Сейчас вспоминаю те события, и кажется, будто всё это происходило в тумане и с кем-нибудь другим. Ещё вчера у нас было всё, что необходимо обычным людям: работа, достаток, дом полная чаша. И вдруг нет денег даже на хлеб.
Поначалу я успокаивала себя, мол, бывает и такое, это просто жизнь, рано или поздно всё образуется. Но средства на бесконечные медицинские обследования мужа съедали весь наш бюджет. А у меня на руках ещё был маленький ребёнок.

У мужа диагностировали БАС, боковой амиотрофический склероз. Это постепенная атрофия всех мышц, неизлечимая болезнь, по сути медленное умирание. Что самое ужасное, у мужа выявили самую тяжёлую форму.

Что такое в нашей стране редкий диагноз? Это постоянные походы по клиникам и десятки, сотни анализов, и все за свой счёт. От 50 до 90 тысяч рублей за приём. Некоторые обследования стоили сотни тысяч.

Конечно, у нас имелась возможность всё сделать бесплатно, но тогда бы пришлось ждать очереди до 20 месяцев. А вердикт медицинских профессоров и врачей звучал так: «У вас нет этих месяцев. У вас даже завтра нет, вы живёте только сегодня». Ну, это понятно. С их точки зрения, странно, что мы вообще до сих пор живы, а не умерли ещё вчера.

Самые оптимистические прогнозы давали нам несколько месяцев. Я выслушивала от врачей такие ужасные вещи, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Именно в тот момент впервые за сорок с лишним лет начала мысленно материться. Потом стала выражаться и вслух.

Всё это время меня не покидала мысль: а вдруг диагноз ошибочный? Ведь всегда существует вероятность, что даже смертельный приговор неверен. Я не раз видела подобные вещи. Люди не жалели времени и денег на медицинские обследования, ночами сидели на интернет-форумах, пытаясь найти пути спасения близких, а всё крутилось вокруг неверно поставленного диагноза.

Увы, но само по себе упование на ошибку не спасает. Ты всё равно платишь врачам любые деньги, потому что есть надежда. И надежду подогревает другая мысль: этого не может быть, потому что не может быть никогда. Мы же хорошие, мы 25 лет вместе, зачем же так, почему?

Как нам говорили, впереди нас ждут лишь мучения и боль. Выписывали наркотические средства для смягчения страданий. Слава богу, этого удалось избежать, а также прочих ужасов. Мы жили, а не доживали, ещё и других учили, как себя вести в подобной ситуации.

Нередко в столь непростой период больного бросают даже близкие, не говоря уже о друзьях – те, как правило, ещё раньше делают ноги. Но бывает, что порой на помощь приходят совершенно чужие люди. И в нашей жизни неожиданно появился именно такой человек.

Это был чернорабочий с работы супруга, Махмуд. Он случайно узнал о нашей беде и проникся, решил помочь.
– Бябка знать, – начал уговаривать меня Махмуд. – Жену с того светя поднять. Ничего не брать. Сколько дашь. Муж у тебя насяльник хороший. Отвезу тебя к ней, только, посалуста, послюсяй меня.

Не знаю, почему согласилась съездить. Разумеется, сначала решила отправиться к бабке без мужа, хотела уберечь его от лишнего стресса. Хотя он, услышав о «хорошей бабушке», воспрянул духом, в душе поселилась надежда.

Ну, думала, рублей сто дам этой «ванге» – и нормально. Послушаю, что она скажет, а верить или нет, уже моё дело.

Когда приехала к бабке, меня встретил «полный боекомплект» типичной знахарки: свечи, травки, молитва «Отче наш», какие-то непонятные слова то ли заговоров, то ли пришёптываний.

Далее последовали танцы с бубном на траве с черепами. Честно, я чуть не психанула от этой картины, хотела было уйти, но бабушка остановила меня со словами:
– А что у тебя в кармане два одинаковых фото? На документы делала?
– На визу. В Гоа летали последний раз.
– Всё, долетались, голубчики. Не было времени обрезать снимок?

Но я пришла подготовленной и с готовой легендой. Может, я сама кузнец своего счастья и тоже немного Ванга. И начала жаловаться бабке. О том, как дошла до жизни такой, как всё валится из рук, что я теперь совершенно одна, а дети – мал мала. Слава богу, старшая дочь довольно успешная, да и младшая, думаю, не подведёт.

В ответ на свои откровения услышала следующее:
– Вижу, как твой муж «гуляет» от профессора к профессору и на это ушла не одна сотня тысяч. Запомни: ему суждена смерть. Если его не свалит болезнь, значит, убьёт что-нибудь ещё. А вот, например, ваш свёкор ушёл к молодой, и у него выявили рак. Положительные эмоции, между прочим, бывают не только полезны, но и вредны в таком возрасте. У вашего свёкра было два пути: жить до старости в семье или любовь до гроба, но недолго.

Я слушала её и не верила своим ушам. Свёкор действительно в 75 лет бросил жену, ушёл к 35-летней женщине. Ещё и ребёнка молодухе заделал, всё наследство переписал на неё, а жену, с которой прожил больше пятидесяти лет, оставил без всего. Квартиру купил новой любви, но та оказалась умной бабой. Получила всё, что могла выжать из пожилого избранника, и сказала: «Год назад ему поставили диагноз – рак. Мне он не нужен. Хоронить его не буду».

Помню, как свёкор просил помощи у меня и ругался: «Я думал, вы мне с ребёнком поможете. Для кого я рожал? А вы сами заболели!» Врачи давали ему десять лет. Он сгорел за три месяца.

– Он сам выбрал свою судьбу, – продолжила рассказ бабуля. – Но у вашего мужа выбора не было, ему это на роду написано. И напрасно думаете, будто после всего пережитого вами наступит счастье. Нет! Стресс, лишения, трудности и счастье ещё надо заслужить. Если не наложите на себя руки, то выдержите, и всё будет более-менее. А за счастье ещё надо бороться.
– Более или менее, – повторила я за ней автоматически.
– Тебе всё уже сказали профессора, которые учатся всю жизнь, – пояснила знахарка. – А я бабка, два класса образования. Чего ты хочешь, девочка?

И я честно призналась, как пришла к бабушке. Рассказала, что коллега, вернее рабочий, с которым мы вообще прежде не общались, посоветовал нам именно её. Что у нас появилась хотя и призрачная, но всё же надежда на спасение. И даже муж вроде бы загорелся этой странной идеей.

– Привози его, – кивнула знахарка. – У него свой срок жизни. Если не болезнь, так его всё равно убила бы молния, авария или ещё сто вариантов. Знаю, принять это тяжело. Но после меня боли уже не будет.

Так я поверила этой женщине и решила проверить, справедливы ли её слова. Но когда мы в следующий раз приехали к ней с мужем, я пережила настоящий шок. Никаких танцев с бубном, свечами, сжигания трав и прочего не увидели, как и не услышали умных речей и даже обычных разговоров «за жизнь». Был просто хороший массаж, а ещё ванночки. Бабушка мяла прутиками руки супруга. Меня просила лишь подержать тазик с отваром трав. А потом она до седьмого пота делала упражнения.

Я смотрела на неё и удивлялась. Все эти упражнения нам советовал массажист научного центра неврологии, куда мы обращались. Он делал их точно так же и советовал закрепить, объяснял разные нюансы. А тут полуграмотная бабуля – и на тебе.
Когда я прямо спросила бабушку, где же свечи, заговоры и танец с бубном, то услышала:
– А зачем? Вы адекватны, и вам это не надо.

Но большинству людей, выходит, надо? Значит, людям просто нужно «шоу»? И вот в ход идут травки, свечи, молитвы и прочее, что на самом деле ни к чему.

Чуда не случилось, но мы прожили ещё восемь месяцев. Не было тех ужасов, о которых говорили профессора. Мы вошли в историю с нашей формой болезни, учитывая тяжесть заболевания и вердикт «у вас нет завтра». Кстати, мужа нет вот уже полтора года, а мы всё ещё стоим в очереди на инвалидную коляску и многие бесплатные обследования. Но это, как говорится, уже совсем другая история.

Как получилось, что прошли этот тяжёлый период без страданий, не понимаю до сих пор. Наверное, мы просто жили своим умом.