В поисках истины

В самом факте записей на коре берёзы ничего удивительного нет. Люди издавна писали на любых предметах, поддающихся царапанью и окраске, – на глиняных дощечках, деревяшках, свинцовых пластинках, тростниковых папирусах, кожаных пергаментах. Склонные к консерватизму русские старообрядцы, кстати, использовали берестяные свитки даже в начале XX века. Правда, записи делали обычными чернилами, которые довольно быстро выцветали. Вот почему историки, знавшие о таком обычае, были уверены, что никаких древних записей не найдут – чернила бы давно выцвели.

Первую коллекцию старинных берестяных грамот – «письмён предков наших» – собрал новгородский историк-любитель Василий Передольский аж в XIX веке, но перевести древнерусские закорючки на современный язык не смог. А профессиональные историки его находками не заинтересовались, приняли за фантазию. Когда после смерти Передольского из его собрания отбирали предметы, интересные для местного краеведческого музея, куски коры просто выбросили.

Так что древние письмена пришлось открывать во второй раз, чуть ли не через сто лет. Честь их открытия принадлежит знаменитому историку Артемию Арциховскому, основателю Новгородской археологической экспедиции и научному консультанту знаменитого фильма «Александр Невский».

Арциховский искал грамоты целенаправленно, поскольку о них упоминалось в старинных летописях, а болотистая новгородская земля, по мнению учёного, должна была законсервировать хрупкие кусочки коры.

Косвенно его ожидания подтверждали часто попадавшиеся при раскопках острые железные штырьки, похожие на стилусы, которыми в Древнем Риме писали на восковых дощечках. Такими, между прочим, заговорщики закололи Юлия Цезаря в сенате. С оружием в учреждение тогда тоже не пускали, а вот «канцелярские принадлежности» пронести было можно, чем древнеримские хитрецы и воспользовались.

В русских источниках стилусы называются «писалами». Однако Арциховский, обнаруживший множество штырьков-писал ещё в 30-е годы, всё-таки не нашёл ни одного «носителя информации». И вообще не был до конца уверен, что металлические предметы использовались именно для письма, допуская, что они могли служить гвоздями или шпильками для волос.

Свой долгожданный приз археолог получил только после войны.

День рождения

В живом многонаселённом городе археологам работать трудно – не рушить же существующую инфраструктуру. Но война, расколотившая Великий Новгород бомбами и артиллерией, поменяла правила. Перед тем как разрушенный город начали заново отстраивать, археологам дали поработать с размахом, и это принесло результаты.

Поначалу попадались свёрнутые из коры поплавки, цеплявшиеся на рыбацкие сети. На поплавках стояли меточки – инициалы хозяев.

А первую полоску исписанной коры 26 июля 1951 года нашла беременная жительница Новгорода Нина Акулова, подрабатывавшая в археологической экспедиции во время декрета. Понятно, что на тяжёлых работах беременную не использовали, но тщательно выискивать и отбирать необычные небольшие предметы женщинам удаётся лучше, чем мужчинам. И Нина нашла обмазанную глиной лёгкую трубочку, на которой проступали странные буквы.

Увидавший находку Арциховский воскликнул: «Я ждал этого двадцать лет!» И велел выдать Акуловой сторублёвую премию. Неплохая награда для послевоенного времени.

Работница была довольна.

Нина Фёдоровна Акулова дожила до 83 лет, её надгробие выполнено в виде найденной грамоты. А 26 июля в Новгороде теперь праздник – День берёсты.

Иссушающая забота

На данный момент в новгородских раскопках найдено уже 1200 грамот, и считается, что это малюсенькая верхушка айсберга. Писали не только мужчины, но и женщины, и дети. Причём большинство из них – вовсе не из княжеско-боярского или религиозного сословия. Всё это свидетельствует о высокой грамотности населения Руси уже в XI веке. В Европе того времени грамотой не владели даже короли.

И вот представьте: множество древних книг, рассчитанных на вечность, написанных дорогими красками на кожаных листах, сгорели и сгнили, – а берестяные писульки, к которым никто всерьёз не относился, именно из-за этого отношения и сохранились.

Ведь как было? После прочтения документ сжигался, если рядом был очаг, а если письмо читалось на улице, то его просто кидали под ноги, правда, порвав вдоль или разрезав поперёк, чтобы не прочитал кто-нибудь чужой. Один новгородский монах по имени Кирик даже спрашивал своего епископа – не грех ли христианину ходить по грамотам? Ведь алфавит дан святыми Кириллом и Мефодием, а население так кощунственно с этим наследием обращается!

Лично мне сомнения монаха очень понятны. Помню, в детстве сам был шокирован, увидав в деревенской уборной порезанную на квадратики газету «Правда», особенно тем, что на некоторых квадратах были лица членов Политбюро.

Есть, кстати, догадки, что и в других русских городах средневековое население умело писать и читать не намного хуже. Просто в Новгороде сложились уникальные условия для сохранения писулек. Ушедшая под воду без доступа воздуха берёста не гниёт. А вот в слоях выше XVI века уже почти ничего не попадается. Можно сделать вывод, что народное образование тогда резко упало, но дело скорее в другом.

Екатерина II в своё время решила осушить новгородские почвы, для пользы граждан. И гражданам, конечно, это понравилось. Но археологи не рады. Земля под населёнными пунктами, с их точки зрения, похожа на слоёный пирог, а в прослойках, до которых дошло екатерининское осушение, почти все письмена на берёсте превратились в труху.

По этой же причине их очень мало найдено в Москве, Суздале, Киеве, Чернигове и других древних городах. По новгородским находкам видно, что переписка с этими городами велась, но почвы и климат там не те. Всё истлело.

Разыскать подлеца

В грамоте №1, обнаруженной Акуловой, перечислялись сёла, с которых шли повинности в пользу какого-то феодала Фомы. Вообще, экономических тем в берестяных писульках очень много. Новгород был важнейшим торговым центром Руси, «окном в Европу», через которое шли товары в Скандинавию, Германию и обратно. Потому так много долговых расписок, досудебных претензий, угроз недобросовестным партнёрам. Видимо, с бурной экономической деятельностью новгородцев связана их высокая грамотность.

Ну и многие экономические обычаи, странные с точки зрения нынешнего человека, учёные изучили по грамотам. Вот, например, пишет некий Жировит некоему Стояну. «С тех пор как ты поклялся мне на кресте и не присылаешь мне денег, идёт девятый год. Если же не пришлёшь мне четырёх с половиной гривен, то я собираюсь за твою вину забрать товар у знатнейшего новгородца. Верни добром».

Что это значит? Когда иностранный или просто иногородний купец тех времён не отдавал долги и скрывался на своей родине, кредитор мог пожаловаться своему князю, и тот приказывал изъять деньги или товар у авторитетного соплеменника обманувшего. А уж тот сам разыскивал подлеца, из-за которого его пощипали. Называлась такая практика «рубеж» и, судя по тому, как часто в межгосударственных договорах стороны клялись «рубеж» не делать, она была распространённой и неискоренимой.

А вот короткая записка от Григория к Ермоле: «Я послал тебе шесть бочек вина, как палец достанет. Так что ты это хорошенько проверь. А продай, как и те, на тех же условиях… А моим ребятам денег не давай – пошли вместе с долгом».

То есть пишущий предупреждает адресата, что вино налито в бочках на уровне пальца от верхнего края. Если палец не достаёт, значит, его по дороге отпили. От этой практики, кстати, в нашем языке появилось слово «достаточно».

Иногда должник, вместо того чтобы просто отдать деньги, посылал кредитору записку с запутанными схемами – как получить сумму у тех, кто в свою очередь должен ему, или вообще в результате некоего тройного обмена. В одной из грамот есть совершенно шикарный ответ на такую хитрую комбинацию: «Якове, брате, е…и лёжа». То есть не выпендривайся, делай как все, просто отдай долг.

Предки за словом в карман не лезли. Ну или что у них там было вместо карманов?

Пляшущие человечки

В 1956-м были найдены, наверное, самые знаменитые новгородские грамоты, вошедшие в школьные учебники. Это 12 грамот мальчика Онфима, где присутствуют не только текст, но и рисунки.

Большей частью его берестяные листы отражают учебный процесс, на них выписаны буквы, слоги, молитвы. Это своего рода прописи. Ну и рисунки есть простенькие – человечки с растопыренными пальцами, у кого-то пальцев три, у кого-то шесть… Зверушки в виде овалов, из которых торчат палочки – ноги и условная голова с ушками или рогами. Так рисуют шестилетние дети – видимо, столько нашему герою и было.

На одном из рисунков Онфим изображает себя в образе всадника, пронзающего копьём лежащего на земле врага. На другом – себя же в виде неведомого зверя, на третьем – видимо, своего приятеля или брата по имени Павел. Во всяком случае, под фигурой написано «Павле». А может, апостол изображён.

11 прописей и картинок новгородского пацана отображены на прямоугольных кусочках берёсты, а одна – на овальном донышке от туеска, берестяного лукошка. Берёзовая кора, конечно, была доступным, дешёвым материалом, но зачем добру пропадать? Развалился туес – пустили его на «тетрадки».

Все 12 документов точно привязаны учёными к этому мальчугану по почерку, по манере рисунков, и потому что на многих он написал своё имя – «Онфиме». 11 грамоток были найдены в одном месте, а двенадцатая – в другом слое, через несколько лет. Видимо, мальчик их как-то разом потерял, а может, и выбросил.

Наивная детская живопись не перестаёт умилять наших современников, они любят подчёркивать сходство Онфима с нынешними детишками – мол, мальчик как мальчик. В меру старательный – буквы в азбуке тщательно прописаны. В меру шаловливый – во время учёбы отвлекается, рисует. Между тем рисунки, если к ним приглядеться, оставляют тревожное ощущение.

На многих из них человечки дерутся и колют друг друга мечами. Это нормально, мальчишки любят играть в войну. Но у некоторых фигур огромные круглые глаза с прорисованными большими зрачками. Современный психолог сказал бы, что ребёнка мучают страхи. И ладно бы только глазищи. На картинке, где Онфим изобразил себя в виде зверя, из пасти у него торчит стрела. А ещё на одном человечек размахивает шестипалыми лапками-граблями рядом с другим человечком, который горит на костре. И рядом с картинкой надпись «Господи, помоги рабу Своему Онфиму!»

Между прочим, на Руси, в отличие от Европы, людей сжигали на кострах крайне редко. Но именно в XIII веке, когда жил Онфим, в Новгороде сожгли четырёх волхвов – колдунов. С большой вероятностью с этим событием связан рисунок мальчика. Очень вероятно, что оно его напугало, может быть, даже как-нибудь коснулось его семьи. Горящий на костре человек, отождествление себя с раненым зверем, широко раскрытые глаза на рисунках – всё это, конечно, взаимосвязано. Жизнь этого мальчика вряд ли была лёгкой.

Вот стою я перед вами, простая русская баба

Берестяные документы, как правило, очень лаконичны. Всё по делу, без лишних слов и эпитетов. Но это – когда пишут мужчины. С женщинами история другая. Им принадлежат самые длинные тексты, иногда весьма эмоциональные.

Вот письмецо от влюблённой без взаимности дамы: «Я посылала к тебе трижды. Что за зло ты против меня имеешь, что в эту неделю ты ко мне не приходил? А я к тебе относилась как к брату! Неужели я тебя задела тем, что посылала к тебе? А тебе, я вижу, не любо. Если бы тебе было любо, то ты бы вырвался из-под людских глаз и примчался… Хочешь ли, чтобы я тебя оставила? Даже если я тебя по своему неразумию задела, если ты начнёшь надо мною насмехаться, то пусть судит тебя Бог и моя худость». (То есть моя беда, моё несчастье.)

Судя по тому, что грамота была порезана на куски, а обрывки завязаны в узелок, адресата она взбесила.

В другом письме женщина жалуется брату: «Что мне отец и родичи дали в придачу, то за ним (то есть приданое осталось у мужа). А теперь, женясь на новой жене, мне он не даёт ничего… Он меня прогнал, а другую взял в жёны. Приезжай, сделай милость».

Ещё жалоба: «Поклон от Февронии Феликсу с плачем. Убил (избил) меня пасынок и выгнал со двора. Велишь мне ехать в город или сам приезжай сюда. Я убита».

Но далеко не всегда древнерусские женщины были страдалицами и жалобщицами. Попадались очень властные.

«Наказ от попадьи попу. То, что у тебя произошло, дошло до Ананьи, и теперь это разносит Кирьяк. Так что позаботься об этом». Или: «Наказ Семёну от жены. Утихомирил бы ты всех их попросту (видимо, неспокойных родичей в доме) и ждал бы меня». То есть хозяйка приедет, со всеми разберётся. Но заканчивает властная женщина свою записку всё равно ритуальной фразой: «А я тебе челом бью».

Ну и уж между собой девочки Древнего Новгорода совсем не стеснялись. Последний текст – видимо, от свахи к матери невесты: «От Милуши к Марене. Большой Косе – пойти бы замуж за Сновида. Маренка! Пусть же напьются п…да и секель!» Далее приписка: «Дай две гривны вчерашние».

То есть сваха Милуша нашла жениха для Большой Косы – дочки Марены. Она желает детородным органам девицы напиться семенем и требует обещанный гонорар за проделанную работу.