Не так давно у меня появилась небольшая проблема. Неожиданно позвонил знакомый иеромонах и сообщил радостную новость. По весне в их краях случилось наводнение, и к месту служения, к подворью монастыря, ему приходилось добираться на лодке или катере. Но теперь вода сошла и дорога к храму вновь открылась.

Также батюшка, находясь в хорошем расположении духа, поручил одной прихожанке, которая должна заехать в наш город, передать мне с поклоном один саженец кедра. Священник попросил женщину отвезти мне также веточки редкого растения из Иерусалима, чтобы я поставила их рядом с освящёнными ветками вербы. Ну а саженец благословил посадить где-нибудь в хорошем месте, потому что этот кедр тоже издалека, им в монастырь братья-монахи привезли несколько штук. Не помню, откуда именно, не удивлюсь, если из Сибири.

Братия очень красиво украсила молоденькими кедрами монастырское кладбище. Один кедрик (отец иеромонах именно так называет деревце) он сумел посадить на могилке любимой бабушки. Ещё один саженец предназначался женщине, которая исполнит послушание, и один – мне. И никаких «что вы, не надо, я не знаю, что мне с ним делать» – не принимается. «А если будете упрямиться, – предупредил то ли в шутку, то ли всерьёз батюшка, – в следующий раз вам привезут котёнка и черепашку. Потому что нужно шевелиться, радоваться и украшать мир».

Пришлось смириться.

Я стала ожидать звонка от незнакомой прихожанки, чтобы принять подарок и умножать красоту, как велел отец иеромонах. Попутно пыталась по телефону найти знакомых, кто согласился бы посадить рядом со своим домом кедр, пока что помещающийся в горшке. Однако народ пугался. Кто-то сетовал, что у него дача размером всего 4 сотки – не то что кедр, морковку некуда ткнуть. Кто-то собирался продавать участок, у кого-то три собаки, которые выроют что угодно, а уж саженец точно не пощадят. И вообще за этим деревцем первое время нужно тщательно следить – в первую зиму особенно.

Звонок от приехавшей дамы меня отправил в долгий путь. Я получила не один, а сразу два саженца! Прихожанка пояснила, что честно пыталась отбиться от предложения батюшки, но не смогла, и ей пришлось согласиться взять саженец для себя. Но по дороге окончательно поняла, что посадка кедров – дело для неё невозможное, пусть лучше я займусь этой проблемой.

Я привезла саженцы домой и снова села за телефон. Кое-кто из друзей честно обещал подумать насчёт кедров и позвонить завтра, других не оказалось в городе. Муж вернулся, тоже задумался. Но дело в том, что наш участок довольно запущенный. Нам сразу стало ясно, что при таком подходе к делу кедры будут заброшены, да и ездит муж на участок нечасто. Кто будет поливать саженцы? К тому же есть риск, что эти земли скоро распашут.

Казалось бы, ерунда какая: ну не приживётся кедр, стоит ли об этом беспокоиться? Но тут надо понимать, что благословение духовного отца – дело для верующего очень важное. Духовник – человек непростой, ему часто открыто многое из того, что нам непонятно и исполнится позднее. Встала я перед иконами, помолилась и попросила: пусть исполнится воля Божия об этих деревцах. И вдруг…

Вечером того же дня к нам неожиданно приехали весьма редкие гости – молодая семья, родственники мужа, очень милые люди с двумя детьми. Угостили нас своими домашними заготовками, на которые большие мастера. Соки, соусы, салаты у молодой хозяйки всегда получаются просто изумительные. А заодно поведали нам, что недавно построили коттедж на большом участке и потихоньку его облагораживают. В ответ я набралась смелости и предложила им в подарок оба деревца. Просила только не бить меня сильно: мол, саженцы – всё-таки благословение монастыря. А они так обрадовались, с такой радостью взяли кедры! Сразу же определили, куда посадят. Сказали, что дети будут заботиться о саженцах.

Доброму батюшке я отправила снимки этой семьи, написала, что отныне его кедрики в надёжных руках у хороших людей. Он был очень рад. Впрочем, я заметила, что всё же отец иеромонах немного огорчился, когда узнал, что та женщина отказалась от его подарка. Однако так или иначе мы исполнили послушание и немного попытались украсить мир.

Батюшка считает, что я слишком спокойно живу, мне нужно больше шевелиться, давать себе труды, и он об этом не забывает никогда. Боюсь, монахи меня рано или поздно всё равно продавят насчёт заведения живности в доме, ведь братия – как взрослые дети. Но растение легко пристроить в другие руки, да хоть бы отдать в ближайшую контору, а если красивое и редкое – хоть в магазин, который торгует цветами в горшках. С животным сложнее. Пока что я убеждаю, объясняю. Монахи легонько сердятся и пугают меня, что однажды я загляну в сумку, а там котик… С прошлого года уговаривают. Возможно, это тоже неспроста.

Другая история, о которой хочу рассказать, произошла несколько лет назад. В то время я серьёзно заболела. Ходила по докторам, но, кроме траты денег и душевных разговоров, другой помощи не получила. Все медики в один голос утверждали, что без операции я проблему не решу, это не терапевтическое заболевание. Меня направляли к хирургу, но сразу предупредили о большом риске из-за ужасного состояния моих сосудов.

Я так от всего этого устала – не передать никакими словами. Понимала, что при самом хорошем раскладе должна буду выключиться из жизни минимум на два месяца, а если операцию не делать, то от жутких болей можно повеситься. Что для меня как для православного человека, разумеется, совершенно невозможно.

В назначенный день мне предстояло прибыть на окончательное решение вопроса к заведующему профильным отделением больницы – он должен был назначить день операции. А накануне я отправилась в любимый монастырь за много километров к духовному наставнику, чтобы проститься. Просто увидеть его, поплакать и вернуться.

Духовник в тот день служил, о своём приезде я его не предупреждала. Вышел кадить и с расширенными от удивления глазами посмотрел на меня, склонившуюся в поклоне. После службы подошёл и спросил: что случилось?

Мы ушли в другое помещение, где никто не помешает, и я, плача, рассказала, что операция почти назначена, завтра только уточнят, когда именно её будут проводить. Призналась, что, возможно, больше не увидимся.

Отец долго молчал, перебирая чётки. Потом быстрым шагом повёл меня в придел храма, вынес крест с частицей Животворящего Креста Господня, показал на икону, которой я должна помолиться, сам встал рядом. Потом весело сказал: «Ну что вы там выдумываете? Не будет никакой операции, завтра вам всё отменят. Через месяц снова приезжайте к нам».

Я опешила. Грустно поблагодарила духовника и вскоре уехала. Не поверила ему. Да и как можно поверить, если три доктора, три светила с научными заслугами, сказали мне практически одно и то же?

На следующий день именитый хирург с огромным опытом, заведующий отделением, осмотрев меня очень подробно, сказал, что его вмешательство здесь совершенно не нужно. Добавил к списку моих лекарств один препарат и посоветовал отправиться в путешествие.

Примерно такая же история произошла и с родным братом моего батюшки. Врачи не знали, что с ним делать. Скопился гной в таком месте, что прорыв означал воспаление головного мозга – таково последствие отита, перенесённого в детстве и перешедшего во внутреннее ухо. Брат моего священника лечился в Москве, но антибиотики не помогали, а операция по ряду причин (титановая пластина, общее состояние здоровья) грозила смертельной опасностью. И батюшка-иеромонах стоял на коленях всё это время, отмаливал брата. Результат всех удивил: антибиотики справились, операцию отменили. Прошло уже два года, рецидивов пока нет.

Но самому себе, к сожалению, отец иеромонах помочь не может. Как почти все монашествующие, он страдает хроническими заболеваниями, одно из которых постепенно разрушает его организм. За него молятся очень многие.

Буквально на днях разговаривали с ним по телефону. Отец строго спросил: «Были на воскресной литургии?» «Нет, – постыдилась я. – Очень плохо себя чувствовала, не могла встать на ногу, решила остаться дома». А батюшка отвечает: «Вам плохо не было. Может, конечно, что-нибудь болело, но не опасно. Я бы почувствовал».