Я месяц не видел своих кошек – Ляльку, Читу, Зефира. Приехал, и они меня сразу узнали. И не просто узнали, а проявили интерес, набились в прихожую, где я сбрасывал дорожные шмотки, разглядывали, обнюхивали, щекотали хвостами и подавали голоса. Голосил каждый зверь, по очереди и синхронно. То есть это было реальное приветствие с их стороны и проявление любви. Насколько любовь вообще свойственна этому эгоистичному зверью. Тварынкам, как на Украине называют животных.

Тварыны, тварынкы, да… А я как раз с бывшей Украины и приехал. С освобождённых территорий, из зоны спецоперации. Но я не стану вам рассказывать об уничтоженных городах, подорвавшихся на минах детях и прилёте «хаймарсов». Этого добра и без меня хватает в телевизоре.

Мои истории будут только о встреченных в дороге кошках. Это тоже маркер, не хуже любого другого.

Я начал их подкармливать почти сразу после переезда через границу ДНР. Они вертелись под ногами у каждого придорожного магазина или палатки МЧС. Не кошки, а скорее кошачьи скелетики – рёбра, позвонки, острые суставы лап. Но бодрые и весёлые. И прожорливые, конечно. И мультиплицируются. Пока разорвёшь ломоть колбасы для одного-двух, ещё пять набежит. За еду не дерутся, терпят в очереди.

Тут самое удивительное не то, что они выживают в экстремальных условиях, а то, что вообще рождаются. То есть голод и страх на кошачьей похотливости не отражаются никак. Пусть у кошки слиплось пузико и скулы торчат, в положенный срок она отставит попу, свернёт на бок хвост и позовёт кота. И тот прибежит, даже если два дня не ел и его бёдра такие тощие, что шары между ними кажутся пересаженными от какого-то более крупного зверя. Прибежит и оседлает кричащую, и не один раз. И через два месяца в мир придут слепые пискли.

Не все они выживут, но в любом случае их останется больше, чем было. Любовь и голод правят миром – старая мудрость. У людей это два равноправных правителя, даже, пожалуй, голод посильнее. Любовь приходит и уходит, а кушать…
У кошек, получается, любовь победила голод. Это вызывает уважение.

На разбитых улицах Мариуполя кошки не попадались. С другой стороны, а что им делать на улицах, которые мертвы? Даже если какие-нибудь участки уцелели, народу на них почти нет, люди жмутся к квартирам, к стихийным рынкам, к пунктам выдачи гуманитарки и денег. Просто слоняться по улицам бессмысленно, бесполезно.

На окраине города видел шашлычную, вокруг которой крутилось много кошек и собак. На рынке продавали двух шикарных белых трёхмесячных «персиков» за какие-то копейки. Мама рожала их в самый разгар боёв, когда ещё, кажется, азовцев не загнали в подвалы «Азовстали». Родословную получить в Мариуполе невозможно, денег у населения нет, потому отдавали котят почти даром. На удивление холёные красавчики. Видимо, от того, что хозяйка до войны запаслась дорогим кормом.

Могилу кота ещё видел в Мариуполе. Не одного кота, с хозяином похоронен. В апреле кот умер, видимо, от инфаркта, не выдержал постоянной канонады и «прилётов» в соседние дома. Хозяин вынес его во двор, хотел закопать. Тут его и застрелил какой-то снайпер азовцев. Развлекались они так, «снимали» любого появившегося в прицеле, гражданского, военного – всё равно.

Так мужичок рядом со своей тварынкой и лёг. А потом, когда стало поспокойнее, соседи их вместе во дворе и зарыли. Дворы и парки Мариуполя до сих пор в таких могилах. Постепенно тела эксгумируют, вывозят на загородное кладбище, при этом часто близкие родственники ложатся вдали друг от друга, в разных кварталах. Мужичку с котом в этом смысле повезло больше. Они похоронены в одном чёрном мешке, который, конечно, никто развязывать не будет. Отвезут за город общим грузом и не разлучат. Ну, хоть это хорошо.

А в Херсоне относительно тихо, боёв и разрушений там почти не было, наши в марте вошли аккуратно, но зато сейчас по мостам лупит враг. Особой беды пока в этом нет, мост ремонтируют, паром действует, но звери в окрестностях от обстрелов сходят с ума. Кошки в том числе.

Это мне рассказал продавец придорожного магазина, расположенного недалеко от Антоновского моста, в который прилетают «хаймарсы». Мужик вообще привык по повадкам домашних зверей об опасности узнавать. Знает: если собаки во дворе начали метаться и выть, скоро бомбить начнут и надо прятаться.

– Коты не чувствуют опасности, а собаки начинают гавкать, и мы уже знаем – будет перестрелка. В последний раз проснулся, конечно, от лая, мы в гараже спим. Думал забежать в подвал, а оно не давало, взад затолкало, потому что стреляли по нам раз шесть. Потом вышел посмотреть – мост горит, – рассказывает Анатолий.

Но если собаки после обстрелов быстро успокаиваются, более хрупкая кошачья психика может дать трещину. Животные становятся нервными и агрессивными, устраивают массовые побоища с членовредительством. После очередного обстрела зверьки впали в истерику, началась драка, в которую втянулся десяток усатых бойцов, и любимцу хозяина, рыжему Абрикосу, почти под корень откусили хвост.

– Завелись коты, дрались… после такого трудного дня, – жалуется Анатолий и делает вывод, что зверушки, в сущности, перенимают человеческое поведение и начинают воевать друг с другом. – Когда люди ругаются, то же самое и коты. Ругались, дрались, и получилось, что откусили хвост. Остался Абрикос без хвоста. Но зато победил, прогнал других зверей!

Что ещё можно о херсонских котофеях добавить? До спецоперации, когда основной проблемой граждан был коронавирус, здесь разошёлся слух о том, что инфекцию разносят домашние животные. Особо пугливые горожане даже выгоняли своих питомцев из дома, от греха, а местные СМИ вбросили информацию, будто в Москве бродячих кошек уничтожают, чтоб ковид не разносили. Что взять с орков-москалей. От того безумного времени в местной больнице остался плакат, на котором свирепый мужчина в маске зажал в ладонях испуганного толстенького кота, на морду которого тоже натянута маска.

– Чи можуть домашнi тварини поширювати коронавiрус? – задаётся вопросом нарисованный мужик. И получает ответ, что ни, не можуть. Но мыть руки после контакта с ними всё-таки нужно.

Милый смешной плакат. Милый, забавный язык. Если бы его не использовали тупые фанатики, накликавшие войну.

В Симферополе есть маленькая винная лавочка. В отличие от аналогичных разливаек «на материке», здесь вино получше качеством, хорошо охлаждённое, и разливают его в не в пластиковые стаканы, а в стекло.

Сюда приходят вернувшиеся из зоны спецоперации. Не обязательно военные – врачи, инженеры, строители, паспортисты. О вернувшихся домой разведчиках говорили, что они пришли «с холода». Здесь, учитывая нынешнюю погоду, – наоборот. Люди возвращаются «с жары».

С жары приятно выпить холодного вина, поговорить о том, что видели и делали. Обменяться опытом. Бокал вина здесь – уже традиция для контрактников. Но приходят сюда, не только чтобы выпить и поболтать, а и выказать почтение «хозяину» заведения – рыжему мейн-куну Льву – Гелиосу Великолепному – Венцу Творения. Этот кот – покровитель служивых людей, их талисман и просто любовь. Фотографиями котяры увешано всё помещение. Он здесь царь и бог. К его хвосту прикасаются перед выездом в горячую точку, на счастье. Перед ним поднимают бокал по возвращении. За победу и за будущий мир.

Если вы думаете, что символы спецоперации – бабушка с красным флагом или мальчик Алёшка, машущий проезжающим мимо танкам, то нет. Символ – Лев-Гелиос. Но это информация почти секретная. Для тех, кто в теме.