В 1998 году я перенесла четыре курса химиотерапии. Мне тогда было 24. И меня до сих пор «накрывает» от того, что я всё это переживала одна. Мой первый муж искренне считал, что, раз я знаю дорогу до больницы, то сама туда и съезжу, провожать меня не надо. А родители спокойно уезжали на дачу. Маменька напутствовала меня словами:
– Ну, поплохеет – к соседке сходишь, укол поставит.

Вот эта соседка мне сегодня и говорит:
– Слушай, я удивилась, как они тебя одну оставляют? А твоя мама мне объясняла: «Да ей самой не надо, чтобы с ней кто-то был и всё это видел. Одна хочет быть».

Вот так, оказывается. Это я сама хотела одна быть.

А лет через шесть в ту же больницу попала моя двоюродная сестра. Так маменька там дневала и ночевала.

– Ну, как же бедная девочка одна справится, ведь такое тяжёлое лечение…

Двоюродная сестра старше меня на тринадцать лет.

Кстати, когда я в детстве лежала в больнице, родители ко мне ездили каждый день перед работой на другой конец города, хотя необходимости в этом никакой не было. Просто проведать – как там дочечка, вкусняшек привезти.

А тут – как отрезало. Возможно, дело в самом заболевании? Красивого в онкологии мало. Хочется отгородиться. Как тот страус – голову в песок, и нет ничего. Мне они сразу сказали: узнай, можно ли не лежать в больнице, а просто ездить на капельницу. Я была девочка послушная, договорилась с врачом, та разрешила. И я каталась на автобусе, с пересадкой. В первый-второй день – ещё ничего, на третий – фигово, к пятому – становишься зомби. Приезжаешь домой, хочется ходить по потолку от боли, а дома – никого. Вдобавок я, ну совсем дура, проходила лечение «без отрыва от производства»: с утра на капельницу, потом на работу. Тут, правда, папа пару раз машину за мной присылал. Врачей каких-то находил для консультации.

А маму заботило только одно – моя лысая башка. На неё пришлось напялить парик, дабы не оскорблять эстетическое чувство родительницы. Впрочем, дома я ходила без парика, чем повергала маму в трепет. Ведь дочь должна во всём быть лучшей, а тут – такой конфуз.

Впрочем, всё это пошло мне только на пользу. Вынесла это – вынесу что угодно. Я уже тогда поняла, что на маменьку в экстремальных ситуациях надежды нет.
И вот я уже позабыла всё это, а соседка напомнила.