Выхожу как-то раз из храма и встречаю старого знакомого. Он медленно идёт вдоль церковной ограды, в руке небольшая авоська с едой. Много лет подряд вижу его с велосипедом или саночками, гружёнными баландой для животных. На моей памяти человек лет двадцать проходит мимо храма, здороваясь со мной или передавая поклоны через знакомых.

Спросил Ивана, как дела со здоровьицем. После третьего инсульта этот вопрос весьма не праздный.

– Всё слава Богу, батюшка, – улыбается Иван. – Вот, иду на дачу котейку кормить. Котейка по осени прибился. Махонький такой пушистик, глазки голубенькие. Завидит меня и орёт, есть хочет. Как же не покормить? Жалко. И мне хорошо, чем дома-то лежать, – поднимаюсь и иду. И дачу проведаю, и котейку приласкаю.

Сколько лет его знаю и не перестаю удивляться. Вот ведь человек Божий – добрый и совсем незлобивый. В храм раз в год если и зайдёт, то лишь свечкой в память о родителях и ограничится. Не кается. Может, ему и каяться не в чем?

Сажусь в машину и смотрю Ивану вслед. В это время по радио рассказывают о странных людях по всему миру и об их странных поступках. А человек, не обращая внимания на свихнувшийся мир, идёт кормить котейку. И правильно делает. Потому что котейка маленький и глазки у него голубые.

Я знал родителей Ивана и ходил их причащать. Господь подарил мне встречу с этими людьми – поразительно чистыми и порядочными. Война, которую они пережили, научила их быть такими. Сейчас подобных людей почти не осталось, время их поглотило. Но это не значит, что они не появятся снова. Они могут появиться благодаря обстоятельствам. Мы не знаем, что готовит нам будущее.

У Ивана есть дочь. Росла она девочкой умненькой и подвижной, ничем не отличаясь от других детей, пока в пятилетнем возрасте ей не сделали прививку от полиомиелита. После прививки тело девочки продолжило развиваться, а вот разум навсегда остался на уровне пятилетнего ребёнка.

Иван с супругой прожили более сорока лет. В какой-то момент здоровье мужчины резко ухудшилось. Он пережил один за другим три инсульта и слёг. Подозреваю, что после такого обрушения долго бы не протянул, но случилось непредвиденное – тяжко заболела жена. Человек, на которого Иван оставлял дочь-инвалида, за считаные месяцы сгорел от неизлечимой болезни. Потом он рассказывал самую страшную подробность в этой истории: дочка не понимала, что мама мертва. Лежала рядом с матерью и играла её волосами.

После смерти жены перед Иваном встал вопрос, что делать. Отправлять слабоумную дочь в дом инвалидов, а самому тянуть лямку, пока не помрёт, или искать компромисс с болезнью и пытаться снова жить? Он выбрал второе.

Со дня той встречи прошло два года, когда я снова увидел Ивана. Он был явно чем-то озадачен – шёл и сам с собой разговаривал. Заметил меня и сразу бросился с вопросом:
– Батюшка, у меня проблема. Даже не знаю, как с ней разобраться. Короче, велено мне освятить квартиру. Спросишь, кем велено? В том-то и дело, что квартиру велит освятить жена. Она ещё при жизни хотела, но заболела, а потом стало не до того. Теперь является во сне: давай, говорит, освящай. Я не знаю, как к тебе подступиться. Скажу, что покойница в доме командует, ты подумаешь, что Иван сошёл с ума, раз с ним мёртвые говорят. Жена чуть ли не каждую ночь приходит, но уже ничего не требует, а повернётся спиной, сядет и молчит. Она так всегда делала, когда была чем-нибудь недовольна. Так что, батюшка, как хочешь, так обо мне и суди, а квартиру надо бы освятить. Сразу скажи, сколько это стоит.

Я с интересом выслушал Ивана.

– Хорошо, я освящу квартиру, но с одним условием. Это будет тебе подарок от меня. А денег, не обижайся, не возьму.

К моей радости, спорить человек не стал.

Прошла неделя после освящения, и я встретил Ивана в посёлке. Он шёл из магазина и по своему обыкновению вёз тележку с продуктами. Увидев меня, засуетился, вместо приветствия полез за кошельком. У меня сразу упало настроение. Вспомнил, с каким чувством удовлетворения за сделанное доброе дело в прошлый раз простился с человеком, – и вот итог.

– Иван, я тебя умоляю, не надо. Мы же договаривались!
– Батюшка, я тоже так думал, – суёт Иван купюру. – Эти деньги для меня не лишние. Ночью снова видел супругу. Радостная, улыбается. Последнее время спиной ко мне поворачивалась, а сейчас прямо-таки обнять хочет. «Молодец, Ваня, – говорит. – Наконец-то освятил квартиру. Только что же ты батюшку не отблагодарил?» Так что вот, отче, прости – не по своей воле.

Недавно иду в магазин за хлебом. Время раннее, они только открываются. Народу никого, а Иван уже отоварился, перекладывает покупки в сумку на колёсиках. Мы поздоровались, и я спросил:
– Вань, как ваши дела, как здоровье?
– Ой, батюшка, – махнул он рукой. – Давление несколько дней шалило, еле вставал, чтобы дочку покормить. А так больше лежал. Она, точно кошка, понимает, что папка страдает, а как помочь, не знает. Свернётся у меня в ногах клубочком и лежит. А я, бывает, не выдержу и заплачу, жалко её. Дочка, что с тобой будет? Спасибо жене, не оставляет. Во снах часто приходит, утешает. К мэру на днях ходил, просил, чтобы на кладбище к родовому месту, где все наши с женой похоронены, прирезали ещё местечко. Оно рядом с оградой, как раз на одного человека. Для меня место рядом с супругой есть, но только одно. А дочку-то где потом похоронят? Закопать закопают, на земле никого не оставят, но могилка зарастёт травой и наверняка затеряется. А так хорошо, рядом со мной ляжет. И мне на душе спокойней будет: дитя моё уже не потеряется…

…Выхожу из магазина, а в горле комок. Впору бы и заплакать, да только я священник, чего только не навидался. Привык, потому и не плачу. А будь просто мирянином, то и жил бы себе спокойно, ни о ком ничего бы не знал – ни об Иване, ни о его дочке. Мало ли как люди живут. Понятно, трудно, а кому сейчас легко?

Вот только священство не выбирают. Это крест – взгромоздили тебе его на спину, вот и смиряйся всю оставшуюся жизнь. Крест на спине и комок в горле, так и живёшь. Молись, батюшка, обо всех молись, а что там у тебя на душе, так это уже дело твоё, личное.

У каждого свой путь и своя ноша. Мы не знаем, кто мы такие, не знаем цели нашего появления на свет. Никто не спрашивает, хочешь ты сюда или нет. Приходим с осознанием поиска пути. Священник укажет дорогу, но никто другой за тебя твой путь не осилит. Вот и Иван снова идёт по улице с сумкой. Он идёт кормить котейку.