Начну издалека. Впервые о Боге я услышала в детстве от бабушки. Она знала очень много молитв, соблюдала посты и ненавязчиво рассказывала мне об Иисусе Христе, Пресвятой Богородице, Библии. Поэтому даже в самые юные годы я знала, что Бог очень добрый и обязательно поможет, если Его о чём-нибудь горячо попросить. Только просить нужно как следует. Я обращалась к Нему со своими детскими просьбами довольно часто и, как правило, получала желаемое.

Конечно, я понимала, о чём можно просить Господа, а о чём не стоит. Потом выросла, поступила в институт, сдавала сессии и снова просила Бога помочь. Правда, других молитв, кроме «Отче наш», не знала, обращалась к Небесному Отцу и молилась своими словами. О том, чтобы пойти в церковь – они тогда начали открываться, – в те времена даже не думала. Посещать храм, носить нательный крестик, исповедоваться и причащаться начала много позже, после скоропостижной смерти отца.

Я очень любила папу, и мне хотелось помочь ему там, где он теперь находится. Поэтому стала ежедневно читать заупокойную молитву детей за родителей. Мы с сестрой начали ходить на службы, подавать записки, заказывать панихиду, сорокоуст.

В то время моей младшей дочке исполнилось шесть. Время от времени я брала её с собой в церковь, она тоже исповедовалась и причащалась. Не могу сказать, что она проявляла сильное желание ходить в храм, но я её никогда не заставляла. Просто звала с собой, и моя девочка не отказывалась.

В последние годы, когда дочь уже училась в университете, она посещала храм очень редко. В основном по большим праздникам, когда приезжала домой из другого города. Причащалась пару раз в год.

Дочка всегда была очень привязана ко мне, с ней я не знала никаких проблем. Она прекрасно училась, росла послушной и покладистой. Сейчас ей 22 года. Красивая девушка, стильная, но в то же время скромная. Конечно, дочь дружила с мальчиками. И, надо сказать, относились они к ней очень трепетно, отношения складывались платонические. А теперь – о проблеме, которая меня волнует.

Полгода назад дочь познакомилась по интернету с парнем. Он старше её на несколько лет, проживает в другом регионе. Сначала дочка с ним лишь переписывалась, затем начала общаться по телефону. Вскоре они встретились. Молодой человек приехал в наш город, где провёл почти месяц. У него имелась такая возможность, он сейчас работает удалённо. Снял жильё поблизости, но целый день находился рядом с дочкой, в её квартире.

Теперь дочь говорит, что они с парнем планируют некоторое время пожить вместе. На мои возражения отвечает, что ничего плохого в этом не видит, сейчас все молодые люди так живут, обществом это не осуждается. Мои доводы теперь кажутся ей неубедительными, устаревшими. Дочь утверждает, что потом, через год-полтора, они обязательно поженятся, ведь брак – очень ответственный шаг, к нему нужно подготовиться.

Я, будучи верующим человеком, не могу смириться с такой позицией, но не знаю, как поступить. Не хочу ссориться с дочкой, очень её люблю. Понимаю, что она уже взрослый, самостоятельный и очень ответственный человек, но сердце не может принять то, что она согласна жить с мужчиной вне брака.

Отец Александр, подскажите, пожалуйста, что можно сделать в такой ситуации. Наверное, всё-таки придётся смириться с выбором девушки, в конце концов, она уже взрослая, это её жизнь. Но как тогда успокоить свою душу? Очень жду вашего ответа. Заранее благодарна.

Здравствуйте, уважаемая Людмила! Тема, которую вы поднимаете, самая насущная, ведь дело касается наших детей. Даже маленькие, смешные и забавные, они нередко ставят нас, родителей, в затруднительное положение. Стоит ли удивляться тому, что продолжают это делать, становясь взрослыми?

Смотрю на сегодняшнюю молодёжь, сравниваю её со своим поколением и говорю себе: они славные ребята, только им намного труднее разобраться в этой жизни, чем нам в их возрасте. Наше время было честнее и порядочнее. Или нам так казалось. Примерно с 1985 года не только в СССР, но и по всему миру покатилась странная и очень сильная волна демонизации основных нравственных понятий, незаметно размывающая устои. Сегодня уже никто и не думает скрывать постыдные факты. Демонизация плавно перетекает в сатанизацию.

Хорошо известны слова нашего современника, преподобного Гавриила (Ургебадзе): «Половина ада уже на земле». Потому белое постепенно превращается в чёрное, и наоборот. Недавно именно об этом говорил глава Следственного комитета России. Для меня это знак – если уже столь высокопоставленные чиновники решаются заявлять, что бесы правят миром, значит, допекло даже их. Только вот как выйти из положения, они не знают.

Всё это вовсе не значит, что наши дети плохие. Однако, подрастая, они ориентируются на ценности, которые уже приняты в обществе. И планка этих ценностей неуклонно опускается. Я сравнивал конец восьмидесятых годов с началом двухтысячных – уже в конце перестройки нравственный уровень обрушивался. Что же говорить о нашем времени? Скажу лишь, что по сравнению с ним в начале двухтысячных мы были просто ангелами. Но это понятно нам, а не нашим детям, потому что им просто не с чем сравнивать. А юношеский максимализм часто не позволяет им нас услышать.

Всё в этом мире меняется. Во времена Пушкина и Достоевского человек мог венчаться трижды. Причём венчаться повторно имел право только в случае, если становился вдовцом или вдовою. В третий раз человеку шли навстречу при условии, если у него от первых браков не осталось наследников.

Венчание в храме в те годы являлось и актом признания семьи со стороны государства. Хорошо это было или нет, оценивать не берусь. Но можно вспомнить, как осудило высшее общество поступок Анны Карениной и как снисходительно оставалось к Вронскому. Женщине ставился в вину факт развала семьи. С женщины как с хранительницы очага спрос во все времена больше. Наши предки понимали, что семья и общество в целом держатся на женском целомудрии.

Сегодняшнее воспитание дало явный крен. Разговаривал как-то со школьными учителями и услышал фразу: «По сравнению с прежними временами у нас с мальчиками проблем не так много. А вот с девочками не знаем, как справиться». Для меня это очень тревожное откровение.

Помню время, когда многие священники требовали, чтобы прихожане в обязательном порядке венчались в храме. Зарегистрированные в загсах, но не венчанные союзы считались блудным сожительством. Таким людям даже отказывали в причастии. Дошло до того, что в ситуацию пришлось вмешаться священноначалию и подтвердить, что регистрация в загсе есть законный брак, а не распутство.
А лет пятнадцать спустя церковным властям пришлось выносить определение, в соответствии с которым человек, живущий в блудном сожительстве, но желающий оформить отношения законным образом, хотя его сожитель этого не хочет, может причащаться Святых Христовых Таин. Что это как не свидетельство послабления со стороны Церкви в угоду новым веяниям? Деваться некуда.

Сейчас из-за нежелания строить жизнь в соответствии с требованиями Бога, изложенными в Священном Писании, человек пустился во все тяжкие. Начинаешь анализировать и видишь, что обычное сожительство мужчины и женщины, ещё недавно порицаемое в обществе, выглядит чуть ли не верхом нравственных отношений. В Европе и Северной Америке движение ЛГБТ приобретает всё большую силу. Даже некоторые лидеры «свободного мира» являются открытыми гомосексуалистами, и это считается нормальным. Весьма расплывчатое представление о так называемом «гендере» породило целую культуру людей, стремящихся соответствовать «зову того, кем ты сам себя внутренне ощущаешь».

Когда мужчины превращаются в «женщин» и наоборот, я ещё могу понять. Но остальные 40–50 «идентичностей» кем себя ощущают? Каков итог всего этого многообразия, выстрелившего в последние десятилетия? А итог таков – одиночество.

В Японии, к примеру, считается нормальным, когда человек, скопив денег, приходит в ресторан и заказывает не только ужин, но и собеседника. Люди платят за то, чтобы с ними просто поговорили, ничего больше. В той же стране существует такая услуга: юношу заводят в комнату, где находится девушка. Она одета и лежит на лежанке. Молодой человек устраивается рядом, и они просто лежат вместе, не касаясь друг друга. За возможность почувствовать близость другого человека нужно платить. Это и есть одиночество. Складывается впечатление, будто люди пытаются вспомнить, как всё должно быть на самом деле. Но никак не вспомнят.

Лучшим другом становится компьютер. С ним можно дружить, на него можно даже обижаться. Другом становится большая резиновая кукла. Увы, такова плата за обретение гордым человеком ложного чувства свободы.

Людмила, ваша дочка ещё маленькой ходила с вами в храм, исповедовалась и причащалась. Учась в университете, иногда бывала на службах и хоть изредка, но всё-таки причащалась Святых Таин. Вас удивляет, почему такой послушный молящийся ребёнок нарушил церковные положения о браке.

Но всё очень просто. Ребёнок рос рядом, и всё, к чему вы сами когда-то пришли, уверовав в Бога, стало атмосферой, в которой девочка выросла. Однако если вы уверовали во Христа, это ещё не значит, что и дочка обрела такую же веру. Надеюсь, у неё ещё всё впереди.

Вы правы: не стоит ругать дочь. Увы, она живёт в мире, нравственное состояние которого нам с вами не по душе. Что делать? Если бы молодость знала, если бы старость могла… Пройдут годы, и дочь с полученным жизненным багажом начнёт анализировать прожитую жизнь, и тогда всё в её голове уляжется на свои полочки. Во что выльются отношения с молодым человеком, пока неизвестно. Если перерастут в нечто большее, настоящее, будете радоваться. Ничего не поделаешь – человек она уже взрослый. А если встанете поперёк её желаний, то можете потерять дочь.

Все мы стали очень обидчивыми. Чуть что не по нам – готовы и нагрубить, и оскорбить. Даже в храме я не всегда решаюсь высказываться так, как хотелось бы. Боюсь обидеть не только словом, но иногда даже и взглядом. Если и говорю «против шерсти», то двадцать раз извинюсь и по ручке поглажу. Сейчас все люди на нервах, взвинченные, могут обидеться и в храм больше не прийти. Если что и хочу сказать, то говорю больше через проповедь. Кто ищет ответ, кому он по-настоящему нужен, тот услышит меня и поймёт. Человек в этот мир приходит в скорби. Любящий Бог учит нас понимать истину так же, как мы учим детей. Когда не понимаем слов, бывает, доходит через подзатыльник.
Придёт время, и ваша девочка станет по-настоящему умной. Приобретёт опыт. Появятся собственные дети, она станет о них думать и волноваться – так же, как вы сейчас.

Вы молитесь о ней, просите, чтобы Господь уберёг от дурного, чтобы жизнь сложилась и она прожила её по-человечески. Мой совет: донесите до неё вашу боль, ваши переживания, чтобы она знала ваше отношение к происходящему. Но не более того. Это её жизнь, пусть распоряжается ею сама.

Ребёнок, даже подросток, если понимает, что поступает неправильно, покаяться часто ещё не в состоянии. Покаяние, меняющее сознание человека, приходит, как правило, с жизненным опытом. Сегодняшние дети и в двадцать лет остаются инфантильными. Будем надеяться, что хотя бы к тридцати образумятся.

Знаете, какое из семи церковных таинств, если так можно сказать, самое «мистическое», а потому трудно переживаемое? Кто-то скажет, что это соборование – ведь обычно мало кто соборуется. А я вижу, что редкое венчание проходит без эксцессов. Чуть ли не каждая вторая невеста норовит упасть в обморок. Реже, но случается это с женихами и со свидетелями. Раньше такого не замечал, а теперь бывает, что и кто-нибудь из родственников или друзей в самый неподходящий момент, ухватившись за подсвечник, шумно укладывается на пол. Люди не в состоянии выносить действие благодати. Может, потому и число венчаний у нас сократилось до минимума.

Повторюсь: Бог-Творец диктует нам требования. Они непреложны. Хотим мы того или нет, но их нужно исполнять, как бы мы этому ни противились. А если не исполняем, нужно хотя бы потом найти силы каяться. В противном случае душа умирает.

Людмила, не упрекайте себя. Наверное, вы сделали всё, что могли. Теперь эстафетную палочку мы передаём взрослеющим детям. А нам пора вставать на колени и молиться о внуках.