– Совсем недавно поклонники российской эстрады смотрели финал шоу «Две звезды. Отцы и дети», в котором Газмановы и Трофимовы были явными фаворитами.
– Зрители, считавшие баллы, уже заранее поняли, кто победит. В общем, всё там было понятно. Мы шли, что называется, ноздря в ноздрю, пока господин Верник, Вадим, дай бог ему здоровья и успехов в делах, не поставил нам четвёрку. Мы с отцом за победой особо не гнались. Но давайте смотреть на вещи трезво: участие в таком проекте, эфиры которого идут в час пик, интересно любому артисту. Тем более что вышло около двенадцати выпусков. Но я даже не это поставил бы на первое место, а то, что благодаря шоу «Две звезды» у нас с отцом появилась возможность чаще видеться, общаться и, более того, работать вместе. Мы оба получили удовольствие. И вообще, всё в этом проекте было невероятно круто и трогательно. Самый трогательный момент – когда Лиза Трофимова подошла ко мне и сказала: «Ой, мне так неудобно, что мы победили. Вы так классно выступали!» Я ответил: «Во-первых, вы совершенно заслуженно получили победу. Во-вторых, это соревнование. В-третьих, мы же не корову проиграли!» (Смеётся.) Она невероятно талантливый ребёнок. Трофимовы вообще талантливейшая семья. Сергей – один из авторов, по текстам которого я сам учился писать. Где-то в глубине, но очень-очень по-белому, я завидую тому, как круто он обращается с русским языком. У Сергея язык необыкновенно богатый, глубокий, у него такие изящные рифмы, абсолютно без натяга. Это очень круто.

– Вы однажды сказали: «У меня хорошо получается лишь то, что мне по-настоящему интересно». Имеется опыт неинтересных занятий?
– Это правда: если дело меня увлекает, я буду часами, сутками им заниматься. Даже не ради успеха, а просто потому, что это доставляет удовольствие. А когда дело не увлекает, меня под дулом пистолета не заставишь за него взяться. Расскажу такую историю – как раз в тему. В детстве меня перевели в другую музыкальную школу – ближе к тому дому, в который мы переехали. Наша семья, перебравшись в Москву, часто меняла место жительства. И у меня изменилась образовательная программа. В той музыкальной школе, которую пришлось оставить, преподаватель давала мне джаз, и мне было классно, мне было кайфово! Пришёл в новую школу, там собралась комиссия, чтобы послушать, что я играю, после чего мне сказали: «Нет, у нас только классика – Бах, Бетховен и остальные». И мой интерес к музыке сразу упал до нуля. Я перестал успевать, преподаватели меня ругали. И родители наняли репетитора из консерватории – прекрасную девочку Таню. Таня, если ты это прочитаешь, прости меня, пожалуйста! Я был, конечно, отвратительным ребёнком. Сопротивлялся любым попыткам меня чему-либо научить. Таня использовала все варианты: рисовала какие-то схемки, разговаривала со мной то как с ребёнком, то как со взрослым, то как с неучем, то как с равным себе, – всё по барабану! Когда она приходила, чтобы со мной заниматься, у меня срабатывал «выключатель» – я засыпал. Буквально. Если бы я сейчас вернулся в прошлое, то сказал бы: «Танечка, возьми розги и приложи их к ученику!» (Смеётся.) Но, боюсь, даже это бы не сработало. Потому что мне было неинтересно.

– В одном интервью вы вскользь упомянули своего деда, который много читал, имел огромную библиотеку и повлиял на то, что литература, русский язык – в числе ваших неизменных интересов. Повезло вам с дедушкой!
– У меня оба деда замечательные. Оба прошли войну. Но дедушка по линии отца, к сожалению, не дождался нашей встречи. А рассказывал я о дедушке со стороны мамы, Павле Викторовиче Мартиане. Он действительно много читал, выписывал огромное количество газет и журналов, в том числе посвящённых русскому языку, и периодически писал письма в издания: «Вы на такой-то странице допустили грамматическую ошибку, здесь не должно быть запятой, а там использован неверный падеж», – и так далее. Ну, а поскольку я внук такого дедушки, то пристрастился к чтению. Тем более что некоторое время, когда отец уже уехал в Москву покорять шоу-бизнес, я и мама жили у дедушки и бабушки. Вероятно, от дедушки у меня врождённая грамотность – при абсолютном незнании правил, что очень раздражало моих учителей. А от чтения – некоторые проблемы с орфоэпией. Это, кстати, довольно распространено: у мало читающих детей с ударениями всё в порядке, а у много читающих – проблема с ударением, потому что они чаще сидят с книжкой, чем разговаривают. Мне потом пришлось специально заниматься орфоэпией, чтобы этот недостаток исправить.

– Вам приходилось хоть раз писать письмо от руки? Впрочем, у молодых сейчас нет такого опыта.
– Ну конечно, приходилось. И неоднократно. Ну послушайте, мне сорок один год, а когда было пятнадцать-шестнадцать, сотовые телефоны ещё не были распространены. СМС, электронной почты, соцсетей тоже не существовало. Я тогда учился в колледже в Великобритании и, будучи невероятно влюблённым в девушку, писал ей длинные письма в Россию. Правда, у меня отвратительный почерк, и эту девушку мне до сих пор жалко. Она расшифровывала мои каракули и, конечно, отвечала. Полученные от неё письма я перечитывал и берёг. Вы знаете, то, что сегодня мы можем любому человеку отправить сообщение и оно дойдёт за доли секунды, – безусловно, снижает ценность общения и ценность каждого отдельного слова. Мы тогда отправляли бумажные письма, потом долго и с нетерпением ждали ответа, а получив, не раз перечитывали – это же совсем другое! Даже после того, как отношения с той девушкой закончились, я её письма некоторое время хранил, иногда перечитывал и думал: как было здорово! Согласитесь, мы крайне редко перечитываем эсэмэски, а если даже перечитываем, они не вызывают у нас сильных эмоций. А «живые» письма – своего рода… капсулы времени. Жаль, что теперь их не пишут.

– Согласна. Теперь наши эмоции, которые мы когда-то испытывали, не фиксируются и не сохраняются. Время просто всё стирает. А оно скоротечно. Вот и лето прошло. Ехала к вам на встречу – видела уже опавшие жёлтые листья.
– Да вы что? А у меня только один куст крыжовника сбросил листву.

– Из этого делаю вывод, что у вас дом, а не квартира.
– У меня загородный дом. Строил сам. Ну как сам… Вместе со строителями закладывал фундамент, вбивал сваи. То есть все действия, с которых начинается строительство, взял на себя – это как ленточку перерезать. Для меня было важно поучаствовать в первом этапе работы. Мама помогала по части дизайна. План помещений – это всё моё. А что касается материалов, отделки, цветовой гаммы и так далее – это решала мама. Я доверился её безупречному вкусу и остался очень доволен тем, что в результате получилось.

– Мама живёт с вами?
– Нет, я живу один. Мамин дом – в Калининграде. Но когда она приезжает в Москву, живёт у меня.

– Вас часто спрашивают об отце, и такой интерес понятен. А вот какая у вас мама? (Галина Павловна Газманова. Родители Родиона развелись, когда ему исполнилось 13 лет. – Ред.)
– Какая у меня мама? Невероятно душевная. С потрясающим чувством юмора. Из-за него мне периодически хочется её забанить в своих соцсетях, чтобы не комментировала. Потому что она никогда не откажет себе в удовольствии потроллить сына. (Смеётся.) И это человек, который очень хорошо понимает чужие личные границы и с большим уважением к ним относится. Для меня это важно. У меня с мамой абсолютное взаимопонимание. И очень большая любовь.



– Знаю, вы помогаете благотворительному фонду Лизы Арзамасовой «Старость в радость» и во время пандемии занимались организацией и проведением онлайн-концертов для ваших подопечных в домах престарелых.
– Просто приехать с концертом к пожилым людям, как делали это до эпидемии, мы по понятным причинам не могли. Поэтому – да, готовили онлайн-концерты. К Новому году и Дню Победы. Я и Лиза были ведущими. И знаете, откликнулись почти все артисты, которых я просил принять участие в проекте. А те, что не смогли, написали: «Родион, просим прощения, знаем, как это важно, но не успели». А вот как было с Валерием Сюткиным и Леонидом Агутиным. Пишу им – нет ответа. Через некоторое время напоминаю: «Если не можете, дайте знать». Ещё пара дней проходит – и оба буквально одновременно присылают видео. Думаю: господи, ребята, да я вам за это почку отдам, если понадобится! (Смеётся.) Ведь понятно, насколько эти люди загружены и чего им стоило найти время в своём плотном графике. Но они всё-таки сделали запись, причём очень качественную, чтобы просто порадовать одиноких стариков. Вот говорю – и глаза уже мокрые… Валерий Миладович, Леонид Николаевич и остальные артисты стали, можно сказать, дедами морозами для наших бабушек и дедушек. И с какой искренней радостью эти старики всё воспринимали! После концертов они писали длиннющие благодарственные письма и организаторам, и артистам – за то, что о них не забыли. Мы потом письма пересылали адресатам. Это ведь не то же самое, что увидеть артистов по телевизору. На экране они поют для всех. А здесь – конкретно для тебя!

– И всё-таки, какие радости вам подарило лето? Может быть, удалось интересно отдохнуть?
– Ну что вы! Для меня сейчас всё, что связано с работой, – самая большая радость. Была пандемия – и все выступления свернулись, мой музыкальный проект едва не закрылся, от меня уходили люди, и вообще было много разного рода потерь. А теперь – возврат в работу, выход на гастроли! Я снова начал кайфовать от жизни! Для меня это самое главное. Впереди большое количество концертов. Недавно мы снимали клип на песню «Фары» – очень претенциозный и абсолютно не для детей. Восемнадцать плюс. Лет пять, наверное, я вынашивал идею сделать клип на эту песню – и вот тут появились время и ресурсы. Сюжет придуман сумасшедший. Думаю, скоро сможем клип выпустить.

– Когда возвращаетесь с гастролей или после трудного дня, кто вас встречает дома?
– Хорошая попытка. (Смеётся.)

– Ну… я была готова услышать, что встречает, например, собачка Люси.
– Простите, но это же пошло. Знаете, если бы у меня была собака… Хотя я не стремлюсь её иметь. Ведь когда тебя в стотысячный раз спрашивают, нашёл ли ты собаку своей мечты, ты, естественно, заводишь кота. Что я и сделал. Но если у меня когда-нибудь появится собака, не сомневайтесь, я назову её как угодно. Могу назвать, например, Гидротрансформатором, но точно не Люси… Нет, никакая девушка меня дома не встречает. Вы же это хотели узнать? Были периоды, когда встречала. И один из таких периодов относительно недавно закончился.

– Правильно о вас пишут – «завидный жених Родион Газманов»…
– Ну действительно – жилплощадь есть, автомобиль есть, вредных привычек не много – уже завидный! (Смеётся.)



– Кстати, об автомобиле. Вы ведь большой специалист в этой области?
– Спорить не буду – специалист. Я даже считаю себя автожурналистом и автофотографом, потому что уже восемь лет пишу об автомобилях и снимаю их, и мне за это платят, что является главным признаком профессионализма. Правда, сейчас для этого вида деятельности настали не самые лёгкие времена. Но автомобили – моя большая привязанность. Могу часами о них говорить. Был момент, когда в очередной раз влюбился. Пригласил девушку на свидание. А у меня тогда был автомобиль «Хонда-Прельюд», в который я вложил много своих умений, даже тюнинг своими руками делал. Так вот. Девушка села в машину, прислушалась к двигателю – и вдруг говорит: «А, ясно! Здесь изменяемый угол впрыска у инжектора». А девушка… тут нужно понимать… она была такая и в такой одежде, что никогда не подумаешь, будто разбирается в автомобилях. Ноги – загляденье, вырез, в котором хочется утонуть и никогда не выныривать, огромные ангельские глаза! И то, что такая фея начала рассуждать об автомобилях в технических терминах, для меня было абсолютным шоком. Я втюрился по уши! (Смеётся.)

– Вот он, путь к сердцу Родиона Газманова! Однако, как я поняла, роман со столь редкой девушкой тоже был эпизодом в вашей судьбе?
– Ну, слушайте… Я думаю, разбираться в автомобилях – не единственное достоинство девушки. Но дело даже не в этом, просто я был молод, горяч, и всё в моей жизни очень быстро менялось.

– Перспектива остаться одиноким вас не пугает?
– Наверно, такая перспектива пугает нас всех. Но перспектива быть не с тем человеком пугает больше. Когда ты один, то, по крайней мере, свободен. А когда ты не с тем человеком – с чужим, к которому у тебя нет любви (ведь то, что мы зачастую принимаем за любовь, через год рассеивается), – это много-много хуже одиночества. Жизнь тогда превращается в тупой отсчёт дней, в ожидание, когда же эта пытка закончится. По мне – лучше с котами…

– Точно, вы же сказали, что завели кота! И какая кличка у вашего питомца, какой у него характер?
– Кличка – Шелдон. Характер спокойный, нордический. Отчасти мой. От физического контакта уходит. От настойчивого контакта может вцепиться. В принципе, он – это я. (Смеётся.)