– Дорогие мои, Иван, Настя, счастья вам, дети! Для вас ничего не жалко, – торжественно изрекла тёща, доставая из складок просторной одежды надёжно запечатанный конверт.

Музыка затихла. Понимая важность очередного этапа свадебного торжества, гости перестали жевать, невеста протянула руку за подарком, но ловкий жених перехватил конверт и недолго думая вскрыл. Пусто.

Последствия были непредсказуемыми, но зарыдала невеста, а Иван этого не переносил. Он знал, что Бог тщательно считает женские слезинки. Вздохнув и изобразив улыбку – невеста плачет от счастья, – жених поблагодарил «маму», чмокнул в зардевшуюся щёку и назвал вслух большую круглую сумму, какая пришла в голову.

Кто-то ахнул, кто-то ойкнул, кто-то захлопал, не жалея ладоней. Мама выпрямилась и ликующим взглядом обвела гостей:
– Горько!
– Горько, горько! – подхватили гости, и молодые закусили горечь сладким поцелуем.

Как настоящий мужчина, Иван Фролов планировал отмечать в мае три важных события – день рождения жены, День пограничника и дату приобретения нового автомобиля. Конечно, чтобы получить признание, надо присовокупить к ним и день рождения тёщи, но это стало невозможно уже в самом начале родственных отношений.

Семейная жизнь устраивала Ивана. Безмятежная ясность в глазах жены, улыбка, прячущаяся в уголках её губ, царственная походка. В доме чисто, дети не пищат – накормлены. Мужа Настя и словом не обидит.

– Человек живёт для удовольствия, – шутил Иван, – поэтому мне в дополнение к прочему необходимо почаще спать с женой и в жару покупать себе мороженое.

Отметить день рождения жены для Ивана – святое. Цветы, шампанское, конфеты, поцелуи, всё как полагается.

– Угощайся, Настя. Бери конфеты сколько хочешь. Хоть две.

Но плачет Настя. Одну за другой роняет крохотные слезинки на праздничное платье и трогательно так шепчет:
– Ребёночка хочу.
– Соображаешь? Зачем нам третий? Для себя надо пожить. Машину поменять. Ребёнку многое нужно, где взять деньги? – пытается урезонить её Иван.
– Иду по селу – навстречу подружки с детьми, – захлёбывается Настя. – У кого Вадим, у кого Альфред, у кого Адам. Одна я, как дура, тащу за руку Толика, а за нами Мишка бежит. Хочу Руслана.

Слёзы уже текут рекой. Вдруг Настя шасть к компьютеру – исправлять в соцсети графу «семейное положение». Вмиг из замужней женщины Фроловой стала свободной Рыкалиной.

Хорошо, что Настя научила мужа понимать её страдания.

– Виноват, виноват, Настенька. Я, дурак, придумал эти имена детям. Поправим дело. Верни, ягодка, своё семейное положение обратно, – уговаривал жену Иван, вспомнив, что Бог считает женские слёзы.

Наконец грешник получил отпущение грехов, а гордый статус «замужем за И.И. Фроловым» вернулся на место.

После ссоры так приятен мир. Постепенно слабея, дух вражды смирился, потом окончательно утих. Ему на смену снова спешили неземные страсти.

И вот День пограничника. Иван уважал этот праздник и гордился принадлежностью к погранвойскам. Два года служил на Сахалине. Всякое бывало. Вспоминать о службе любил и с друзьями накатывал по случаю стопочку-другую.

Поздравили его сослуживцы, подарили зелёный берет с кокардой. Правда, оказался маловат, но на затылок всё-таки благополучно присел.

– Во, как раз к лицу, – смеялись мужики.

Выпили, добросовестно выслушали воспоминания Фролова. Потом завгар поднял любимую тему – автомобили.

– Твою машину, Иван, менять надо. Старая она, пробег по России большой, мотор дымит, цилиндр гильзовать без толку, ходовая ни к чёрту, да и выхлопная просится на замену. Копи на новую, друг.

Приуныл Иван. Под каждым словом завгара подписаться готов. Май заканчивается, а праздновать нечего – нет автомобиля. И что дальше? Попробуй накопи.

Стопка за стопкой, слово за слово. Расхрабрился Иван:
– Я, как напьюсь, мужики, никого не боюсь.
– И жены? – подлил масла в огонь слесарь Егор.
– Нет, до такого я ещё никогда не напивался.

Однако Иван сдал без единого выстрела границу. Он и не заметил, как напился «до такого». А страх всё равно остался. Проблемы казались неразрешимыми, жизнь – безрадостной, мечта – неосуществимой. Муторно на душе и в желудке.

Ночь. Лежит под звёздным небом голая земля, ни травинки на ней, ни листочка на деревьях. Пограничник Иван Фролов, одинокий и несчастный, еле живой плетётся домой, по дороге теряет смысл жизни.

Подошёл Иван к дому – граница на замке. Дважды с верным псом Дозором обошёл вдоль забора, «никто не проскочит, никто не пройдёт». Робко постучал в дверь – тишина. Сел на крыльцо, закурил. Нервно.

Наконец дверь заскрипела, открылась. Иван успел заметить, как вглубь коридора царственной походкой удаляется Настя. Прошмыгнул он в комнату, разделся, нырнул к жене под одеяло и мирно засопел.

– Ещё раз напьёшься, будет выкидыш. За дверь, с вещами, – тихонько, чтобы не будить детей, сказала жена.

Ни слова в ответ. Только мерно постукивали ходики на стене, да где-то за окном мяукал перепутавший месяц соседский блудливый кот.

– Ну что, пограничник, картошку в этом году сажать собираешься? – спросила Настя утром миролюбиво.
– Так холодно, Настя. Осенью посадим, озимую, – пробовал шутить Иван.
– А ты её в мундире сажай – не замёрзнет, – не сдавалась жена.
– У огорода есть ты, а у меня нет отпуска, – нарушил границу допустимого Иван и, не обращая внимания Настины на слёзы, отправился на работу.

Праздник закончился, но мужики сказали, что по традиции гулять можно неделю. Эта мысль понравилась Ивану. Так бывает – сначала человек убивает лучшие чувства в себе, потом в окружающих.

Пил, ссорился с Настей, о главном удовольствии мыслей не было, потому что хорошо помнил семейную примету. Если ночи до и после Дня пограничника холодные, звёздные и счастливые, то в феврале, ко Дню защитника Отечества, жди на «заставе» прибавления. Это в его планы не входило.

– Пил? – в очередной раз встретила тревожным вопросом Настя вернувшегося с работы мужа.
– Нет.
– Врёшь? Ну-ка, скажи быстро: «сыворотка из-под простокваши». Получилось, молодец, – Настя бросилась к нему на шею, покрывая поцелуями давно не бритые щёки.

Что слаще радости? И тут вспомнил Иван, что человек живёт для удовольствия.

На другой день он и мороженое себе купил – было жарко. Под солнечными лучами нежился сторожевой пёс Дозор, громче обычного кукарекали петухи, кудахтали, привлекая их внимание, куры, на вспаханном огороде из земли лезли черви – просились на рыбалку. Во дворе Мишка и Толик тянули провода – готовились в электрики.

Как и положено, разноцветное лето сменила оранжевая осень, потом пришла белая зима. И вот в феврале, в День защитника Отечества, у Фроловых родился будущий пограничник.

Иван, Мишка и Толик, притопывая, мёрзли под окнами роддома.

– Настя, – кричал отец, сложив руки рупором. – На кого Руслан похож? На меня? Руки-ноги на месте? А зубы есть? Скажи сыну, что я ему свой берет подарю!

Настя плакала. Но это были слёзы радости, которые Бог тоже обязательно сосчитает.