Почему-то у меня совсем не «выживает» посуда. Бьётся при переезде, при перестановке, при мытье. А вот у моей мамы были совсем другие отношения с хрусталём и фарфором.

Она очень любила посуду. Во времена тотального дефицита мама постоянно тащила от знакомой продавщицы «Хозтоваров» бесчисленные хрустальные вазочки, менажницы, ладьи, фруктовницы, фужеры и рюмки.

В гостиной на почётном месте красовался огромный сервант, заполненный до предела этой советской роскошью. Раз в месяц мамуля выгружала свою сверкающую красоту на большой стол, застеленный клеёнкой, и в тазу перемывала драгоценный хрусталь. В закрытых отделениях серванта хранились стопки тарелок японского фарфора, груды мельхиоровых ложек, вилок и ножей, соусники, огромные овальные сервировочные блюда. Всё это добро обязательно начищалось до блеска. Особой заботы требовал мельхиор – если дать ему хоть немного окислиться, то он неприятно пах варёным луком.

Мамуля обожала принимать гостей, посудой пользовались часто, и, конечно, она билась, поэтому коллекция регулярно обновлялась. Сервант был забит до отказа.

Когда мы уезжали из Саратовской области на ПМЖ в Североморск, то коробок с посудой было столько же, сколько и с книгами. На каждой коробке фломастером мы любовно написали, что именно там хранится. Например: «Хрустальная ладья, ваза хрустальная большая, ваза хрустальная маленькая, фужеры большие – 12 штук, фужеры средние – 12 штук». Коробки с книгами мы тоже так подписали. Надеялись, что надписи нам помогут, а в итоге помогли они ворам.

Наступило время отъезда. К нашему подъезду приехала огромная грузовая машина с двумя контейнерами на 5 тонн. Всю разобранную и упакованную мебель, холодильник и коробки с книгами и посудой очень аккуратно и плотно разместили в эти контейнеры, всё вошло тютелька в тютельку.

Мы полетели самолётом в Мурманск, в свою новую квартиру, куда заранее отправили несколько посылок с подушками, одеялами и постельным бельём.

Соседи не дали нам пропасть. Кто-то дал раскладушку, другие – матрас, стул или табуретку. Мы спокойно дожидались прибытия контейнеров. Но ожидание затянулось.

Так и не встретив контейнеры, я улетела сдавать сессию. Мама вышла на работу, она устроилась заведующей огромным гастрономом и пропадала там с утра и до вечера. Звонила на контейнерную станцию в Мурманск каждый день, но наших вещей всё не было. Наконец они прибыли.

Мама отпросилась с работы и поехала получать багаж. Там её огорошили – контейнеры пришли в Мурманск вскрытыми. Дали ей грузчиков и милиционера, и пошли они смотреть, что с вещами.

Когда открыли контейнеры, там было всё перевёрнуто вверх дном, коробки валялись, стиральная машинка, в которую мы набили две пуховые подушки, почему-то была полна воды, и вообще всё было залито водой: коробки, мебель, узлы с тряпьём… Милиционер стал торопить маму.

– Ну что? Всё на месте? Претензию писать будем?

А маме плохо с сердцем стало, загудело в ушах, она вообще ничего не могла сообразить. Да ещё надо поскорее на работу возвращаться. Сказала, что всё на месте. Привезли всю эту кучу не пойми чего в Североморск, выгрузили в одну комнату квартиры, и мама умчалась на работу.

Вскоре я вернулась, и мы стали всё сортировать. Расставляя подписанные коробки, я поняла, что коробок с посудой нет. Вообще ни одной! Пропали и два больших ковра. Остались коробки с книгами, узлы с постельным бельём и уже заплесневевшие от воды книжные шкафы. Они были замотаны картоном, который весь промок.

Это уж потом мы поняли, для чего в контейнеры налили воду. Их взвешивали, когда перегружали на станциях, поэтому вместо украденных коробок с хрусталём и фарфором для веса добавили вёдер десять воды.

По утрам, когда мамуля убегала на работу, я потихоньку собирала мебель. В два книжных шкафа – их сильно повело от воды, и дверцы уже больше никогда не закрывались – поставила уцелевшие книги. За неделю я всё расставила и развесила по местам, и мы с мамой смогли наконец-то понять, что именно у нас украли. Поплакали, посмеялись и стали жить дальше.

На новом месте я вышла на работу, где и познакомилась со своей подругой Олей. Мы дружим до сих пор. У неё мы купили другой сервант от югославского гарнитура, и он идеально встал на нашей новой девятиметровой кухне. Мама очень быстро заполнила его новыми сервизами и хрусталём.

В общем, начали мы новую жизнь на Севере практически с чистого листа.

Когда мне дали однокомнатную квартиру, то мамуля недрогнувшей рукой поделила всю посуду, мебель и ковры на двоих. Но у меня посуда не прожила и полугода. Маленький стеклянный пузырёк с каплями для носа, упав с верхней полки посудного шкафа, обрушил две стеклянные полки с кучей посуды. Он как-то очень легонько ударился о толстое стекло, и оно моментально треснуло ровно посередине. Завораживающе красивое зрелище было, когда лавина чешского стекла и хрусталя буквально «лилась» на ковёр.

Затем у мамы жизнь снова совершила крутой поворот, она с новым мужем переехала на Украину. И снова мы с ней упаковывали в коробки посуду и книги, но теперь уже не подписывали ничего на самих коробках, а рисовали на них очень ярко номера. А в тетради, которую мама потом везла с собой, каждый из этих номеров подробно расшифровывался. Например: «23 – фруктовница, ваза хрустальная, чешское стекло (фужеры)». Вот ведь как жизнь-то нас научила!

И ведь доехало абсолютно всё. И даже не побилось ничего. И ещё долгие годы у мамы в доме стоял тот самый наш сервант из кухни, заполненный до отказа уже совсем другой посудой.

Шли годы. Когда я приехала в очередной раз к маме в гости на своей огромной машине, мама уговорила меня забрать часть её посуды из серванта. Многолюдные застолья они здесь давно уже не устраивают, а мне эта посуда понадобится. Я упаковала половину всех фужеров и рюмок, какие-то салатницы и японские тарелки, весь мельхиор.

Несколько лет мы пользовались этой посудой на той же самой кухне в Североморске. А потом с мужем уехали с Севера и посуду перевезли. Часть побилась при транспортировке.

На новом месте мы построили летнюю кухню – это моя давняя мечта – и туда поставили сервант с посудой. Как-то раз друзья привезли нам в подарок бутылку красного вина из Болгарии, и я водрузила её на полку с посудой. А полка возьми да отвались! Вся посуда из серванта превратилась в мелкую пыль, а вином было забрызгано всё от пола до потолка. Я с двумя подругами разгребала весь этот ужас. Метались по кухне, смеялись и плакали, все изрезались осколками, отмывая кухню. Потом уже, сидя на веранде, пили чай, и одна из подруг сказала:
– Теперь я точно знаю, что тебе дарить на дни рождения.

И потом постоянно дарила посуду, которой я и сейчас пользуюсь.