Самая смешная история, в которой главную роль играл мой ребёнок, случилась в 2000 году. Тогда из Израиля приехала моя университетская подруга Маша. На историческую родину она вместе с родителями отбыла сразу после получения диплома, и не виделись мы лет пятнадцать.

И вот долгожданная встреча. Кстати, приехала Маша с дочкой Лизой, девочке тогда было года четыре. По поводу этого события намечалась встреча однокурсников. Стол накрыли в квартире Гриши, старосты нашей институтской группы, – мы у него и в студенческие годы обычно собирались.

Отличная получилась вечеринка! Маша стала солидной, ухоженной дамой, однако общалась легко, всех узнавала, всех обнимала. А уж Лиза – вообще глаз не оторвать: глазастое чернокудрое создание в пышном белом платье, белых носочках и белых туфельках. Ну просто принцесса! У многих из нас были дети, и не по одному, но по сравнению с нашими сорванцами – оставленными, разумеется, дома – Лиза производила впечатление ангела.

В первые минуты она терпеливо и вежливо переносила наше взрослое сюсюканье в её адрес, отвечала на вопросы, старательно подбирая слова, не капризничала. А когда началось застолье, вообще куда-то исчезла, во всяком случае, из моего поля зрения. Кажется, в соседней комнате ей включили телепрограмму с мультиками.

Но когда взрослые перешли от общих воспоминаний к фактам Машиной «заморской» жизни, речь зашла и о Лизе.

– Слушай, Маш, – сказал Гриша, – это здорово, что твоя дочка уже сейчас говорит на трёх языках, но русский-то среди них хотя бы полноправный? А как же русская культура, литература?
– Ну о чём ты говоришь – конечно! – Маша даже немного обиделась. – Муж почти не владеет русским, но и я, и родители дома говорим с Лизой только на родном языке. Для нас это важно. Мы и стихи с ней учим. Да сейчас сами увидите.

И пред наши очи вывели Лизавету. Поставили на табуреточку – точно как в советские годы, когда родители хотели усладить слух гостей декламацией или пением своего чада. Как оказалось, предстояло прослушать бессмертное произведение Корнея Ивановича Чуковского «Мойдодыр». Мама Маша объявила «номер» и многозначительно посмотрела на дочку. Та – на неё.

– Лиза, начинай! Одеяло…
– Убежало! – подхватила Лиза.
– Улетела…
– Простыня!..

Таким макаром они дошли до строчки «я за свечку».

– Я за свечку… – начала Маша. Но Лиза не отозвалась и лишь смотрела на мать, хлопая длинными чёрными ресницами.
– Лиза, сосредоточься: «Я за свечку, свечка…» Куда свечка, Лиза?

В ответ – молчание. Но было видно, что в голове ребёнка идёт бурный мыслительный процесс. Лиза пыталась вспомнить, куда держит путь эта чёртова свечка. Мы замерли в ожидании. Декламация обернулась интересным представлением! А Маша не унималась.

– Лиза, давай ещё раз: «Одеяло убежало, улетела простыня, и подушка, как лягушка, ускакала от меня. Я за свечку, свечка…»

И тут лицо Лизоньки просветлело, и она победно выдала:
– В попу!

Мы за столом рухнули от хохота. Потом дружно зааплодировали. Гриша кинулся к героине вечера, снял её с табуретки, взял на руки и под наши восторженные крики совершил обход вокруг стола. Маша хохотала вместе со всеми.

Никогда не забуду, как умный еврейский ребёнок перед толпой незнакомых людей и под напором матери, стоя на табуреточке, перебирал в памяти, наверное, всё, что знал о жизни, пытаясь вспомнить, для чего же предназначены эти свечки. И ведь вспомнил! Браво, Лизонька! Браво, принцесса!

А строчка из стихотворения куда-то тогда запропастилась.