Я сегодня впервые за много лет вспомнила своё семнадцатилетие – и так отчётливо, будто всё происходило вчера. Поняла, как была счастлива в тот день, наверное, больше никогда не испытывала столько радости, даже в важные юбилейные даты.
Наша семья не являлась обеспеченной, и мама редко баловала нас с сестрой праздниками. Собрались однокурсники, на столе множество всяких вкусностей и даже – в середине января 1966 года – свежий арбуз. Не знаю, где и как мама умудрилась его достать. Полно бабушкиных сладостей, ребята их буквально сметали. Мы пели, танцевали и дурачились, прыгали и визжали, донимая соседей. А гости, жившие далеко, остались у нас до утра.

Но главное, в тот день моя первая любовь, самый красивый на свете парень, музыкант и певец, основатель первого в городе ВИА, подарил мне магнитофонную бобину с записями песен, которые пел под аккордеон. Эта плёнка и сейчас лежит, такая смешная, с коричневой ленточкой, только послушать её уже нельзя.

Всё у нас было впереди. Тот мальчик потом стал довольно популярным певцом в Новосибирске. Потом у меня случались и другие любови, но та была самая первая, самая важная, семнадцатилетняя.
Лесовинка

17 лет я отмечала в комнате студенческого общежития с однокурсниками, многие потом стали моими друзьями. Девяностые в самом разгаре, но стол шикарный, студенческий. Каждый гость принёс в подарок какое-нибудь блюдо, в результате получился шикарный банкет, запомнившийся на всю жизнь.

Согласитесь, как здорово – килька в томатном соусе прямо в банке; мы почему-то не выложили её на тарелку. Картошка, жаренная на сале – его я до того дня никогда не ела, терпеть не могла. Бутерброды с икрой из манки, селёдки и томатного соуса. Много консервированной морской капусты. Принесли даже котлеты – у кого-то из друзей родители в деревне держали поросёнка. Правда, котлетки были из фарша, до бесконечности разбавленного булочкой. Соленья, варенья – всего вдоволь. Словом, мы шиковали.

Играли на гитаре, пели на всю общагу, думая, что у нас есть голоса и слух. Играли в фанты. И я впервые попробовала водку. Её тоже принесли гости, поскольку я покупала только вино, была наивной. А потом в ночи гуляли по пожарным лестницам с этажа на этаж, и нам было совсем не страшно.

Вспоминаю то время с теплотой. Так хочется сегодня повторить праздник, правда, с некоторыми оговорками, касающимися возраста и компании.

Я училась в 11-м классе, и на 17 лет родители подарили первый сотовый телефон. Пришли одноклассницы, мама всего наготовила, налила по бокальчику винишка. Мы поели, послушали альбом группы «Руки вверх!» и решили идти на дискотеку.

Вход стоил 50 тенге, в 2003 году большие деньги. У половины одноклассниц денег не было, но мама дала 2 тысячи, их хватило всем, даже осталось на вино. Его мы пили за клубом.

Знакомые парни, прознав о моей днюхе, тоже попытались пройти с нами за компанию на дискотеку, но мы их быстро отшили. Натанцевались до упаду! А парни пригодились, когда пришло время возвращаться по домам, – они провожали нас по тёмным улицам.

Меня провожал Вовка Седов, младше меня на два года. Сейчас – мировой рекордсмен по тяжёлой атлетике. Он мне не нравился, но парень был настойчивый. До начала улицы проводил, а дальше побоялся: «У тебя папа суровый, не пойду». Почему-то все мои мужики боятся папы.

Это был самый романтический день рождения в моей жизни. Я училась в 11-м классе и готовилась к поступлению в вуз.

Мне нравился один парень. Та самая первая любовь, от которой темнеет в глазах, дрожат ноги, а в голове туман. Мы встретились во дворе, и разговор зашёл о дне рождения. Я сказала, что буду занята до позднего вечера. Он обещал подождать сколько нужно.

Мы встретили мои 17 лет в подъезде – я, он и его лучший друг. Просто стояли и разговаривали два часа. Весь день шёл майский холодный дождь, не прекращаясь ни на секунду. И тот парень сказал, что дождь в день рождения – признак счастья и богатства.

Увы, эта история не закончилась хорошо, парень не стал ни моим мужем, ни лучшим воспоминанием. Просто мне исполнилось 17, и в день рождения мы были вместе.

И ещё у нас с первой любовью есть дурацкая шутливая договорённость, что в 58 лет встретимся снова. Мы с ним председатели товариществ собственников жилья соседних дворов. Там и решим, что делать дальше.

Сейчас мне 34 года. Когда стукнуло 17, мы пошли в школу после зимних каникул. От класса мне подарили плитку шоколада. Пока шла домой, съела её. Это была целиком моя шоколадка, я ощущала такую радость! Даже положила обёртку в кармашек сумки.

А вечером мама полезла в мою сумку – ей понадобилась ручка – и нашла ту обёртку. Она сильно выпорола меня шлангом от стиральной машинки, только за то, что я съела шоколад и ни с кем не поделилась.

Я тогда не любила свои дни рождения. Извините, наверное, написала уныло, но что было, то было.

В семнадцатый день рождения я со своей командой находилась на соревнованиях в другом городе. Это было круто, хотя мы и не победили, дошли лишь до полуфинала. Меня поздравляли не только наша команда и тренер, но и девчонки. А ещё, что важнее, ребята из других команд. В перерывах между играми говорили приятные слова, кто-то дарил мелочь вроде ручки, блокнота, значка – видимо, то, что нашлось в сумках. Даже упаковку чехословацких жвачек оторвали от сердца, до сих пор помню, в то время большая ценность.

Некоторые мальчишки явно пытались меня кадрить. Кто-то вёл себя наглее, другие стеснительнее. Было много шуток, смеха. В общем, я купалась во всеобщем внимании. Тренер, конечно, ругала меня, не хотела, чтобы я расслаблялась, пыталась настроить на игру. Но всё равно было кайфово.

1974 год. В первых числах сентября я ушла из десятого класса – бросила школу. Во мне начиналось бурление чего-то нового, а чего – и сама не могла понять. Почувствовала, как пьянит свобода, осознала, что больше не хочу жить по указке учителей, которые вдалбливают в мозг то, что тогда казалось не нужным.

Предыдущая днюха прошла с одноклассниками. Парни напились, облевали подъезд, а потом моих родителей вызвали в школу. Называется, доверили деточке квартиру.

После ухода из школы меня направили в комиссию по делам несовершеннолетних, тогда это было обычной практикой. Маму и отчима затаскали по инстанциям. Они мне всё обеспечили, по меркам СССР мы жили неплохо. Я была здоровой, питалась хорошо, занималась спортом, каждое лето ездила в Крым и на Кубань, носила платьишки по последней моде. Но мне требовалось другое. Так я по решению комиссии и оказалась в училище.

И снова повезло. Директором там работала незабываемая и обожаемая мною Элеонора Исаковна Готлиб, она смогла сделать нашу пэтэушную жизнь интересной и насыщенной. Мы занимались спортом, ставили спектакли, играли в КВН. Даже приглашали команду культпросветучилища, они считались в городе элитой. Остальные ехали к нам сами, наша слава уже гремела. В училище и прошёл мой 17-й день рождения.

Торжество получилось скромным. Меня поздравили однокашники, вручили подарок – цветы и конфеты. Инициатором стала моя любимая директриса. Тогда я и поняла, что получила именно то, что заслужила, – букет и конфеты, а ещё внимание. Была тихо счастлива.

Очень хорошо помню, как отметила семнадцатилетие. Поступила в институт, наша группа была очень маленькой, всего 12 человек, из них четыре девочки. За три месяца мы очень сдружились и дружим до сих пор, хотя и раскидало нас по всему миру. На день рождения, конечно, пригласила всех. Пришли также одноклассник и его друг, который позже стал моим мужем.

Бабуля накрыла замечательный стол, с дефицитными продуктами. Она вообще имела удивительный талант устраивать застолье и до сих пор является для меня ориентиром в этом вопросе.

Было очень весело. Отплясывали, не жалея полов, но можно было топать сколько угодно – на первом этаже располагался банк. Потом пели под фортепьяно все хиты, начиная от «Машины времени» и заканчивая «Куин». Исполняли и романсы, которые казались такими изысканными на фоне современной музыки. Потом закончились сигареты, а магазины были уже закрыты. Бабушка вытащила из своих закромов кубинские сигары. Все страшно кашляли, потому что пытались курить их по-простому, взатяжку.

Разошлись за полночь, а все девочки остались ночевать у нас. Сдавленно хихикали пару часов, не наболтались. А потом послышался голос бабушки: «Девчонки, идите пить чай с пирогом, а то никак не угомонитесь». Напились чаю и уснули наконец.

Утром, когда вышли из дома и собрались в институт, обнаружили на лавочке спавшего однокурсника. Еле-еле разбудили. А потом решили прогулять институт и отправились в аэропорт. Там работал круглосуточный ресторан, и мы пили кофе с пирожными, наблюдая, как взлетали и приземлялись самолёты. Испытывали такое острое, грустное и одновременно радостное чувство. Нам было хорошо, что мы вместе, и наверняка впереди ждёт сплошное счастье. В необозримом будущем маячил 2000 год.

Когда мы станем совершенно старыми, аж 36-летними, на заводах будут работать роботы. И, конечно же, наступит крепкая дружба с другими цивилизациями. Тогда в воздухе витало чудесное ощущение братства, был такой торжественный момент, что запомнился на всю жизнь.

Ух, где мои семнадцать лет? Встречала их у лучшей подружки, которая жила в жуткой коммуналке без душа, но с тараканами и пьянчугами за стенкой. В комнатушку нас набилось человек двадцать, гуляли так, что дым стоял коромыслом, – соседи-алкаши даже вызвали милицию. Но в целом всё прошло хорошо.

А потом мой тогдашний парень отвлёкся, и я сбежала с другим мальчиком к нему домой, а подруга тайком выносила мои вещи и подарки с цветами на лестницу, чтобы я скрылась незаметно. Потом с этим мальчиком я гуляла два года, до встречи с будущим мужем.

Мы были такие беззаботные, неунывающие, нас не смущали ни тараканы, ни вонь от соседей, ни полное отсутствие денег, нам было хорошо и весело.

В то время мой парень служил в армии. 30 декабря раздался звонок. Тогда ещё не было мобильных телефонов – любимый звонил на домашний. Почти ночь, канун Нового года. Ёлка, тогда ещё с советской гирляндой и советскими игрушками – я любила эту гирлянду, долго берегла её. Ёлка светилась в темноте, было чувство ожидания праздника, волшебства.

И вот услышала в трубке слова:
– Привет, я приехал.

Сразу узнала его голос, и сердце забилось от радости.

– Не может быть, ты врёшь! Как это возможно?
– Ну не веришь, и ладно, как хочешь. Я в Иркутске, конечно. Заказал переговоры, вот звоню.
– Так и знала.

Разочарование, даже обида до слёз. И вдруг:
– Да ладно, я пошутил. Сейчас приду к тебе!

Не передать словами мои чувства. Это была новогодняя сказка! Дед Мороз существует, и он сделал так, что любимого отпустили на неделю, на Новый год. Отпустили ко мне.

Он пришёл очень скоро, всего через полчаса, бежал, наверное. Мы смотрели друг на друга и не могли наглядеться.

Папа достал коньяк, они с парнем немножко выпили. А потом полушёпотом сообщил: «Ну, я ухожу. Завтра вместе встретим Новый год. Лучше попрощаемся сейчас, а то вообще не уйду».

Как же я ждала его! Мы сидели за столом, в первый и последний наш Новый год – вскоре наши дороги разошлись. Помню запах подаренных им духов, ни с чем его не спутаю. Даже помню вкус шампанского. Зима была бесснежной, шёл дождь в новогоднюю ночь, когда мне исполнилось семнадцать. Мы гуляли под зимним дождём, пили шампанское, обнимались, сидели на лестнице, а папа иногда выглядывал и звал нас за стол. Нам не хотелось, но мы шли, потом снова уходили.

Короткий отпуск из армии, Новый год и немножко невероятного счастья. Не повторится такое никогда.