Метро, молодёжь и зверьё
26.07.2022 00:00
Слоновий насморк с тараканьей одышкой

МетроНедавно я решил написать рассказ о метро. Начал так: «У нас прекрасное метро, можно сказать, лучшее в мире! Я каждый день езжу в метро и уверяю вас, что очень хорошо его знаю».

Настучал я эту фразу и задумался. Думал-думал и наконец понял. Зовут меня, оказывается, не Вова, а Агнесса Ивановна. Помните, в фильме «Курьер»: «У нас прекрасная молодёжь, можно сказать, героическая! Я каждый день смотрю телевизор и уверяю вас, что очень хорошо знаю нашу молодёжь».

Я снова глубоко задумался: какая связь между метро – и молодёжью?

Думал-думал и понял. Подсознание. Здравствуй, Фрейд, и прочее.

У нас ведь в башке – грибница. Умные философы называют её ризомой. Понимаете, как устроена грибница? Из одной её произвольной точки можно попасть в любую другую. Вроде интернета: начал с автомобилей, перешёл на новую сеть ресторанов «Вкусно – и точка», потом на Анджелину Джоли – представляете, что это за шакалиха такая, если с неё всё смыть. Затем, от Анджелины, – на средства от диареи и так далее. Во снах у нас – те же «сапоги всмятку».

А уж так называемый творческий процесс в башке у всяких там писателей – это вообще! Умные философы называют это шизоанализом. Хорошее словечко, да? Типа «психодрома».

Покопался я ещё в своей шизоаналитической ризоме и снова понял – понял, почему именно фильм «Курьер». Просто мне не хватает ещё одного звена, а именно фауны. Или зоологии – это как угодно. Сейчас объясню.

Несколько дней назад мы с сыном решили поехать в зоопарк. У нас дома, конечно, свой зоопарк. В виде меня, кошек и червяка по кличке Борис Джонсон, которого сын принёс из парка. Смешной такой, всё время извивается. Я живу преимущественно на кухне, Борис Джонсон – в банке из-под солёных опят «Погребок», кошки – везде.

Но это очень маленький, хотя и ценный зоопарк. Сыну хочется чего-нибудь более масштабного.

И мы поехали. Сели на метро. У нас прекрасное метро, можно сказать, лучшее… Извините, это я уже говорил.

Едем. На станции «Южная» в вагон заходят два курьера. Один с жёлтым квадратным рюкзаком, другой – с зелёным.

«Как флаг республики Гана», – автоматически подумал я. Да, вот они, издержки образования. «Кто там водится, в Гане? – продолжаю я избыточно медитировать. – Ну, ганцы. А ещё? Гиены, бегемоты, рогатые гадюки, леопарды, слоны, крокодилы, пальмы, баобабы, жена французского посла… Тьфу ты! Опять ризомы буйствуют. Обезьяны…»

– Осторожно, двери закрываются, следующая станция – «Чертановская».

Два молодых курьера сели рядом с нами. Зелёный сказал:
– Не, обезьянья оспа не опасная. Там только пупырья на фейсаке вылезут на пару дней.

Жёлтый, зевнув:
– А я слышал, что от этой макаковой сыпи можно и кеды надуть.
– Не, от обезьяньей оспы не оттопыриваются.
– Точно?
– Точно. У меня друг ветеринар есть. Конкретный чел. Из моего класса. Ветеринарный колледж окончил, уже два года в теме. Всех лечил. Питонам уколы делал, ежов резал. Прикинь, приходит к нему какой-то крутой чувакоид и говорит: у меня крокодил в этом, в тера… раруме.
– Типа в аквариуме.
– Ну да. Вот. Я, говорит, случайно кольцо с бриллиантом туда уронил, а этот Гена, млин, жеванул его нижним зубом. Вот.
– Чувакоида жеванул?
– Не, кольцо. И кольцо ему на зуб село, прикинь? Сидит как родное, фиг снимешь. Типа обручального. А оно там какое-то фамильное, стоит как три Бирюлёва. Вот. Что делать? В пасть этому Гене рукой лезть? А если клешню конфискует? Как эти европейские, млин, партнёры – наше бабло, а? МЧС вызывать? Не поймут. Ну, мой ветеринарный кореш и придумал. Ты мультяху «Волшебное кольцо» зыркал?
– Не-а.
– Ну, там, короче, баба кольцо чужое стырила, сунула в рот и спит. А кошка, которая за потерпевшего, сделала удочку с крючком и поддела. И бежать.
– Гы-гы-гы! Догнала?
– Не-а. Вот. Наш тоже удочкой поддел и вынул кольцо с крокодильей фиксы. Прикинь?
– А что Гена?
– А что Гена? Гена, он типа Ленина. Лежит, и по фиг. Или типа Байдена: спи, Володя, баю-бай. «Спокойной ночи, малыши!» Он же крокодил, у него мозгов, как это… «Иван Васильевич меняет профессию» смотрел?
– Ну.
– А вот икра заморская, баклажанная.
– Гы-гы-гы!
– Станция «Чертановская».

Зелёный продолжил свой эпос:
– Не, обезьянья оспа – это всё пафня. Раньше тоже были, как их… Птичий грипп.
– Осторожно, двери закрываются, следующая станция – «Севастопольская».
– Свиной тоже был, – вспомнил жёлтый.
– Ну. Коровье бешенство. Там всё было опасно, всё по-взрослому. А потом ещё китаёзы эти мышей перепончатых наелись. И понеслось колено в челюсть.
– Они всё жрут.
– Китаёзы?
– Ну.
– Скоро и нас сожрут.
– Гы-гы-гы.
– Мне мой друган сказал…
– Ветеринар?
– Ну. Вот. Он мне сказал: после «короны», братан, теперь каждый год будет какая-нибудь кривозадая засада. Типа хомячий гемор.
– Гы-гы-гы. Крысиная чесотка.
– Вот. Прикинь? Воробьиный трепак.
– Гы. Хорьковый кариес.
– Станция «Севастопольская». Переход на станцию «Каховская» и Большую Кольцевую линию.
– Наша.

И ребята вышли. А я сидел и думал: «У нас прекрасная молодёжь, можно сказать…» Пардон, уже было.

Зоопарк мы посетили. И я, как завзятый шизоаналитик, созерцая каждого нового зверя, судорожно придумывал названия тех совсем-совсем неопасных, как завещал нам выпускник ветеринарного колледжа, болезней, которые ожидают наше несчастное, беззащитное человечество. «Слоновий насморк». «Лошадиные натоптыши». «Жирафий сколиоз». «Тараканья одышка». «Гадючье плоскостопие».

После зоопарка сын задумчиво спросил меня:
– Пап?
– А?
– А ты кого больше любишь, людей или животных?

Я подумал и ответил:
– Тебя.
– А почему, пап?
– А потому что ты – мой человеческий котик.

Владимир ЕЛИСТРАТОВ
Фото: FOTODOM.RU

Опубликовано в №28, июль 2022 года