Легла красная масть
24.06.2022 14:11
Тепляковы ещё удивят мир

Легла красная мастьРод Тепляковых не отличался ни ростом, ни здоровьем, только Анатолий, ко всеобщему удивлению, вымахал сильным и крепким. Когда мать шла с ним по улице, казалось, рядом с полноводной рекой торопливо семенил по камушкам хлопотливый ручей.

Своей силы Толя стеснялся, но наедине с матерью с гордостью говорил:
– Мы теперь всегда будем впереди. Мы, Тепляковы, ещё удивим мир.
– Мы да мы, – предупреждала Надежда Васильевна. – Будь скромнее.

Мама Толика обо всём имела своё суждение. Неожиданную силу сына объясняла природой, которая долгие годы экономила на Тепляковых, убавляя от каждого понемногу в росте и здоровье, чтобы потом, накопив, вернуть всё сполна.
Правда, удивлял Толя лишь одиноких соседей-стариков, которым колол дрова. Ставил на колоду сучковатый чурбан и бил топором с такой разительной быстротой, что между замахом и ударом зависала кривая сверкающая полоса, похожая на половинку радуги.

В городе завидовали силе Толика, и Надежда Васильевна опасалась, как бы на него не навели порчу. Она ходила гадать к цыганке, жившей у озера в покосившейся хибаре, зачем-то окружённой новым высоким забором. Но цыганка не внесла спокойствия в растревоженную душу матери, только ещё больше запутала.

Гадание проходило в тёмной, низкой комнате, похожей на пещеру, и, пока гадалка раскидывала карты, Надежда Васильевна огляделась. На стене, разгораясь, дрожал неизвестно откуда взявшийся отблеск огня. Казалось, кто-то с нехорошими намерениями крадётся сюда подземными ходами, держа в руке зажжённый факел, и вот-вот войдёт, отдёрнув занавеску.

– Пусть твой сын огня остерегается, – сказала цыганка, отрывая Надежду Васильевну от наблюдений. Она казалась толстой из-за надетых юбок и напоминала самовар. – От огня жди беды.
– Как от огня? – обмерла мать. – Толя служит пожарным, командиром расчёта. Почти каждый день в огонь ходит. Что же теперь, работу менять?
– Сама решай, касатка, я тебе не советчица. Только на его карту – короля червонного – сверху всё время красная масть ложится.

К счастью, в их городе Сенеже, стоящем на холмах между двумя озёрами, горело редко. Но когда среди ночи мимо Замковой горы, подавая сигналы, мчались пожарные машины, Надежда Васильевна сразу вспоминала предсказание цыганки о красной масти, ложившейся поверх червонного короля.

Машины, в одной из которых сидел сын, уносились в район, шум стихал, а мать ещё долго мысленно следовала за ними по тонувшим во мраке полям и просёлкам навстречу далёкому зареву. А затем представляла и сам пожар, в центре которого высоким столбом полыхали сарай или изба, с насквозь прогоревшими и светившими во тьму малиновыми брёвнами. «Только бы сын не полез первым в огонь, – нервничала она, – а то свалится на голову балка».

Через год Толя женился, у него родился сын Сашенька. Всё свободное время Толик проводил у его кроватки. Мальчик смеялся и быстро-быстро перебирал ногами, будто до срока собирался выскочить из колыбели.

– Давай, крути педали-то, – счастливо улыбался отец. – Мы, Тепляковы, ещё удивим мир!

А когда Саша подрос, отец начал брать его с собой колоть старикам дрова, чтобы мальчик постоянно видел отцовскую силу и поскорее перенял её. Толя по-прежнему ловко орудовал топором, и тогда было видно, что сила в нём особенная – не мрачная, сопящая от усилий, а лёгкая; она как бы играла внутри и с такой же лёгкостью выходила наружу.

И однажды, возвращаясь с сыном от соседей, он, чтобы показать эту могучую лёгкость, набрал в лёгкие воздуха, округлил щёки и, озорничая, «дунул» на одиноко зависшее облако. Случайно или нет, но край облака взметнулся, как рывком откинутое одеяло, и оно понеслось по небу.

Саша рос здоровым и подвижным – видно, так долго отдыхавшая на предках природа снова расщедрилась. Подражая отцу, он пробовал дуть на облака, но ничего не выходило. Не получалось и колоть дрова: всевидящая бабушка сразу отнимала топор. Зато бегал Сашенька быстрее всех. Бабушка уже не могла догнать внука, и он, подобрав себе ровню, гонял наперегонки с машинами.

На их Широкую улицу из-за колдобин и ям автомобили заезжали редко. Но если какая-нибудь машина сворачивала, то стороживший любое движение мальчик вскакивал с крыльца и мчался впереди неё, устремив взгляд в одну ему известную точку в конце улицы, до которой он должен был добежать первым. Шофёров, видевших перед собой беспрерывное мелькание детских сандалий, это задевало. Они газовали, проваливались в ямы, и Широкая улица наполнялась дымным выхлопом и клубами пыли, в которых тонули сады.

– Не сдавайся, Сашок, держи первое место! – подбадривал сына Толик.
– Совсем ополоумел со своим первым местом, – ругалась Надежда Васильевна. – Нашёл спортсмена.
– Ничего, он силу накапливает.
– Так ведь под машину попадёт!

Но у Толика тоже имелось собственное суждение. Он считал, что Сашина сила, помноженная на его, со временем даст особую крепость. А потом к этой крепости добавят усилия будущие Тепляковы, и образуется такая мощь, равной которой на белом свете нет. Толик говорил об этом матери, та качала головой: «Будь скромнее».

Когда внук начал соревноваться на железной дороге с товарными поездами, возвращаясь с разбитыми коленками, терпение Надежды Васильевны кончилось. Она снова отправилась к гадалке – погадать уже на внука. И если первый поход её напугал и запутал, второй – рассердил.

Цыганка, как и прежде, жила на отлёте у озера, но теперь не в покосившейся хибаре, а в двухэтажном каменном доме, заработанном, надо думать, не только одним гаданием.

На этот раз гадалка раскладывала карты не в тёмной комнате, а в большой и светлой, но сказала то же самое, что и в первый раз: надо остерегаться огня.

– Да что ты всё заладила про огонь! – возмутилась Надежда Васильевна.
– Напрасно картам не веришь, – обиделась цыганка. – Смотри сама. Поверх внука твоего, валета червонного, снова красная масть ложится.

В тот ясный день Надежда Васильевна отправилась на почту за пенсией. Лето стояло жаркое, грозовое, дождливое, и пожаров в округе почти не было. В обед тоже громыхало и лило, но потом засияло горячее солнце, над крышами поднялся пар.

После грозы окна на почте были распахнуты, ветер дышал в комнату свежей горечью омытых берёз, когда, прожёгши занавеску, внутрь залетела шаровая молния. Мерцая и пульсируя бело-голубым светом, идущим из сгустка внутри, огненный шар плыл по комнате, и там, где он побывал, всё вспыхивало огнём. Вслед за занавеской загорелись бумаги на столах, из компьютера, как из затаптываемого костра, во все стороны брызнули искры. Затем, следуя за сквозняком, молния исчезла в противоположном окне, и люди увидели, как, низко скользя на землёй, шар удалялся по зелёному косогору в сторону леса.

А потом стало совсем страшно. Откуда-то сбоку появился второй шар – круглая русоволосая голова Саши. Внук бежал вверх по косогору наперерез молнии, стараясь обогнать её, и белая рубашка его от скорости раздувалась пузырём. Если бы Надежда Васильевна могла, она бы силой воли замедлила этот бег.

Грозовая туча ещё висела над озером, озарённая по краям багровой короной, и происходящее на косогоре виделось ненастоящим. А затем всё вокруг Надежды Васильевны померкло, и осталась, словно высвеченная лучом, картина двух сближающихся шаров. Вскоре они сомкнулись. Саша настиг молнию, и яркая вспышка охватила тело мальчика. Длилась она мгновение, и, когда погасла, на косогоре никого не было.

Крест над могилой сына Толя поставил под свой рост. Когда осенью на кладбище опала листва, он сквозил среди почерневших деревьев, видный издалека, поражая своей высотой и белизной.

Гадалка не обманула: молния – тот же огонь, и сгорел в нём Сашенька мгновенно. А Толя Тепляков уже не ходил к соседям колоть дрова, не дул на облака, словно и его сила сгорела вместе с сыном.

Владимир КЛЕВЦОВ,
г. Псков
Фото: FOTODOM.RU

Опубликовано в №23, июнь 2022 года