписями арабской вязью. Оманская виза выглядела как рекламный буклет запрещённого в России ИГИЛа. Но нет. Больше девушку заинтересовали турецкие визы.

– Ю визит Тёрки?
– Йе.
– Вот ду ю ду ин Тёрки?
– Ай спенд май вокейшн веа.
– Ду ю лайк Тёрки?
– Йес.
– Ок. Итс ё бэгидж?

Дальше последовал подробный рассказ, что у меня в чемодане. Удовлетворённая ответами офицер безопасности всё-таки решила узнать подробности об осетинах.

– Ю а оситиан? Райт?
– Райт.
– Вот холидэйс ду ю селебрейт?
– Холидэйс?
– Йес.
– Нью йеар. Олд нью йеар. Виктори дэй. Курбан-байрам. Кристмас.
– Уау. Вери интрестинг плэйс. Вот сувенирс ю хэв ин зе бэгидж?
– Сувенирс? Хм. Мэгнитс энд… б…, свечи. Как по-английски «свечи»…
– Кэндлс.
– Сэнкью. А-а. То есть могли по-русски говорить?
– Могли. Но вы ответили по-английски, я решила, вам так удобнее. Счастливого полёта.