– Я сама озадачена этими слухами. В Израиль я приехала на гастроли, которые были запланированы ещё в апреле. Оставаться там не собиралась. Некоторые журналисты даже писали, что я купила в Израиле дом. Хотелось бы попросить у них адресок, ведь на гастролях я почему-то жила в гостинице. Что касается моей фразы насчёт того, что в Израиле пора проводить «Ханукальные встречи Аллы Пугачёвой», то вообще-то юмор – это моя профессия и мой образ жизни.

– Гастроли – изматывающее мероприятие. Как вы восстанавливаетесь после такой длительной работы?
– Работа у меня всё-таки не такая, как у шахтёра в забое. Это приятное общение, помноженное на любимую профессию. Сплошные положительные эмоции. Изматывает разве что дорога.

– А как разогреваетесь перед концертом? Есть какой-нибудь ритуал, чтобы унять волнение?
– Развожу костерок в гримёрке! Танцую вокруг него ритуальные танцы с бубном! Спасибо великому русскому языку, что даёт столько возможностей для юмора. (Смеётся.) Мой метод подготовки используют многие артисты. Прежде всего делаю дыхательные упражнения – это не для того, чтобы снять волнение, а для настройки речевого аппарата. Потом распеваюсь. И, наконец, настройка и проверка звуковой аппаратуры – тоже длительный процесс. После этих трёх важных этапов подготовки концерта наступает четвёртый – быстренько загримироваться и вовремя выйти на сцену.

– Визитная карточка артиста разговорного жанра – это пародии. Какие-нибудь новые персонажи в вашем репертуаре появятся?
– Да нет у меня в планах издеваться над артистами. Приедается однообразная работа. Я так долго изменяла театру с эстрадой, что вы себе не представляете, как ждала возвращения на эти деревянные подмостки, на эту Сцену с большой буквы! (Е. Воробей до ухода на эстраду работала в петербургском театре «Буфф». – Ред.) Театр и эстрада – два абсолютно разных способа существования, две разные школы. Я знаю, что многие драматические артисты высокомерно относятся к эстраде и отзываются о ней уничижительно. Но только человек, который ни разу не пробовал себя на эстраде, может проявлять подобный снобизм. Это оскорбительно для тех, кто отдаёт эстраде свою жизнь, честно ей служит. Невероятно тяжело состояться как эстрадный артист и ещё сложнее удержать зрительский интерес на протяжении десятилетий. Такое достигается только талантом, трудолюбием и точным ощущением времени. Если живёшь в едином ритме с теми, кто приходит к нам на концерты, то у тебя появляется шанс. А если быстро взлетел, окунулся в лучи славы и захлебнулся – то, вероятнее всего, продержишься недолго. Это очень сложно – работать без декораций, без драматургии, без актёрского ансамбля, один на один с микрофоном, и два с половиной часа вести диалог со зрителями. Да ещё так, чтобы люди не ушли и вернулись к тебе ещё не раз. Это дорогого стоит. Поэтому я с огромным уважением отношусь к актёрам театра, эстрады, цирка. Кстати, цирковая школа – колоссальный труд, вот кому нижайший поклон. Они – пахари.

– Если вернуться к пародиям…
– Насчёт пародий. Да, моё возвращение на театральную сцену свершилось. Я играю несколько антрепризных спектаклей с великолепными партнёрами. Очень интересная драматургия, замечательные режиссёры, с которыми повезло поработать. Поэтому у меня в планах нет новых пародий. И потом, зачем артисту ограничиваться лишь одним жанром? Если бы вы пришли на мой концерт, то увидели бы, что эстрада очень многообразна. Здесь возможны и пародии, и стэндап, и эстрадная песня.

Что касается песни, то мне казалось, что для меня уже невозможно впрыгнуть в этот поезд, который давным-давно тронулся и ушёл в неизвестном направлении. Но тут произошло чудо – два года назад я встретилась на гастролях с Денисом Майдановым. Он рискнул сделать ставку на начинающую эстрадную певицу Елену Воробей и дал мне свою песню «Всё перемелется». Могу сказать, что она очень полюбилась слушателям. В ней столько позитива, столько веры и надежды, что она стала, пожалуй, главной в моём репертуаре. После этого появились и другие песни. Одна из них, «Красное и белое», сейчас занимает верхние места в чартах. Мне это особенно приятно, у нас получилась удачная работа. Скоро выйдет клип. А недавно я выступала в Ростове, и зал мне подпевал. Ну это ли не счастье? Вот оно! Жизнь начинается в пятьдесят.

– Как вы находите «зерно роли», создавая тот или иной образ? От чего отталкиваетесь?
– Это тонкости профессии. Мои задачи как актрисы должны быть такими – всё по-настоящему, всё виртуозно и профессионально. У меня три задачи.

– Я бы назвала ещё четвёртую – ваши прекрасное чувство юмора и самоирония. Можно ли им научиться?
– Я как-то подумала, что если бы чувство юмора можно было передавать воздушно-капельным путём, то маски не стали бы столь популярны. Их следовало бы запретить, просто для того, чтобы заразить всех чувством юмора. Но заразить невозможно.

– А прокачать?
– Наверное, можно. Но привить вкус – вот это уже сложная задача.

– Чем вам запомнились поступление в Ленинградский театральный институт и учёба?
– Количеством стрессов. Они были связаны с бесконечными провалами. Я поступила только с третьего раза. Вот тогда и поняла, как закаляется нервная система. (Смеётся.) Но тем не менее растёт вера в себя. Понимаешь, что проблема во мне – я что-то делаю не так. Нужно просто правильно подготовиться и собраться. А годы обучения запомнились тем, что я напрочь забыла свою прошлую жизнь. Формировала себя с чистого листа, фанатично занимаясь всеми предметами, которые нам преподавали, – русский театр, зарубежный театр, русская литература, история живописи, сценическая речь и сценическое движение. Обучение заняло всё моё время и все мои мысли. Это очень увлекательно. А второе потрясение – когда на втором-третьем курсах на мои экзамены и зачёты стали приходить студенты с других курсов. Конкретно чтобы увидеть меня. Это было моё первое признание. Артисту важно понимать, что его замечают.

– Чем занимается и увлекается ваша дочка?
– На увлечения у неё нет времени, она полностью погружена в учебный процесс. Выбрала сложнейший вуз – Военно-медицинскую академию в Санкт-Петербурге. Сейчас дочь на втором курсе, а как она учится – покажет сессия.

– Как пережили её переходный возраст?
– Бывали разные периоды. В какой-то момент даже наступил этап отчаяния, когда я с ужасом думала: господи! Мне сейчас на сцену выходить, а я ни о чём не могу думать, кроме как о том, что она меня не так поняла. Зачем она конфликтует с теми, кто любит её больше всех в жизни? Но в любом случае я всегда понимала, что должна найти нужные слова, достучаться и вернуть доверие. Потом наступал следующий этап – период извинений. Я должна была сдержать слёзы и эмоции. Можно сказать, что у нас получился такой блицпубертат. И слава богу.

– Чем вам запомнилось участие в проекте «Танцы со звёздами»?
– А почему вас заинтересовал именно этот проект? У меня, помимо него, была масса других – «Две звезды», «Три аккорда», «Аватар». В «Двух звёздах» наша пара с Борисом Моисеевым выглядела парадоксально. Барбара Брыльска даже в какой-то момент повернулась к коллегам в жюри и говорит (пародирует Брыльску): «Подождите, я не могу поньять, кто из етого дуэта всё-такьи певец? Борис или Елена?»

– Спросила о танцах, потому что проекты, перечисленные вами, демонстрировали вокальное мастерство, в котором вы являетесь профессионалом. А танцы – всё же не ваша стезя.
– Для меня каждое шоу – всё равно соревнование. Танцевальное оказалось наисложнейшим, ведь я никогда не занималась этим профессионально. Более того, когда сдавала экзамен по танцу в институте, то почему-то гости, которые приходили посмотреть на наш курс, смеялись, видя конкретно моё исполнение. Для меня было непостижимо – что тут смешного?.. Я ведь так отдавалась каждому танцу! Причём они были не бальные. Мы исполняли павану, менуэт – это старинные танцы, никакого ча-ча-ча! Но тот огонь, та страсть, которые характерны для латиноамериканских танцев, жили во мне. И, вероятно, людям было интересно наблюдать, как эта страсть стремилась вырваться наружу.

Так что когда на проекте у меня появился партнёр Кирилл Никитин, мы решили дерзнуть и попробовать бросить моё тело в ритм самбы. Я видела, как расширялись и без того большие глаза Николая Цискаридзе. Потому что во мне открылся необузданный темперамент! Казалось бы, как я решилась на такой темп? Скорость была бешеная, а вот техники не хватало. В общем, до финала я не дожила, в том числе из-за гастрольного графика, но впечатлений – масса.

– Расскажите, пожалуйста, о театре Елены Воробей.
– Это мой коллектив. Мой прекрасный гастрольно-эстрадный коллектив. Можно сказать, что у меня свой гарем. А мужчины – мои наложники. Красавцы, статные, высокие и талантливые. Правда, начали немножко стареть – это меня пугает. Но сколько же в них таланта! Поэтому на сцене в их исполнении вы увидите и Стаса Михайлова, и Хабиба, и Серёжу Зверева, и Александра Буйнова, и Стаса Костюшкина. Они прекрасные партнёры, которым я признаюсь в любви. Не одному мужчине, а сразу троим – Николаю Алипе, Станиславу Ярохину, Мише Подошве. У каждого развивается и собственная карьера. Мне с ними очень легко работать. Я горжусь своими ребятами.

– Если бы была возможность снять своё кино, какой бы это был жанр?
– Неожиданный вопрос. Наверное, я бы всё-таки мечтала снять кинокомедию. Я ведь и на сцену тянусь не в драматические постановки, а всё-таки туда, где есть возможность посмеяться, улыбнуться, задуматься. Люблю хеппи-энды, сказки и истории со счастливым финалом. А комедий, мне кажется, много не бывает, тем более хороших. Так что я мечтала бы снять комедию.

– Ваше самое яркое воспоминание детства?
– Наверное, первое выступление на новогоднем утреннике, когда я должна была читать стихотворение. До меня никогда не доходила очередь, и я не знала, что это за ощущение – когда ты в центре внимания. Готовилась, учила стихи с папой и мамой, которые всегда любили поэзию. Папа по-прежнему любит, мама уже ушла из жизни. А вот папа мой любимый, Яша-зажигалка, – дай бог ему здоровья.

И вот, когда меня Дед Мороз наконец заметил в толпе желающих, то я начала громко, а закончила очень тихо. От неожиданности. Привыкла к тому, что меня никогда не замечают. А потом расплакалась, потому что…

– От стресса, наверное?
– Да, это был мой первый стресс. Не знаю уж, подходящий ли пример я вспомнила в связи с вашим вопросом. Ну а вообще, что запоминается? Либо самое хорошее, либо самое плохое. Стрессовые ситуации со знаком плюс и со знаком минус. Со знаком плюс у меня есть история, связанная с первым актёрско-режиссёрским опытом. Мне было примерно девять лет, на каникулах я предложила девчонкам во дворе сделать спектакль. Сама придумала пьеску, сочинила какой-то незатейливый сюжет. Вместе сделали костюмы. Взяли музыкальные инструменты и пошли в детский сад. Я отправилась на переговоры к заведующему и сказала, что мы артисты, нам очень надо показать свою работу зрителям. Был устроен педагогическо-художественный совет. Вначале мы показали свой спектакль нянечкам и воспитателям в тихий час. А затем нам разрешили работать для детей. И в знак благодарности потом напоили компотом и угостили печеньем. Вот такой у меня был актёрско-режиссёрский дебют.

– Вы уже упомянули маму. Скажите, пожалуйста, какой она осталась в вашей памяти?
– Слабой и сильной женщиной. Очень красивой.

– Как вы держите себя в форме?
– С трудом.

– Диета, йога или спортзал?
– До йоги я не доросла. Но спорт люблю, особенно активные виды. Вот сейчас мы с вами разговариваем, а после я пойду на свидание с тренажёром. Да, в десять часов вечера. Ведь если человек хочет поддерживать себя в форме, то надо быть готовым и к такому. В десять вечера встану на тренажёр и часик позанимаюсь, потому что днём я позволила себе колбаску.

– Несмотря ни на что не растерять доброту, веру, любовь. Бояться агрессии, потому что она испепеляет. И если чувство юмора – наш спасательный круг, то я желаю, чтобы он никогда не сдувался.