Нас отдадут китайцу
26.11.2021 11:29
Дядька уже пришёл с мешками

Нас отдадут китайцуМы с сестрой – двойняшки, родились с разницей в 15 минут. Любим кошек. Полдетства провели под кроватью, где в течение года каждая из кошек не раз вылизывала своё хвостатое потомство. До сих пор сохранилось общее пристрастие к рисованию. Белёные стены – идеальное место для карандашных рисунков, и не только стены.

Помню, как зимой делили окна на левую и правую половинки, а затем лезвиями ножниц выцарапывали свои неказистые домики и колченогих барышень. Сначала рисунки казались не очень, но выходило солнышко, освещало лучами замёрзшие, покрытые пушистым инеем стёкла – и «живопись» сияла золотом, была волшебной. Отец, держа в руках кружку горячего чая, одобрительно кивал. И мама за швейной машинкой улыбалась.

В детстве она шила нам одинаковые платья. Хотя сестра Людмила лет до 15 была выше меня на полголовы и крепче. Если кто-нибудь спрашивал, откуда такая разница, она отвечала неизменно:
– Я всё ем с хлебом – и суп, и кашу. А Танька ест только конфеты.

Да, мои гастрономические приоритеты в дошкольном детстве были однообразные – сладости, преимущественно мармелад и душистые карамельки. Иногда ириски. Правда, мы обе очень любили есть недозрелые плоды дикой яблоньки, сваренные в консервной банке на костре с добавлением сахара. А как можно забыть лепёшечки, когда тайком от мамы отрывались кусочки теста для пельменей, раскатывались и укладывались прямо на горячую плиту. Считалось, чем больше на лепёшке пятнышек, тем она вкуснее.

Теперь у нас одна профессия и общее увлечение народной песней. Вместе делаем покупки, обсуждаем новости, делимся и выручаем друг друга. В отпуске и в праздники стараемся посетить места, где прошло детство. И, может, потому так хорошо помним те годы, что всю жизнь живём рядом. Я вспомню – сестра дополнит подробностями, или наоборот.

У нас было две бабушки. Папина мама, очень старенькая, жила с нами. А мамина –  серьёзная и строгая. К ней приходилось добираться на автобусе больше двух часов – это же целое путешествие.

Помню, нам было года по четыре. И, наверное, стоял июль, поскольку поспевала черёмуха, ветки, усыпанные чёрными ягодами, свисали прямо в открытое окно. Сначала мы смотрели кроликов в сарае. Я показывала всем, как они смешно дёргают носами. Потом мы украли у дедушки кусочки удивительно аппетитного цветного мела и, спрятавшись за вешалку, под пальто и куртки, с наслаждением сгрызли их.

И тут на стене забили новые часы. А потом выскочила кукушка и начала куковать. Чудо, волшебство! Мы застыли под часами, раскрыв рты. Бабушка пояснила, что птичка ненастоящая, это механизм, но куда там. Мы твёрдо были уверены, что нас обманывают: птичку поймали и насильно удерживают внутри часов. Дедушка рассказал, что настоящая кукушка подбрасывает свои яйца в гнёзда и её птенцов растят чужие родители. Значит, кукушка бросила своих детей, заняла готовый домик и живёт себе припеваючи? Непорядок.

Когда взрослые сели обедать во дворе, мы потихоньку забрались в дом. Сестра, повыше ростом и покрепче, встала на табуретку с кочергой в руках, я держала наготове палку. Вот пусть только из часов выскочит кукушка, мы тут же выгоним её из домика – пусть летит к своим детям.

Эту картину увидел дядя и позвал всех в дом. Мы с сестрой не понимали, почему родители, дяди и бабушка с дедушкой смеются до слёз. И обе зарыдали от огорчения, когда дед снял часы и показал нам птичку. Она была ненастоящая.
Часы висели на стене много лет. Кукушка тысячи раз выскакивала из домика, и нередко кто-нибудь подшучивал:
– А вон кочерга, гони кукушку на волю!

Мы не ходили в детский сад. Родители не работали в колхозе, и посещать колхозный садик мы не могли. Зато сколько свободы! Старенькая бабушка пыталась присматривать за нами, да разве угонишься! Стоило ей отвернуться, как мы мчались то на речку, то к соседям нянчить щенков, то в лесок за земляникой. Каждое лето поочерёдно чуть не тонули в реке, ещё не умея плавать. Но любопытство гнало из дома на поиски очередных приключений.

Мы всегда находились в движении. Бурная фантазия подбрасывала одну идею за другой, даже поесть было некогда. Вместо нормального обеда любили отрезать по краюхе хлеба, обмакнуть сначала в воду, а затем в сахар, и сесть с этим лакомством на забор, с аппетитом закусывая и дружно горланя песню:
– Выходила на берег Катюша
На высоких женских каблуках!

Одно из любимых занятий – слушать утром детские радиопередачи. В заветный час было бесполезно нас о чём-либо просить: сказки, песни и радиопостановки заглушали чувство долга и подавляли угрызения совести.

Помню, если вдруг радио по какой-нибудь причине молчало, мчались в центр села – там на столбе висел репродуктор. Мы садились рядом под столб и слушали. В любую погоду, во всякое время года. Кстати, за несколько лет никто в селе ни разу не составил нам компанию.

Понятное дело, вечером бабушка жаловалась, что не смогла загнать нас на обед – попросту не нашла. Обеспокоенная мама переживала, ведь дня не проходило, чтобы мы не попали в какую-нибудь историю.

Совсем недавно под руководством старшей соседской девочки полдня отмывали общую баню, которая топилась по-чёрному. Старательно отскребали многолетний слой сажи со стен, двери и скамеек. Так устали, что я уснула прямо на крыльце у соседей. А потом мама с бабушкой полдня нас отмывали от грязи и копоти.

На прошлой неделе мы удрали на ток, где в амбарах до вечера валялись на горах свежеобмолотой пшеницы, закапывались в неё, жевали тёплые зёрна.

Чтобы удержать нас, непосед, от шалостей, бабушка придумала наказание:
– Не будете слушаться – отдам вас китайцу. Насовсем.
Мы смеялись и не верили в эти угрозы. И вот однажды…

Вбегаем в дом, перегоняя друг друга. А в прихожей на табурете сидит мужчина – смуглый, раскосый, непривычно одетый. Пояснений не нужно: китаец. И отступать поздно. Значит, пока мы с сестрой гоняли по улице, бабушка всё о нас рассказала, и китаец уже ждёт.

Мы шмыгнули за печь и шёпотом обсуждали ситуацию, не теряя надежды, что дядька всё-таки пришёл не за нами.

– Ой, смотри – мешок.

У порога в уголке я увидела мешок, завязанный верёвкой. Надежда пропала.

– Если нас всё же отдадут, сядешь первая, Люда, ты тяжелее. А я сверху.
– Не хочу вниз, голове будет больно, ты придавишь меня коленками.
– А мешок-то маленький, сразу вдвоём не поместимся, наверное, по одной будут отдавать. Тебя первую – ты старше.
– Нет, тебя первую! Это ты придумала прятаться под машиной, и мы испортили мазутом новые кофты!

Охваченные ужасом, мы с сестрой перебирали в памяти шалости, за которые бедная бабушка решила отдать нас китайцу.

Грехов набралось много. Вот совсем недавно, торопясь в кино, кто-то из нас плохо закрыл дверь в летнюю кухню. В щель тут же проник петух со своим гаремом. А если учесть, что на столе остались тарелки с недоеденной лапшой, станет понятно, почему куры задержались на кухне. Конечно, после обеда они захотели на улицу, но выйти через дверь не догадались, а ломились в окна.

Вернувшаяся с огорода бабушка пыталась выгнать их во двор, но столкнулась с яростным сопротивлением птиц. Вытаскивая петушиные перья из волос, обмывая оцарапанные руки, вешая на место занавески, убирая со стола куриный помёт, она придумала для нас страшное наказание. Бабушка позвала китайца.

И тут мама внесла ещё один мешок. Споры прекратились, мы всё поняли окончательно. Готовые пасть на колени, зашмыгали носами от горя. Фантазия уже подбросила картины тяжкого житья среди чужих людей.

А мама развязала свой мешок и начала пересыпать «китайцу» семечки подсолнечника, пока его мешок не наполнился. Вот и всё.

Оказалось, этот человек покупал у селян семечки и потом торговал на рынке. А мы-то страху натерпелись!

Однажды отец привёз нам книжку «Сестрица Алёнушка и братец Иванушка». Многократное прочтение мамой этой сказки имело последствие: мы с сестрой уверились в том, что злая Баба-яга существует и только ждёт момента утащить жертву. Накрывшись ночью одеялами с головой, мы шёпотом спорили, где обитает эта сказочная злодейка.

Однажды мужчины-соседи, собравшись в выходной день, вырыли колодец, обнесли его срубом. Установили длинную палку с крючком, на который цеплялось ведро. Палку опускали в колодец, ведро падало на дно, наполнялось водой, затем его нужно было вытаскивать. Это уже труднее, детям не под силу, но так интересно наблюдать, как дядя Николай или дядя Алексей вытягивают полное ведро холодной воды. Тонкие струйки стекают по бокам ведра, а мы подставляем ладошки, ловим их – и в рот.

Заботясь о нашей безопасности, мама строго-настрого наказала: в колодец не заглядывать, там живёт Баба-яга.

Что она наделала! Как только мы получили ответ на вопрос, где обитает злобная старуха, колодец стал главным объектом нашего внимания. Мы не только не испугались, нас неумолимо тянуло теперь ко всем колодцам в деревне. Долгое время простаивали у каждого, вызывая Бабу-ягу, ругая её за все козни и пакости, пытаясь отомстить за сказочных героев. А вдруг она выглянет? Или хотя бы покажет свою костяную ногу?

Бывало, я с подругами стою у одного колодца, а сестра дальше, у соседского. Ведь не исключено, что злодейка умудряется перебраться в другой колодец подземным ходом, лишь бы мы не обнаружили её.

Кажется, почти всё лето ушло на поиски старухи с костяной ногой. А потом нас заинтересовали новые тайны.

Прошло много лет. Уже взрослыми, имея свои семьи, мы с сестрой признались маме в своих детских шалостях с колодцем. Бедная, она была уверена, что своей выдумкой оградила детей от опасной игры.

Всё это было давно. Но пока мама жива, пока есть возможность приехать в родной дом, детство рядом.

Татьяна ФИЛЬКОВА,
г. Владивосток
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №45, ноябрь 2021 года