На стене моей комнаты висело круглое зеркало диаметром сантиметров сорок. Я много раз за день проходила мимо, не заглядывая в него. Но однажды бросила случайный взгляд и вдруг увидела какую-то женщину – запомнились её резкие, даже слегка мужские черты. Женщина выглядела озабоченной. Затем чужое отражение исчезло.

Всё произошло так быстро, я даже не успела испугаться, но решила, что чужое отражение просто померещилось. Слышала, что в зеркале иногда можно увидеть самого себя через много лет. Но если это была я в будущем, то совершенно не похожая на себя. У незнакомки остроносое лицо, а у меня нос картошечкой.

Спустя несколько лет в том же зеркале я увидела отражение другой женщины и уже перепугалась не на шутку: что за наваждение? Новая дама выглядела моложе предыдущей и была очень миловидной. Выражение лица приятное, почти весёлое.

У меня засосало под ложечкой от страха: если кто-нибудь ещё отпечатается в моём зеркале, наверное, точно сойду с ума. Но куда страшнее стало, когда задумалась: а почему одновременно с чужими изображениями я так и не увидела своего? Ведь стояла прямо напротив зеркала. Ох, не зря говорят, век протянется, всё достанется. Я и предположить не могла, что сами небеса посылают сообщения, которые у меня не получилось тогда правильно расшифровать.

О том, что видела в зеркале, рассказала сестре Антонине. А она в ответ поведала свою историю, лишь добавив вопросов. Сестра рассказала, что её сын Николай однажды встретил своего двойника на улице в Киеве. Ну, точь-в-точь Коля! Оба мужчины переглянулись, посмотрели друг на друга и разошлись. Николай очень похож на свою мать, а мы с Антониной, в свою очередь, похожи на отца, впрочем, каждая по-своему. Но после одного случая всё встало на свои места.

Однако сначала расскажу предысторию.

Мой отец Василий Фёдорович Назаренко родился в 1911 году в селе Правокумском Ставропольского края. Корни отца украинские, из-под Полтавы. Он не вернулся после Сталинградской битвы. Как-то раз я попросила Бога: «Господи, покажи мне во сне дату гибели папы в Сталинграде, чтобы знала, когда его поминать».

Много месяцев ничего не снилось. Но прошло ещё некоторое время, и я увидела странный сон, после которого поняла, что это и есть ответ на мою просьбу. Он приснился в ночь на 14 мая, и я стала поминать папу в этот день.

Во сне отец сидел на лавочке с какими-то мужиками, казался очень довольным и что-то оживлённо обсуждал. Он сидел напротив меня, смотрел в мою сторону, но при этом не глядел в глаза, его взгляд был устремлён вдаль. И я подумала: наверное, отцу на том свете хорошо. Но почему он не смотрел на меня? Может потому, что ни разу в жизни не видел, ведь я родилась, когда уже несколько месяцев шла война. А вот сестра Антонина старше на два года, и ей отец снится по-другому – смотрит на неё пристально, они разговаривают.

Хорошо помню довоенную семейную фотографию: на лавке сидят четверо мужчин, позади стоят ещё четверо. Первым стоит отец. Мама говорила: все сидящие на снимке вернулись с войны, а стоящие погибли. Но в моём сне отец не стоял, он сидел на той самой лавке. В голове поселилась шальная мысль: а может, папе каким-то образом удалось уцелеть? Тогда где же он пропадал всё это время?

Мамина сестра Полина была очень сильной гадалкой, могла и без карт сказать всю правду о человеке. Маме однажды предрекла: «Василий живой, но у него нет то ли руки, то ли ноги. Он вернётся с войны». Как это можно увидеть на картах, понять не могу. Значит, тётя Поля была немного ясновидящей. Мама долго ждала отца, выбегала на улицу на каждый стук калитки. Из-за этих ожиданий совсем загубила сердце – дожила лишь до пятидесяти.

Я успела проучиться в пединституте только один семестр. Впереди ждали почти пять лет учёбы в другом вузе и тяжёлое сиротство. Из двух тысяч студентов никто не ходил в рваных туфлях, кроме меня. Многим ребятам, чьи отцы не вернулись с войны, тоже было тяжело, особенно страдали те, кто не получал пособие за погибшего родителя. Нам с сестрой пособие не полагалось, ведь отец пропал без вести. Лишь один год до моего совершеннолетия стали выдавать 70 рублей. Как потом говорили знающие люди, во время Сталинградского сражения сгорело очень много документов с записями о погибших, так герои становились без вести пропавшими.

После войны к нам пришла женщина из военкомата и принесла извещение, что отец пропал без вести. Выдала тарелку карамелек – зелёных плоских стекляшек, посыпанных сахаром. «Это вам за отца», – сказала она.

О вероятной судьбе папы после войны я размышляла годами. Потом старалась избавиться от таких мыслей, поскольку в этой истории одни сплошные неясности. А потом вспомнила прочитанный где-то рассказ о судьбе семьи одного молодого лейтенанта. Вкратце перескажу его, это важно.

Той ночью лейтенант погладил живот супруги Лены и сказал: «Родится мальчик, назовём Сашей». На следующий день началась война. Сформированный эшелон с женщинами, детьми, стариками отправился на восток. Лейтенант крикнул жене Елене: «Сойди в Смоленске, загляни к моей матери». Железнодорожный состав в пути разбомбили немцы, выжили лишь те, кто успел убежать в лес.

В лесу родился маленький Саша. Завернув малыша в нижнее бельё, измученная Лена брела лесом. К счастью, ей встретилась избушка лесника. Коровка, молочко, свой мёд… Лесник выходил Лену с Сашей, а потом она отправилась в Смоленск. Но на месте дома свекрови зияла глубокая воронка. На вокзале, переполненном беженцами, Лена встретила молодую женщину, которая предложила уехать с ней в Архангельскую область. Так супруга лейтенанта и поступила.

Все эти годы Елена разыскивала мужа, расспрашивала вернувшихся с войны, подавала в розыск, ездила на Урал к сослуживцу лейтенанта, но всё оказалось без толку. Адрес супруга она нашла, когда уже пришло время собирать Сашу в школу. Лена поехала одна. Дверь открыл мальчик моложе Саши, но точная его копия. Елена сразу всё поняла.

С проходной завода уже все вышли, но Лена продолжала ждать. Вскоре увидела мужчину на костылях. Это был её лейтенант. Разговорились. Он рассказал, как в бою оторвало ногу, как в траншее его нашла женщина и выходила. «Прости, Лена, но я её не брошу, она спасла мне жизнь, – сказал ей муж. – Я искал вас с Сашей, подавал в розыск, но у тебя не было прописки, поэтому вас не нашли». Так Лена и уехала ни с чем.

Господи, как же я рыдала, читая эту историю, слёзы лились ручьём! Ну почему он не остался с Леной, ведь подрастал Саша, его сыночек! А потом начала понимать, что, возможно, история Лены – это ключ и к моим загадкам. Может, и раненого отца под Сталинградом без ноги или руки подобрала какая-нибудь женщина, выходила, а потом они создали семью? Не об этом ли мне посылает сигнал кто-то свыше?

Позже пришло и понимание увиденного в зеркале. Первой в нём появилась новая жена моего отца. Второе отражение – их дочь. Двойник, которого на улице Киева встретил племянник Николай, – внук. Вот почему отец в моём сне в ночь на 14 мая что-то оживлённо рассказывал. Он был рад, что семья наконец-то полная – жена, дочь, внук. А с моей мамой у них были одни горести: до войны умерло четверо маленьких детей. Может быть, поэтому отец нам даже весточку не прислал, боялся узнать, вдруг нас с сестрой Антониной тоже нет в живых? Создалась за Волгою твоя, отец, семья – а за Камой-речкой плачет дочь твоя…

Когда мы с сестрой подросли, мама встретила женщину-гадалку. «До войны у меня умерло четверо маленьких детей, – обратилась к ней мамуля. – Посмотри на ладошки моих двух девочек, они выживут?» Гадалка взглянула на наши ладони и сказала, что девочкам суждена долгая жизнь. У старшей будет большое хозяйство, зато у меньшей работа полегче. Так всё в жизни и сложилось.

Конечно, мне бы хотелось увидеть отца, мама очень любила его. Но не зря в народе говорят: Бог даёт не то, что хочешь, а то, что тебе надо. И действительно, как бы мы пережили страшный момент, если бы отец уходил из нашего двора, чтобы уехать к новой семье? А никак. Мама бы точно этого не пережила.

Проработав в школе 15 лет, я спросила у тёти Полины:
– Что теперь с моим отцом?
– Его больше нет.

Конец света! Может, у отца всё сложилось в жизни иначе, не знаю. Но теперь стало понятно, почему сигналы свыше мне послали в виде отражений в зеркале, а племяннику Николаю – воочию. Встретив этих женщин на улице, я бы никак на них не отреагировала. А Николаю, наоборот, нельзя было показывать двойника в зеркале, поскольку, увидев «себя», он бы не удивился. Кстати, вот почему завешивают зеркала, когда в семье траур, – чтобы оно не запоминало негатив.