У Нади свекровь, Елена Сергеевна, – золотой человек, святая женщина, но есть у неё один бзик: живёт по собственному летосчислению.

Сначала Надя даже прикинуть не могла, в каких десятилетиях XX века застряла свекровь, но та вскоре проговорилась, объявив, что зимние Олимпийские игры в Сараеве 1984 года только ещё предстоят. Никита, сын Елены Сергеевны, он же муж Нади, посоветовал не обращать внимания – мама шутит, ей так жить легче.

Какие шутки, когда она и в канун Нового года на олимпийские сборы поехала в соседний лесопарк. В юности биатлоном занималась, немного до Олимпиады не дотянула, вот и тянет до сих пор. Это хорошо, конечно, но зачем на новую куртку номер пришивать? Да что номер, она петарды с собой взяла, чтобы стартовать активнее. Допинг натуральный приготовила, без запрещённых препаратов, – молотый геркулес, молоко и барсучий жир. Жиром и всё тело намазала, включая лицо, и лыжи, чтобы не замёрзнуть и собак дразнить. Некоторые псы, хоть они и домашние, реагируют на барсука, а Елене Сергеевне того и надо – мчится ещё быстрей.

Вот только со стрельбой проблема, имитировать приходится. Добегает до Лысой горы, взбирается, а там целься не хочу, мишеней на любой вкус. Елена Сергеевна говорит – мол, не обязательно стрелять, главное прицелиться, глаз порадовать, чтобы не замыливался от обыденности.

Насчёт обыденности Надя с Еленой Сергеевной полностью согласна, потому как у её мамы от обыденности замылились оба глаза, а возможно, и третий. Мерещится ей, будто холодильник пуст, как в начале девяностых, хотя он заполнен до отказа. Может быть, сейчас и актуально запасы делать, но срок годности никто не отменял. Кроме мамы.

Ей о сроках вообще лучше не напоминать, не дай бог, с днём рождения поздравишь. Подарки, правда, принимает, но без лишней помпы – положил и уходи. Желательно что-нибудь из девяностых – лосины, яркие объёмные футболки, свитера. Мама говорит, что тогда был расцвет моды, а дальше на спад пошло, то есть в обратную сторону, ничего нового, одни повторы. Сокрушается, что и счастье у неё тогда на пике было, и жила бы она сейчас, развивайся действительность в том же русле, не в спальном районе, а в Италии, среди мафиозных апельсиновых плантаций.

У неё, кстати, до сих пор коллекция разноцветных газовых баллончиков хранится – под любую сумочку подобрать можно. И зажигалка в виде ручной гранаты всегда при себе. Девяностые любит до смерти, говорит, что переедет оттуда только в погребальной урне, как её друг Гриша, с которым они вместе мечтали о плантациях. У Гриши сбылось – верные друзья развеяли его прах над Сицилией.

А вот у Надиной преподавательницы английского никак из Англии вернуться не получается. Занесло её туда по какой-то чудесной разнарядке ещё в студенческие годы. Впечатлениями до сих пор живёт и на каждом занятии торжественно делится со студентами. Да так торжественно, что не пошевельнёшься и слова не вымолвишь по-английски, смущаешься, как австралийский абориген перед королевой.

В Англии она тогда купила жилет, жакет и пакет с Биг-Беном, качество которых оценили все поколения её студентов, включая Надину группу. Только блузки меняет. И Биг-Бен как новенький, того гляди, бой произведёт. Зато в зимнюю сессию англичанка всем благотворительные рождественские зачёты ставит до 25 декабря. И в летнюю сессию, ко дню рождения покойной ныне королевы, зачёт тоже всегда обеспечен. Недавно она призналась, что в свободное время катается на туристическом двухэтажном автобусе в память об аналогичном лондонском.

Надя даже не удивилась этому транспортному пристрастию. Дядя Саша, мамин брат, «копейку», первую свою машину, в гараже хранит, хотя уже не один автомобиль сменил, и сейчас у него отличная модель – может себе позволить. Он «копейку» не просто хранит, а ещё и навещает каждые выходные – чинит, моет, протирает. Официально она числится утилизированной, с учёта снята, но дядя Саша отказывается признавать этот факт. Когда старые гаражи возле дома снесли, он для неё новый купил, за чертой города, ездит теперь туда, как на дачу.

Пятилетнюю внучку Лизу как-то взял с собой, так она теперь каждые выходные ноет: мол, хочу в «копеечку». И подушки, и мягкие игрушки собрала, чтобы в салоне уют навести. Дядя Саша обещал снова взять её, когда чехлы поменяет – уже заказал новые. Лиза говорит, что «копеечка» теперь её домом будет и что она единственная «населеница». В переводе на взрослый – наследница, согласная жить в старом автомобиле, да ещё и в одиночестве.

Кстати, Никита перед свадьбой тоже наследство получил – мамины «счастливые лыжи». Надя, когда узнала об этом, зачем-то представила, как Никита убегает от неё на «счастливых лыжах». В день свадьбы она сильно волновалась, ведь утро было, как назло, зимним и солнечным – вставай на лыжи и беги.

Мама её тоже волновалась, ходила по квартире и щёлкала зажигалкой-гранатой, бормоча:
– Или они нас, или мы их.

В какой-то момент попыталась вручить гранату Наде со словами:
– Свадьба без драки – деньги на ветер.

Надя так посмотрела на неё, что мама сразу поняла – драки не будет. Но газовый баллончик дочери всё же всучила, оправдавшись его нежно-розовым цветом, гармонирующим с оттенком нижнего белья невесты.

Вот Надина двоюродная сестра Даша вообще в чёрном замуж выходила. Она считала, что толстым идёт чёрный цвет, поскольку сбрасывает с них килограммов пять, а если постараться, и все семь. Как её только ни пытались убедить, что толстой она была до двенадцати лет, а потом похудела, – бесполезно. И фотографии показывали, и на видео снимали, и на весы ставили ежечасно – нет, и всё тут. «Чувствую объём», – говорит. Психолог объяснил, что это она чувствует своё раздувшееся биополе, в котором хоть и похудела, но места в пространстве занимает столько же. Сказал, что лучше в чёрном платье замуж выходить, чем загнуться от анорексии.

Насчёт Надиного дедушки психолог тоже сказал, что лучше не отнимать у него танки с самолётиками, пусть клеит во избежание деменции, надо радоваться, что модели до сих пор в продаже имеются. Надя купила ему к Новому году самолёт, а Никита увидел коробку, открыл и собрал дедушкину модель, пока Нади дома не было. Извини, говорит, не удержался, в детстве только из лего строил. Наде потом пришлось ещё два самолёта заказывать – и для деда, и для Никиты.

Кстати, подумала Надя, надо Яю переодеть, чтобы Новый год во всём новом встречала. Яя – это Надина кукла. Вместе они с Надиного рождения, папа купил в тот день, когда первый раз увидел дочку в окне роддома. Что он там смог разглядеть, непонятно, но куклу выбрал – вылитая Надя. Беспечным человеком оказался: положил куклу в кроватку, а сам сбежал. Зато кукла осталась, а у других девчонок вообще ни одного подарка от отца – так Надина бабушка говорила.

Мама сначала хотела эту куклу в окно швырнуть, но она ей такой похожей на Надю показалась, что рука не поднялась, положила обратно в кроватку. Так и выросли девчонки вместе. Яя – первое Надино слово. Потом дочку даже оставляли на попечение куклы – она не плакала, не капризничала, когда Яя рядом, курлыкала что-то на своём языке, пальчиком по кукольному лицу водила, пушистые реснички теребила. А к году мама их обеих с ложки кормила, потому как Надя без куклы есть отказывалась.

Они и в детский сад вместе пошли, только Яе там не понравилось, слишком много девчонок, которые хотят поиграть, – чуть ногу не оторвали. С тех пор Яя дома сидела, Надю ждала. Надя ей даже завидовала, особенно в школьном возрасте. Одежду Яя Надину донашивала и не жаловалась на судьбу, как некоторые младшие сёстры. Надя для неё даже наряд соорудила к своей свадьбе. Никита предлагал куклу к машине прикрепить, как это иногда делают, но Надя была категорична – только в салон!

К Новому году Надя приготовила для Яи голубое платье из своего школьного выпускного наряда и белую горжетку из меха, которым когда-то был оторочен капюшон детского пальто. «Пусть уходит этот год, – подумала Надя, – а время, которое всегда со мной, остаётся».