Счастливый соперник |
23.02.2022 13:34 |
В какой-то момент мужчина подобен шарику Соперник. С кем не бывало? У кого не бывало? Перед глазами тут же встаёт самоуверенный атлетический гималайский мишка-качок из сериала «Маша и Медведь». Такой вот «мишка» в 90-е нагло отбил у меня девушку в ресторане «Океан». Красавица приехала из Симферополя и уже согласилась было идти ко мне ночевать, и тут появился мускулистый двухметровый мачо. Несколько медленных танцев… – Прости, но я пойду с ним. Что же, выбор женщины надо уважать. Крым не так велик. Потом узнал, что промокшая красотка в порванных колготках рыдала от обиды и холода в утренней электричке. «Таинство» наспех свершилось в колючем облетевшем декабрьском кустарнике на склоне Исторического бульвара. Мачо даже не проводил её до поезда! Разные и странные чувства, но никакого злорадства. Курсантская вечеринка в ленинградском ДК, где она разругалась со своим кавалером из военного института физической культуры. Подсела ко мне. Прошло минут сорок. Или час? – Боже, Вовик, ну какая же ты умничка. Мир стал другим! Красивая, стройная, с вьющимися светлыми локонами, она держит мою ладонь двумя руками. Много ли надо неискушённому и не избалованному девичьим вниманием курсантику, чтобы поплыть. – Зойка! Зойка! Ты здесь! Ты с этим? С э-этим? Всё это время он отсутствовал – выскочил в ближайшую «наливайку» побухать и вот вернулся. Тут же сказал что-то обидное, вроде «шибздика» или «задохлика», и это не оставляло мне выбора. Требовалось самоубийственно встать и броситься на этот слиток мускулатуры с кулаками. И получить «в жбан». Но раньше меня встала она. Встала и закатила ему оглушительную оплеуху, звон от которой до сих пор плывёт в подсознании. Похоже – неумело, но от души – лупит в медные тарелки ударник плохого ансамбля на самодеятельном концерте. Залепив пощёчину, она, рыдая, бросилась к выходу, а он, держась за щёку, кинулся догонять. Мир не так велик. Недавно она разыскала меня в соцсетях: «А ты стал известен, и я – твоя поклонница. Знаешь, до сих пор помню твои стихи». Рассказала, что вышла за него. Родили дочь, выдали замуж. В гарнизоне он стал бухать, майора «дали из жалости» и «выкинули на неполную пенсию». В сорок восемь парализовало. Сидит полуовощем в каталке, не бросать же, всё-таки муж. Доля ты, русская долюшка женская. А вот ещё одна пьеса, растянувшаяся почти на три десятилетия. Акт первый. Действующие лица и исполнители: она, он и я. Место действия: захолустный крымский авиагарнизон. Офицерская общага. Мне и ему по 25. Ей – 23. Мы с ней встретились, и по закону жанра тут же возник он. Спустя неделю она вызвала меня на откровенный разговор: чего хочу от жизни, какой мне она (жизнь) видится? Сказал правду и услышал в ответ: «Чуда-ак! Разве может быть целью книжка стихов? Или поступить учиться? Ты ведь уже и так учёный. А пробить квартиру у начальства, а получить участок земли у моря? А купить машину, построить гараж? А потом к гаражу бунгало пристроить? Чуда-ак!» И она делает выбор, но при этом желает оставить меня в друзьях. А куда деваться в гарнизоне? Душный летний вечер. За распахнутым окном оглушительно трещат цикады. Разомлев от шампанского, она просит: – Вовчик, миленький, почитай мне стихи. Он блаженно дремлет в кресле, но успевает контролировать происходящее. Вот она встаёт, чтобы прикрыть окно, и на лёгком озорном ветерке вспархивают, как крылья, полы ситцевого халатика, под которым ничего нет. – Боже, – шепчет она. – Боже, какой ты талантливый. И тут из кресла восстаёт во всю молодецкую стать он и заявляет, что пойдёт меня проводить, уже пора. – Видал, какая фигурка? – восхищённо бубнит он на лестнице. – Ты уж извини, старичок, но как только вспорхнул халатик, я сразу захотел, тут третий лишний. Да, спасибо за стихи, ты и вправду талантливый. А таланты, старичок, должны страдать и маяться. Ха-ха-ха! Спокойной ночи. Акт второй. Действующие лица и исполнители те же. Нам с ним по 35, ей 33. У них двухкомнатная квартира в гарнизоне, «Жигули» девятой модели, огород, гараж и бунгало для шашлыков. За окном трещат те же цикады, кажется, что у цикад нет ни жизненных сроков, ни возраста. В детской сладко спит их семилетняя дочурка. Он всё ещё в звании капитана, потому что отказался уехать от тёплого моря «за майором» на Северный флот или Дальний Восток. Я – подполковник, за плечами новая учёба в Академии, Эфиопия, Ангола, Афганистан, две книжки стихов. – Вовчик, миленький, почитай мне стихи, ну почитай. Кстати, почему у меня до сих пор нет твоей книжки? Он всё так же дремлет в кресле напротив, но уже ничего не контролирует. И загар на его лице – не просто крымский загар. Я доктор и знаю в этом толк. Она опять встаёт, чтобы прикрыть окно, и опять вспархивает халатик. Но на сей раз она стремительно возвращает «крылышки» на место. Синие прожилки и рытвинки… – У тебя всё так же нет своей квартиры? Ты же подполковник, поэт! По войнушкам мотаешься? И как тебя только жена терпит? Ха-ха, шучу, шучу. Кажется, мне никогда не видать той жизни, которой живёшь ты. – Прости, но мне пора. – Я провожу. Не парься, он не проснётся. Даже если меня не будет час или два. На безлюдной аллее в тени акаций она обнимает меня и шепчет, что одинока. Странное дело, у неё всё есть: квартира у моря, машина, огород, гараж, дача. Всё есть, а такое чувство, будто не сбылось нечто важное. Но зачем она мне всё это говорит, ведь мне всё равно. Правда всё равно? Ну хоть чуточку, хоть капельку осталось? И тут же: – Не надо отвечать. Вижу, ничего не осталось. И это справедливо. Так и должно быть. Вот и у него не осталось. Сдулся. Не смеши, кто у него может быть, кроме водки. Не поцелуешь на прощание? Да не в щёку-у. Ах да, понимаю, извини-прости. Действующие лица и исполнители: он и я. Обоим по 55. Мы случайно столкнулись на набережной в крымском курортном городке. Уже восемь лет он живёт в своём бунгало, пристроенном к гаражу. Утеплил войлоком, поролоном, электричество приходится воровать, иначе замёрз бы, даже мягкой крымской зимой. Дочь выросла, окончила университет и вышла замуж. Она? А что ей сделается? Живёт себе в двушке, из которой его выставила. Одна или с кем-то – ему по хер. – Ведь и тебе давно плевать, как и с кем она живёт? И верно – у тебя теперь книги, читатели, новая жизнь. Вон коза у тебя какая шикарная! (Моя «коза» в это время пьёт капучино за барной стойкой чуть поодаль, терпеливо ждёт окончания нашего разговора.) Слышь, научил бы, как так жить. Как начать новую жизнь? По-твоему, мне ещё не поздно? Научи! Ладно, не парься, возьми мне двести грамм и огурец. И чао. А ей ты всё ж позвони! Или зайди. Рада будет. Она мне призналась на прощание, когда сваливал из дома, что жалеет. Я не ревную, зайди. – Кто этот алкаш? – спросила моя спутница, когда мы продолжили прогулку вдоль моря. – Вместе служили? Неужели? А ещё был случай в самом начале двухтысячных. – Прости, – виновато молвила девушка, с которой у меня начались было ну очень нежные отношения. – Прости, Вова, ты хороший, нежный, умный, но я должна тебе признаться: у меня есть гражданский муж. – Бывает! – бодро ответил я. – Погоди, я не всё сказала. Этот мой муж, он, ну как бы, не мужчина. Её зовут Катя. Кате я был представлен три дня спустя. Маленькая, но очень крепкая акробатка двадцати пяти лет глядела с нескрываемой ревностью и неприязнью. Дипломатический ужин тем не менее прошёл корректно. – Слушай, Анжела, – сказал я назавтра своей подруге. – Раз такое дело, может, нам стоит попробовать встречаться втроём? – И думать забудь! – воскликнула девушка. – Катя категорически против с кем-либо меня делить. Она уже ткнула ножиком одного моего воздыхателя. Думаю, нам лучше больше не видеться. Прости, ты мне очень нравишься, но я её боюсь. С Катей Анжела прожила ещё три года, а потом со скандалом рассталась. На прощание Катя с неприкрытым цинизмом сказала, что Анжелу откровенно использовала, потому что ей надо было где-то жить. Ещё один «счастливый соперник». – Мой Юный Друг, – задумчиво говорит Любимый Профессор, взвешивая в руке тяжёлый стакан со скотчем. Мне 60. Любимому Профессору – 82. Но правила игры таковы, что в наших беседах я – его вечный Юный Друг. Мне это нравится, и не потому, что мечтаю быть или казаться юным, а просто хочется снова и снова впитывать доверительную мудрость человека, учившего меня, как правильно держать скальпель, как делать стартовый разрез и бережно зашивать операционные раны, особенно на женских животах. – Мой Юный Друг, – задумчиво продолжает Любимый Профессор. – В любом крахе, в любой катастрофе уже изначально заложена концепция дальнейшего развития. Соответственно, в любом триумфе, в любом успехе уже таится как минимум спад. В сладчайший миг мужчина уже подобен шарику, из которого уходит воздух. Даже если шарик не лопнул, он становится вялым и не способным восторгать. Перефразируя Александра Третьего, скажу: «У мужчины есть только два союзника – профессия и пенис». Впрочем, когда профессия становится делом жизни, без пениса вполне можно обойтись. Владимир ГУД, Санкт-Петербург Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru Опубликовано в №7, февраль 2022 года |