На втором курсе меня буквально затащил в секцию самбо пятикурсник Аслан Хасанбеев. Разомлевший после тренировки мастер спорта и чемпион Ленинградского военного округа плюхнулся за столик в буфете, где я уплетал песочное пирожное с персиковым соком.

– Чего такой тощий? – поинтересовался Аслан. – Спортом занимаешься?

Я ответил, что у меня три первых разряда: в беге на длинные дистанции, по лыжам и по шахматам.

– Херня! – авторитетно заявил самбист. – Мужчина должен уметь дать отпор врагу и защитить свою женщину. Так меня на Кавказе учили. А что сможешь ты? Убежать, сходить конём по башке? Сколько весишь?
– Пятьдесят восемь.
– Значит так, Вова, – решил за меня Хасанбеев. – Завтра после третьей пары жду тебя у входа на кафедру физподготовки. И начнётся у тебя настоящая мужская жизнь, это я тебе как стопроцентный черкес говорю.

В назначенное время я не пришёл, и Аслан явился за мной в общежитие.

– Дохловат, – подытожил тренер Виктор Витальевич, ощупав меня, словно на рынке работорговли.
– Да у него дыхалка супер, – заспорил Аслан, – марафон Разлив – Ленинград бегает влёгкую. Нутром чую – получится. Беру личное шефство.

Тренер пожал плечами.

Лёгкая жизнь закончилась. Три раза в неделю Аслан вылавливал меня после занятий, где бы я от него ни прятался, и тащил в спортзал. Спустя месяц я стал немного соображать в захватах и бросках и даже заломал какого-то очкастого задохлика в товарищеской встрече с Военным институтом имени Можайского.

Витальич с Асланом поздравили меня, а на следующий день потребовали, чтобы я похудел до 52 килограммов.

– Ты же сам обозвал меня тощим, – с обидой возразил я пятикурснику.
– Ты был тощим никудышным бегуном, а станешь жилистым атлетом, – пояснил Аслан. – Посмотри в зеркало, тебе же ни одна девка не даст.

Витальич добавил, что всерьёз собирается сделать из меня мастера спорта в наилегчайшем весе.

Теперь Аслан приходил перед отбоем с мандатом начальника Академии, разрешающим отпускать меня под его личную ответственность на вечерние тренировки. Я надевал два спортивных костюма, сверху флотский бушлат и наяривал под присмотром старшего друга круги вокруг общежития.

– Володя, ты сдохнешь, сердце не выдержит, – увещевал замкомвзвода Юра Седлецкий. – У нас сейчас в учёбе адские нагрузки.

Юра мчался к Аслану, потом к Витальичу и даже к начальнику кафедры физподготовки, но никого не убедил, что борьба мне противопоказана.

Видимо, я и без самбо был достаточно иссушён – последние два килограмма никак не давались. Из-за этого меня не допустили до соревнований, и Витальич с Асланом дали «домашнее задание»: любой ценой похудеть за лето.

– У мамы в Белоруссии? – ухмыльнулся Седлецкий. – Где это видано, чтобы на летних каникулах курсант худел? Мой тебе совет: жри дома побольше, набери к сентябрю минимум шестьдесят пять. Станешь красавчиком, и эти кровососы сами отвалятся.

А пока близилась летняя сессия, в ожидании которой спортивная активность в Академии приутихла. Однако я продолжал ходить на тренировки, прилежно отрабатывая броски и захваты.

Однажды Витальич предложил съездить с ним в детско-юношескую спортивную школу Выборгского района. Там он представил меня тренеру, который разговаривал с рыжим мальчишкой в белом кимоно.

– Это Денис, – познакомил нас тренер. – В пятнадцать лет чемпион Ленинграда и мастер спорта. Поспарингуй с ним, Владимир, только по-дружески, легонько. Поняли, парни?

Я подошёл к Денису, и тот сразу крепко бросил меня на татами.

– Какой бросок! – заорал тренер юноши. – Ты видел?

Витальич кивнул. Денис снова захватил меня и шмякнул. Потом проделал то же самое с удушающим приёмом, затем – с болевым.

– Отлично! – радовался наставник. – Давай, красава!

И Денис шмякнул меня ещё несколько раз.

Во мне закипала злость. Какой-то сопливый восьмиклассник кидает меня на маты, будто куклу, набитую соломой. Болел затылок от падения на лопатки, ныл выкрученный в болевом приёме плечевой сустав.

– Может, хватит? – спросил Витальич.
– Ничего, пусть Дениска разомнётся, приобретёт уверенность. Да и Володе польза от общения с чемпионом и мастером спорта.

«Какая, на хрен, польза? – думал я. – Пацан лупит меня, как куклу, а эти двое смотрят и ржут. Ну, погоди, щенок».

Мне удалось накрепко захватить Дениса за пояс и блокировать все его усилия. Чемпион растерянно засопел.

– Отставить! – крикнул тренер юного дарования. – Владимир, ты некорректно захватил Дениса. Помни, он младше, и ты можешь травмировать чемпиона. У него неделя до соревнований.

Я ослабил хватку, и Денис тут же шлёпнул моим телом о ковёр.

– Отлично, вот так!

Минуты две я лежал на покрытии, при этом никто не спросил, как себя чувствую. Если бы Витальич мог знать, что в эти минуты происходило в моей душе, он бросился бы ко мне, обнял и увёл из спортзала. Но мой тренер безмолвствовал.

Это означало, что происходившее в зале устраивало всех, кроме меня. И я нахожусь здесь в роли манекена, мальчика для битья, чтобы какой-то пацанёнок размялся перед грядущими победами.

Я встал и принял боевую стойку. Денис улыбнулся уголками губ и медленно двинулся ко мне.

– Отлично! – подбодрил тренер. – Брось его ещё разик, и хватит.

В ту пору мы ещё не смотрели фильмы с Брюсом Ли и Ван Даммом. Я не мог знать, какие картинки из прошлого мелькают в глазах избитого на ринге героя, чтобы встать и совершить невозможное. Тем не менее я увидел все эти картинки.

В чудовищном кровавом тумане увидел своего детского обидчика Пашку, заявившего: «Все, кто ходит в музыкальную школу, – педерасты, и мы их будем бить». Я видел Вовку Смычка, разбившего мне нос бритой башкой, и покойного директора школы Лёнюся, закатившего звончайшую оплеуху за то, что я стрелял из трубочки горохом в девчонок. Перед моими глазами встал Мишка Пастухов, с ухмылкой заявивший, что он видел голой обожаемую мной учительницу физкультуры Марго и что никакая она не богиня, а обыкновенная баба. Увидел даже девочку, насмешливо сказавшую «нет» в ответ на предложение проводить её со школьного вечера.

А потом произошло неожиданное. Издав звериный рык, я проломился сквозь объятия чемпиона, схватил самоуверенного пацана за шею и за пояс, заломал, поднял его трепыхающееся тельце над головой.

– Не-е-ет! Отставить! – раздался вопль тренера. – Витальич, останови своего…

Тренер не докричал. Я со всем чувством шмякнул Дениса о татами так, что тот не смог подняться и наставник причитал над ним, как вдова над телом убитого героя.

Потом Дениса откачивали врач с медсестрой, а оба тренера истошно орали на меня.
– Я не знаю, что с тобой сделаю! – кричал Витальич.
– Ты за это ответишь, покалечил несовершеннолетнего, – вторил тренер Дениса. – Я напишу жалобу начальнику Академии, и тебя отчислят.

Зато на дворе Витальич обнял меня и сказал:
– Молодец, не ссы. Да ты, оказывается, мужчина!
– Никто ничего не напишет, – успокоил меня Аслан. – Они сами устроили спарринг, сами виноваты. А ты молоток. Умоляю, похудей к сентябрю, мы ещё таких дел натворим, таких дров наломаем!

Через неделю Денис проиграл чемпионат города, ему досталось второе место. Тренер кричал, что в этом виноват я.

К сентябрю я набрал на маминых харчах шестьдесят два кило, и самбисты оставили меня в покое. В том же году Аслан выиграл чемпионат Вооружённых сил по самбо.

Навыки самбиста пригодились спустя три года на ночной пригородной платформе, когда мы с товарищем, каратистом-самоучкой, вломили пятерым пьяным мужикам, которые были гораздо выше и здоровее нас.

Аслан стал полковником медицинской службы, начальником военно-морского госпиталя, а после увольнения переехал в родную Адыгею, купил в Майкопе особняк. Я разыскал и навестил его, когда в очередной раз приезжал к родителям жены. Некогда грозный самбист превратился в маленького добродушного колобка, однако в объятиях хозяина чувствовалась былая хватка.

Аслан угостил нас варениками с адыгейским сыром, а на прощание облачился в бурку с папахой и нацепил кинжал, висевший на стене его кабинета рядом с военно-морским кортиком.

От Аслана я узнал, что Витальич умер от инфаркта. Судьба Дениса и его тренера мне неизвестна.