В то лето я окончила 10-й класс. Экзамены сдала хорошо, выпускной бал был просто потрясающий. И всё – прощай, школа. Родители подарили мне симпатичные миниатюрные часики, тогда они были очень модными. А в конце июня у мамы неожиданно заболела нога, выскочил какой-то прыщик, она взяла и содрала его. За три дня нога покраснела, распухла, на месте прыща образовалась рана. Мама не могла даже спустить ногу с кровати – сразу начиналась сильная боль.

Вся забота о доме легла на мои плечи. Две коровы, две годовалые тёлочки, пара телят и кабанчиков, три свиньи – и это не считая кур, уток, гусей, индюков. А ещё пасека, пчёлы. Они только начинали роиться, и упустить рой было никак нельзя.

Папа поехал к бабушке Калинихе, жившей в селе неподалёку от нашего хутора.

– У Оли разболелась нога, она говорит, что это рожа. Так что очень ждём тебя к нам со своими отварами, – сказал папа.

Вернулся с Калинихой. Травница села на табурет возле мамы, сняла марлю с ноги, внимательно осмотрела покрасневшую область.

– Это не рожа, а трофическая язва, – вынесла она вердикт. – Я могу приготовить мазь, мне нужны три церковные свечки. Пошлите завтра Любашу в город, пусть купит штук десять свечей, а для Оли в аптеке гидрокортизон. Не надо с этим делом затягивать, может стать гораздо хуже.

В коридоре Калиниха шепнула мне на ухо:
– Боюсь, эта болячка – итог одной нехорошей болезни.

Чтобы я в городе особо не прохлаждалась, папа сложил мне в большую сумку пять кругов воска по три килограмма каждый – их следовало сдать в пчеловодческой лавке.

Я проснулась в пять утра. Всё сделала по дому, накормила маму, сама позавтракала и в семь уже стояла на автобусной остановке, папа довёз меня туда на телеге. В десять часов уже была в городе.

Сначала зашла в церковь, купила свечки, набрала святой воды. Потом зашла в пчеловодческий павильон, сдала воск. В обмен за него тогда давали вощину – тонкие листы из воска с выдавленными донышками для будущих пчелиных ячеек, с ними пчёлы намного быстрее выстраивают соты.

Вощину следовало везти очень аккуратно – в чемодане и хорошо замотанную, чтобы не сломалась. За пару часов управилась. Обратно автобус шёл в 17.20. Чтобы не болтаться в городе попусту, я взяла билет на ближайший рейс до Калинковичей – эта остановка находится не так далеко от нашей деревни. Пошла на рынок, купила ливер – папа очень любил пирожки с ливером и зелёным луком.

Доехала до нужного поворота, идти до деревни предстояло около пяти километров, потом ещё километр до нашего хутора. Попутных машин не было, и я двинулась пешком. Дошла до тропинки, выводящей к хутору, но идти нужно было через лес. И я потопала напрямик.

День выдался хороший. Шла по тропе, справа возвышался густой сосновый бор, слева – мелколесье. Почти добралась до колхозного гречишного поля, но в лесу вдруг быстро стемнело, и я увидела, как за верхушки сосен зацепилась серо-лиловая туча. Вот-вот хлынет дождь. Оглянулась в поисках места, где можно переждать непогоду. Слева росла пушистая ель, и под кроной можно было спрятаться, а рядом стоял старый пенёк. Убежище как раз для меня.

Достала из сумки старый мамин болоньевый плащ, он мне очень нравился – лёгкий, с капюшоном, не пропускал воду. Не успела усесться под ёлку, как первые капли забарабанили по плащу. Пришлось полностью закутаться, благо 54-й размер позволял. А потом хлынул такой ливень, что я не видела ничего на расстоянии вытянутой руки. Положила голову на колени. Хотя вокруг бушевала стихия, я не чувствовала страха, на душе было спокойно.

Вскоре проголодалась. Папа приучал нас, детей, вести себя в дороге так: если отправляешься куда-нибудь – обязательно возьми перекус, мало ли что случится. Мой обед состоял из краюхи хлеба, огурца и домашней колбаски. А ещё в сумке лежали спички и ножик.

Через некоторое время дождь начал стихать, а потом буквально за секунду закончился так же неожиданно, как и начался. Лишь изредка с ёлки падали крупные капли, когда налетал ветерок. Я достала еду, вынула нож, положила газету на пенёк. И сама не поняла, зачем так сделала, наверное, машинально, – разрезала всё пополам. Одну часть положила себе на колени, вторую оставила на газете. Вспомнила, как учила Калиниха: «Веди себя в лесу как в гостях».
– Хозяюшка-батюшка! – обратилась к лесу. – Угостись людской едой. Всё, что со мной, делю с тобой.

И приступила к трапезе. Перекусила, собрала крошки и хотела высыпать на газетку к «батюшкиной» половине. Смотрю и удивляюсь: газета лежит, а на ней уже ничего нет! Кто-то взял еду, хотя ни шагов, ни хруста веток я не слышала. Чудеса, да и только.

Но пора двигаться дальше. Я поднялась, скинула с головы капюшон, глянула на бор и онемела от картины, представшей моему взору. От дороги сплошной стеной росли грибы, большие крепкие боровики, каких я в жизни не видела. Все как на подбор идеальные – ножки беленькие, шапки тёмно-бордовые. Сняла плащ, стряхнула дождевые капли и расстелила прямо на тропинке. Встала на колени и принялась срезать ножичком всё это богатство.

Собрала полный плащ, завязала рукава и подол. Потом расправила сумку и наполнила её доверху боровичками. Нагрузила так, что еле подняла. Ещё бы, куртка, набитая грибами, большая хозяйственная сумка, да ещё ручная сумочка, и ещё в сетке ливер. Жалко только, что собрала не всё, а лишь часть этого грибного моря – повсюду белело несметное количество ножек лесных крепышей. Но что я могла поделать, ведь класть грибы было уже некуда, да и я не двужильная.

Идти тяжело – пройду немного и отдохну. Вышла на поле, а там уже виднелась знакомая тропинка, убегавшая к нашей речушке. Я остановилась, обернулась, поклонилась низко и громко крикнула:
– Спасибо лесу и его хозяину!

Перебралась через мосток, а оттуда уже метров через сто крайняя изба хутора. Пришла домой, весь грибной улов оставила на веранде. Подала маме обед, покормила свиней, насыпала зерна индюкам и курам, напоила телят, всем положила в ясли вяленой травы. А гуси и утки на речке до вечера.

– Тома, бери мешок, нож и пару корзин, – говорю сестрёнке. – Здесь есть отличное грибное место, совсем рядом. Айда за боровиками!

И мы побежали в лес.

Я быстро нашла своё место. Вот она ель, вот старый пенёк, но вокруг почему-то не видно ни одного гриба!

– Может, ты в другом месте собирала? – предположила Тома.
– Нет, я сидела и перекусывала именно здесь, на этом пеньке.

А про себя подумала: эх, и раскатала же губу. Вот до чего доводит жадность.

Зашли с сестрёнкой в подлесок, набрали корзинку лисичек и полкорзинки сыроежек. Молоденькие грибки, хрустящие, мы их очень любили жареными.

Вернулись домой и видим, что Калиниха уже сидит у мамы. Она помазала матушке ногу мазью, затем замотала марлей. Мы налили маме кружку холодного молока. Калиниха отказалась от предложения пообедать, а мы с Томой сели за стол. Но травница осталась и даже пожарила для нас сыроежки. Я раскрыла сумку и положила в благодарность бабушке боровиков, а ещё налила ей две бутылки молока, заткнув их бумажными пробками. Калиниха не брала у деревенских ничего съестного, только от нас принимала продукты – молоко и мёд.

Вышла проводить Калиниху до села. А по пути рассказала ей о том, что приключилось в лесу.

– Ты всё правильно сделала, – похвалила старая травница. – Это был сам хозяин леса. А если ты хотела взять ещё грибов, надо было сразу нарезать их побольше и оставить в лесу, чтобы потом вернуться и всё собрать. Они бы полежали, дождались вас с сестрой. Понравилась ты хозяину, вот он тебя и отблагодарил гостинцами. Ты его угостила и ничего взамен не попросила, ему такое отношение по душе, он добрый и щедрый.

Спустя неделю после примочек и мазей Калинихи матушка уже сама хлопотала по дому, нога зажила. Но Калиниха оказалась права, в больнице маме поставили диагноз – диабет второго типа. Чтобы вернуть мою родительницу к нормальной жизни, травница варила для неё особое зелье, а пить нужные таблетки велела лишь утром. Потом Калиниха научила маму самой себе готовить этот целебный настой. Вот только мёд с тех пор маме был противопоказан, и она его больше никогда не ела.

Насушили мы гостинцев от хозяина леса, ели их всю зиму. Мне потом ещё раз в лесу улыбнулась большая удача, я обнаружила похожее грибное место. Но на этот раз уже не наглела, набрала, сколько смогла донести.
А вообще-то в лесу мне всегда везло на богатые дары: за чем пойду, того и наберу. Спасибо матушке-природе и батюшке-лесу!