Я была мала, но помню всё до мелочей. Сергей, первый красавчик села, встречался со своей невзрачной, но невероятно модной невестой Шурой. У Шуры было три старших брата, баловавших и защищавших любимую сестру, а ещё бездетная тётка с мужем-моряком. Эти двое называли её своей дочечкой и одевали как куклу.

Помню свадьбу Шуры и Сергея, потом переезд в город и возвращение в село, в домик, специально предоставленный правлением, чтобы заманить работников в совхоз. Помню рождение сына-первенца, потом дочери.

Всякое в их жизни бывало. Супруги вообще жили бурно. Если ссорились, то об этом знал каждый сельчанин, поскольку всё происходило громко – страстей не скрывали. Тётя Шура шумно, с рыданиями, грохоча чемоданами, уходила к родителям, а дядя Серёжа пару дней буйно отрывался в холостяцкой компании; по ночному селу с рёвом мчался его мотоцикл.

Но очень скоро он начинал скучать и всячески искать примирения. И тут начиналась драматическая кульминация – дядя Серёжа предпринимал театральные попытки свести счёты с жизнью в расчёте только попугать. В основном это была беготня туда-сюда с верёвкой или демонстративное поедание двух-трёх таблеток, остальные якобы раскисали у него в руке.

Оба писали друг другу длинные душераздирающие письма. Передавали через «почтальонов» – младших родственников. Однажды и я относила письмо. Потом получали такие же пространные ответы на листках, закапанных слезами. Предъявлялись обоюдные обвинения в изменах, которые теоретически как бы и случались, но фактически их и изменами-то не назовёшь – так, несерьёзные встречи, лишь бы вызвать ревность у второй половины.

У обоих это была первая любовь и у обоих стала единственной, на всю жизнь. Да, страсти там бушевали итальянские – влюблённые бесились, расцарапывали друг другу лица в кровь, а потом бурно мирились. Их родственники и с той и с другой стороны поначалу пытались вмешиваться, но всякий раз оказывались в тупике – непонятно, мирить эту пару или разводить? Да ведь они ненормальные! Шура постоянно угрожала убить мужа, а тот в ответ умилённо лыбился и оголял шею со шрамом – поранился на корабле во время шторма, когда во флоте служил, – режь, мол, вешай, я из твоих рук всё приму.

Но скоро все поняли, что это такая любовь – сумасшедшая, но крепкая, и ничего здесь не поделаешь. Супруги абсолютно никого не слушали, а тех, кто пытался вмешиваться и давать советы, посылали… домой, в своей семье разбираться.

Однажды Шура намеренно обожгла мужа. Хотела ткнуть лицом в раскалённую печку, чтобы красоту подпортить, а то бабы заглядываются. Но не рассчитала – муж вывернулся и плюхнулся на печку задом.

– Ха-ха-ха! – дьявольски захохотала Шура. – Спеклись твои причиндалы? Не с чем будет по б… шастать!

Сергей, со своей стороны, только раз ударил жену – но зато как! Челюсть в двух местах сломал.

В обоих случаях пострадавшие оказались на больничной койке. Но обиды друг на друга не держали, писать заявления категорически отказывались. В больницу к изувеченной жертве и тот и другая ездили ежедневно, таская кучу еды и задаривая врачей, чтобы хорошо и быстро лечили, а то сил нет дома одному (одной).

Медперсонал умилялся – такая любовь! При встрече обнимаются, плачут, прощения просят, а потом целуются в коридоре, забыв, что сами же и покалечили друг друга.

Дядя никогда не ездил в командировки, не желая разлучаться со своей Шурой даже на несколько дней. Сельские мужики посмеивались над ним и называли подкаблучником, на что он, впрочем, не обижался. Всегда и всюду они ездили вдвоём – и на отдых, и в гости к родственникам.

Так и прожили всю жизнь – летом этого года у них была бы золотая свадьба.