Валя родилась через год после войны и сразу начала проявлять твёрдый характер. Совсем крохой вступила в сражение с вреднющим петухом, заставив того бежать с поля боя. В четыре года не заплакала, когда её загнал под крыльцо бычок, с которым она решила познакомиться поближе.

Помню, родители в вечернее время собирались в гости. Шестилетняя Валя тоже начала одеваться. Все её отговаривали – бесполезно. Выход нашла бабушка:
– Валя, иди-иди, – сказала она. – А я Гале (то есть мне) дам твою куклу поиграть.

Магазинная кукла, привезённая из самой Тюмени, была во всей деревне одна, Валя приводила подружек просто посмотреть на неё. И её планы тут же поменялись:
– Не пойду. А Гальке всего два года, и давать ей куклу не надо, она ещё маленькая, вдруг запачкает или сломает.

С тех пор так и уговаривали Валю сделать что-нибудь – в надежде на её дух противоречия.

Однажды летом, когда мама работала главным агрономом в селе с красивым названием Бархатово, колхоз собрал хороший урожай. И к ней приехала целая делегация – перенимать опыт. Увидев неподалёку дочь, измерявшую лужи, мама на минутку заскочила в магазин и попросила продавца переодеть Валю в новое платье, что та и сделала быстро. Любопытная девочка тут же познакомилась со всеми.

Прошло несколько дней, Валя уже самостоятельно пришла в магазин и попросила:
– Тётя Аня, переодень меня. Там к маме опять гости приехали.

Продавец её переодела, а вечером сказала маме, сколько стоит платье. Мама расплатилась, но никаких гостей тогда не было. Отец смеялся:
– Смекалистая у меня дочь растёт.

Когда мы были маленькими, в верховье Исети ещё не было водохранилища, река разливалась весной на несколько километров. А в стоявшие рядом Выселки и Теренкуль можно было попасть только на лодке или пешком по узкой насыпной дамбе.

Однажды первый секретарь райкома пригласил маму вместе посетить какое-то предприятие в Выселках. Как только вышли на дамбу, он заметил:
– Роза Степановна, посмотрите, какая-то смелая девчонка впереди себя двух парнишек гонит.

Мама сразу узнала в боевой девчонке старшую дочь. Подгоняя мальчишек, Валя чуть было не пролетела мимо, но мама остановила её:
– Что случилось?
– Пусть не дразнятся. А то взяли моду – Валька-лётчица, Галька-пулемётчица, – ответила сестра.

Меня эта дразнилка не доставала, может, потому, что я была на четыре года младше. А появилась она после кино о лётчицах из гвардейского полка Марины Расковой. Валя была так поражена этими подвигами, что месяц говорила только о них.

Однажды, катаясь на коньках по замёрзшей речке, сын председателя колхоза обидел какую-то девочку. Так Валя стащила с него валенки с коньками, и пришлось тому бежать домой по снегу в одних шерстяных носках. Конечно, дома её отругали. Но с тех пор мальчишка перестал задирать девчонок.

Вспоминаю. Январь, мороз 30 градусов, а Валя, невеста, привезла на свадьбу в Исетское человек двенадцать друзей – своих и жениха Бориса. Среди приехавших были две девушки, обе Тамары, и обе беременные.

Гуляли в большом доме маминых друзей. Застолье по-деревенски богатое, гармошка и радиола не умолкали. Но пришло время укладываться спать. И в холод мы бегом мчались через дамбу до нашей двухкомнатной квартиры, а потом, смеясь, искали, что постелить на пол и чем укрыться. Двух беременных Тамар с мужьями уложили на родительскую постель и мой диван. А остальные с трудом разместились на полу возле тёплой батареи. Конечно, угомонились не сразу.

Но самая весёлая картина ожидала всех утром, когда мы увидели жениха с невестой. Они спали, крепко обнявшись, на маленьком коврике на кухне, укрывшись домотканой дорожкой. Больше им ничего не досталось.
…После института Валя преподавала в школе немецкий и английский. Даже самые отъявленные лодыри у неё знали язык на твёрдую тройку. Особо не стараясь, она находила подход к каждому, общалась на равных, но переступать грань учитель – ученик не позволяла.

Когда Валя родила дочку, ученики всем классом пришли поздравлять. И моя твёрдая и мужественная сестра едва сдерживала слёзы, потому что в маленькой однокомнатной квартирке их некуда было посадить. Они сидели друг у друга на коленях, на подлокотниках дивана и кресел, но не уходили, рассказывали, что происходило в школе, а Валин муж Борис угощал их лимонадом.

Прошло года два, и у Вали часто начала болеть голова. Послали на обследование, диагноз – мигрень. Знать бы тогда… Но, молодые и здоровые, мы шутили:
– Откуда, Валентина Александровна, у вас, деревенской девчонки, дворянская болезнь?

Ведь мы о мигрени знали только из классической литературы, она появлялась лишь у ничем не занятых дам.

Сестра не раздумывая подменяла ушедших в декрет учителей, работала на полторы, а то и две ставки. В каникулы возила учеников по разным городам Союза, благо северные трудовые и профсоюзные организации не жалели на это денег. Не каждый учитель соглашался – сколько мороки и ответственности! Но родители учащихся сами приходили к моей сестре и просили:
– Валентина Александровна, с вами детей отправим хоть куда.

А летом, когда большинство учителей отдыхает после напряжённого года, она уезжала со старшеклассниками в южные совхозы, в лагеря труда и отдыха. Там дети четыре часа собирали овощи и фрукты, а потом ездили по экскурсиям или к морю.

Моему сыну Алёше было шесть, когда она впервые взяла его с собой. Поставила условие: поеду в лагерь, если вместе со мной и дочерью поедет маленький племянник. Богатые опекуны-нефтяники согласились. После этого Валя постоянно везде возила Алёшу со своими учениками.

Однажды, выбравшись с Севера на несколько дней повидаться с нами, она зашла за подарками в тюменский магазин «Буратино». В отдел игрушек стояла огромная очередь: продавали детские велосипеды «Лёвушка» с широкими шинами – предел мечтаний мальчишек-дошкольников. Сестра загорелась желанием купить его на день рождения моему Алёше. Подошла к кассе и вежливо попросила пропустить без очереди, поскольку до автобуса в Исетское оставался всего час. Объяснила, что с Севера и что игрушки туда завозят редко. Очередь разделилась, одни были согласны, другие – категорически против. И тут Валя взяла стоявший у кассы велик и твёрдо сказала:
– Не выпущу, что хотите со мной делайте.

Её десятилетняя дочь Лена потом рассказывала:
– Я думала, маму побьют, так кричали на неё некоторые женщины.

Но большинство всё же попросило кассира:
– Да рассчитайте вы её! Повезло племяннику с тётей.

Валя была на шесть лет моложе своего так называемого дяди – младшего брата нашей мамы. Двое его сыновей, Федя с Андрюшкой, очень любили, когда к ним в гости приезжала тётя Валя с Севера, она привозила новые красивые игрушки и костюмчики, обувь и много сладостей, которых в то время в деревнях не видели.

Односельчане долго вспоминали случай, когда напротив дядиного дома остановился автобус и пассажиры начали дружно выгружать из него большие полосатые арбузы.

Привезли их из самой настоящей астраханской степи Валя с Борисом. Когда ехали в поезде домой, на полустанке купили сначала один. Съели и поняли: таких вкусных, сахарных и рассыпчатых ещё не встречали. На следующих станциях Борис покупал ещё по одному-два. Чтобы самим вволю полакомиться и привезти в подарок. В Челябинске с трудом достали огромные сетки и загрузили в них десять арбузов. Потом дорога до Кургана, затем автобус до Исетского. Валя уже просила Борю – не мучайся, оставь пару-тройку, и хватит. Но Борис довёз все десять. И в семье дяди несколько дней был арбузный праздник.

Я родилась в 1950 году, через пять лет после Победы. Мои и Валины одногодки не были избалованы деньгами. Нам давали 5 копеек на кино и иногда ещё 10 на сто граммов карамелек. По очереди мы делились с теми, кому на конфеты не дали денег, и были счастливы. Наверное поэтому, когда Валя поступила в институт, она не часто просила у мамы денег, а старалась жить на стипендию – 28 рублей в месяц. На старших курсах им платили уже целых 35.

Никогда не забуду, как с первой же стипендии она купила мне в Детском мире ситцевое платье за 3 рубля. Красивое, на красном фоне нежные белые цветочки, юбка – клёш, а подол, вырез и маленькие рукава отделаны белой тесёмочкой. В 13 лет я чувствовала себя принцессой, идя в кино в этом платье. Девчонки внимательно рассматривали наряд, и я поначалу смущалась.

Ноги у нас с Валей были прямые и красивые, но подобрать обувь оказалось трудно из-за широкой ступни и высокого подъёма. Когда сестра начала возить своих учеников в путешествия по Союзу, эта проблема отпала: из каждой поездки она привозила мне изящные удобные туфли, ботинки или босоножки.

Самыми дорогими подарками на нашей с мужем свадьбе были полированный обеденный стол за 16 рублей, чайный сервиз такой же стоимости и четыре стула по два рубля каждый. Их дарили семьями. А сестра привезла мне в подарок полушерстяной красный костюм. Назавтра я всё же выпытала, что он стоит 70 рублей, и даже надевать его не хотела – зачем такой дорогой? Работая литсотрудником в редакции, я получала 95 рублей в месяц.

Сестра же впервые привезла мне посуду из хрусталя – набор красивых рюмочек. Потом – золотую цепочку, которую я надевала всего несколько раз. А последним её подарком на день рождения стали очень красивые серьги с большими фиолетовыми камнями.

Рассказывая о сестре, я не придумываю, а лишь вспоминаю случаи, когда она делала добро людям, приходила на помощь тем, кого любила.

Валя умерла в 1989-м от рака головного мозга, ей было 43 года. Когда везли хоронить, остановились у школы, где она преподавала. Учащиеся и учителя вышли на улицу, и там для Валентины Александровны Демченко прозвенел последний звонок.