Царица идёт
17.03.2023 13:44
Эта беда не маленька, но и не велика

Царица идётКопаться в переплетениях генеалогического древа лишь поначалу кажется захватывающим занятием. В детстве мне грезились затерявшиеся в дремучих коленах отважные предки – первопроходцы Сибири, поручики батареи Раевского, моряки на судах Беринга, Беллинсгаузена и Лазарева. Реальность оказалась намного скучнее – среди моих предков нескончаемая вереница рядового тяглового народа. Крестьяне, обедневшие мещане, сельские священники, снова крестьяне…

Впрочем, я даже рад, что мне не повезло с яркими предками. Есть знакомые, которые были бы рады отказаться от них, да не могут. В жилах подружки жены течёт кровь рода эсера Каляева, убийцы великого князя Сергея Александровича. Всю жизнь она, глубоко православная женщина, живёт с этим клеймом, и доводы, что она вообще-то ни при чём, подружку утешают слабо.

А вот генеалогия супруги, к моей детской зависти, оказалась забитой сорвиголовами. Терские казаки, поморы-старообрядцы, крымские греки. Впрочем, их тоже окружает бескрайнее крестьянское море. Судьбы похожие, словно писанные под копирку: родился, женился, пахал землю, помер. Но и в этом безмолвном терпеливом космосе порой раздаются удивительные голоса.

Тёмные речушки с каменистым дном и дремучие леса на высоких берегах – даже в наше время, когда вокруг Москвы всё обжито, в окрестностях столицы встречаются настоящие медвежьи углы. С незапамятных времён верховья рек Протвы, Нары и их притоков занимало таинственное племя голядь.

Оно приходилось родичами балтийским народам и говорило на языке, похожем на литовский. Сюда редко заглядывали русские князья со своими дружинами, да и монголы, по некоторым данным, обошли эти земли стороной. Голядь не пускала к себе чужаков, а христианство очень долго не проникало на эти земли, древнейшие языческие верования сохранялись нетронутыми. И хотя древний народ давно исчез, его эхо каким-то чудом всё ещё ощущается в некоторых жителях Подмосковья. Ещё Владимир Даль поражался, что в местном говоре, как и в литовском языке, отсутствует средний род: «Яблок гнилой, сено хорош, яйцо свежий».

Деревня Собакино в Калужской области почти вымерла – согласно переписи, там осталось всего два жителя. Но когда-то в этом местечке кипела жизнь, стояли десятки дворов. В одном из них жила баба Авдотья – прапрабабушка жены. Её хорошо помнили дедушка Женя и его жена, баба Галя. Точный год своего появления на свет баба Дуня не знала, но, когда её спрашивали, говорила так: «Я родилась, когда девок стали записывать». Так мы поняли, что прапрабабушка родилась сразу после отмены крепостного права. Дожила она до столетнего возраста и до конца дней сохраняла ясный ум.

Бабушка Авдотья была знатная травница и знахарка, славившаяся на всю округу. Никто не знал о травах, сколько она. Её хозяйство деревенские не просто считали образцовым – они внимательно наблюдали, что и когда делает баба Дуня в огороде. Например, вышла сажать лук, и сразу шепоток идёт по бабам: «Дунька за лук принялась!» – и все бежали сажать лук. Начала возиться со свёклой или капустой – можно даже не сомневаться, что в этот же день вся деревня занималась тем же. Тогда хороший урожай гарантирован.

Баба Дуня лечила любую хворь – от больных зубов до заражения крови. Лечила не нашёптыванием, не заговорами, а травами и молитвами. Очень верующая: перед иконами всегда делала земной поклон, да не один.

Однажды баба Галя занималась каким-то рукоделием, искала подходящие иглы и случайно напоролась на ржавую иголку. Вытащить из ладони её удалось не сразу. Вскоре сильно опухла ладонь, место укола покраснело, температура подскочила под сорок. В ту пору – а речь идёт о конце сороковых – в Собакине ни о каких фельдшерах ещё не слыхали, со всякой бедой спешили к бабушке Авдотье.

Дед Женя уже собрался вести жену в город, но баба Дуня остановила:
– Дай погляжу.

Она осмотрела рану, покачала головой: «Беда не маленька, но и не велика». Ушла к себе, принесла отвар каких-то травок, дала бабе Гале выпить. Затем достала снадобье, помазала место укола. Вскоре девушка заснула. Спустя шесть часов проснулась абсолютно здоровой. Но самое удивительное – распухшая рука вновь превратилась в нормальную ладонь, даже ранка от укола затянулась, будто её и не было.

Бабушка Авдотья любила лес, могла уйти за травами ранним утром, а вернуться затемно. Никто за неё не беспокоился: травница знала каждое дерево и никогда не плутала. Зверей старушка совершенно не боялась. Однажды произошёл забавный случай.

Дед Женя ушёл в лес за грибами и удалился от деревни на приличное расстояние. Собирал белые с подберёзовиками, когда над ухом раздалось утробное рычание. Поднял голову и увидел перед собой огромного волка с оскалившейся пастью. Но дедушка Женя был не робкого десятка.

– Ах ты! – крикнул он и замахнулся корзиной, чтобы огреть зверюгу по морде.

Тот присел, готовясь совершить прыжок, как вдруг раздался свист. Хищник прижал уши, оглянулся. За кустами мелькнул знакомый белый платок в горошек.

– Ты чего внучка обижаешь? – баба Дуня погрозила волку пальцем. – Не бойся, он тебя не тронет. Давай, ступай к своим!

Волк неумело тявкнул совсем по-собачьи. Баба Дуня подошла, потрепала его за холку, после чего зверь скрылся в чаще.

– А ты чего корзинками размахался? – принялась травница отчитывать внука. – Эдак никаких корзинок не напасёшься.
– А… – слова застряли у деда в горле. Виданное ли дело – бабка разговаривает с дикими зверями, и они её слушаются!
– Пару годков назад встретила в лесу раненого волка, – пояснила баба Дуня. – Выходила. Волки не люди, они добро помнят. И другим волкам о том рассказывают.

Со знанием леса связан ещё один эпизод из жизни бабы Дуни. В конце октября 1941-го немцы пришли в Собакино. Местные жители уже знали о зверствах, которые фашисты творили в районе. Деревню Воробьи сожгли полностью. Десятилетия спустя старожилы показывали дерево, на котором изверги вешали людей. В Тарутине расстреляли тридцать человек, половина из них – старики. Добивали раненых красноармейцев, всех, кто мог идти, угоняли в плен. Тех, кто падал по дороге, пристреливали как скот.

На сельском сходе собакинцы решили уходить в лес, не дожидаясь горькой участи. В деревне в то время скрывались несколько раненых бойцов РККА, прорвавшихся из осеннего окружения. Все они ушли в лес, кроме одного, с простреленной ногой. Он попросил отнести его к оврагу. Залёг в засаде, чтобы принять последний бой, прикрыть отход сельчан, отвлекая немцев на себя. А проводником по лесу стала баба Дуня.

Поздняя осень, в лесу уже не отсидеться – нужно выводить людей в дальние деревни, куда пока фашисты не дошли. Однако все дороги и выходы уже окружены врагом, да и в лесу то и дело слышался лай собак: фрицы активно прочёсывали дебри в поисках партизан. Но старая Авдотья тайными тропами всё же вывела людей в безопасное место. Как они прошли по лесу и миновали немецкие кордоны – одному Богу ведомо.

Затем бабе Дуне пришлось вернуться в деревню, она не могла бросить скотину. Немцы почему-то не сожгли ни Собакино, ни соседние деревни Истье и Грачёвку. Более того, именно в избе Авдотьи разместили штаб. Дом бабы Дуни был самым просторным, а хозяйство – богатым. Она кормила незваных гостей, а может, даже лечила их. Немцы Авдотью не трогали. Но спустя два месяца, когда наши части подошли к Собакину, немцы от души «отблагодарили» хозяйку. Перед тем как покинуть деревню, подпёрли двери избы брёвнами, заколотили окна и подожгли дом вместе с хлевом и прочими постройками. Баба Дуня осталась в избе, охваченной огнём.

То, что потом произошло, можно назвать чудом. Авдотья не только сама выбралась из дома, но и вынесла бабушку Полю, свою дочь. Да ещё успела спасти всю живность. Вот только конь Мальчик не послушался хозяйку, испугался огня и наступил копытом бабе Дуне на ногу. С расплющенной стопой травница ходила до самой смерти. Как ни странно, травма ей не сильно мешала передвигаться – бабушка лишь слегка прихрамывала.

Почему немцы решили сжечь старушку, не совсем понятно. Возможно, на бабу Дуню, спасшую людей и солдат, донёс кто-нибудь из своих – некоторые жители остались в деревне и прислуживали немцам. Когда собакинцы вернулись, одного такого полицая, который передавал врагу сведения о местных, поймали и утопили в проруби.

Но баба Дуня являлась далеко не единственной «знающей» в округе. На отшибе деревни, за речкой Истьей, проживала пожилая женщина, которую все называли Царицей. Почему её так прозвали, никто не помнил.

Это была настоящая чёрная колдунья – злобная, скорченная, вылитая Баба-яга. Собакинцы её боялись до обморока. Когда ведьма появлялась в деревне, улочки мгновенно пустели, все прятались по домам, передавая друг другу кодовые слова: «Царица идёт!»

Ведьма отличалась не просто дурным глазом – она обожала пакостить людям. Например, идёт мимо какого-нибудь двора. Вроде бы немощная бабушка, сгорбившаяся, высохшая – и в чём душа держится? Как бы ненароком достаёт из-за пазухи чёрную кошку и швыряет за забор. Утром в этом дворе либо все куры падут, либо корова заболеет.

Как ни странно, баба Дуня и Царица хоть и не любили друг друга, никогда не конфликтовали и даже не пересекались. Когда кто-нибудь из местных просил Авдотью найти управу на ведьму, она отвечала:
– А вы не грешите, и тогда никакие «царицы» не страшны.

Кто-то даже говорил: «У нас есть две Царицы – одна белая, другая чёрная».

Баба Аня, правнучка бабы Дуни, рассказывала, что в детстве они не раз ходили на место, где стояла избушка Царицы. К тому времени там остались лишь развалины, куда делась колдунья, никто не знал. Примечательно, что совсем рядом с этой избушкой на курьих ножках стояла заброшенная часовня.

– Тогда ещё на экраны не вышел фильм «Вий», – вспоминала баба Аня. – Но часовня возле избушки Царицы была точно таким же жутким местом. К ней просто так не пробраться – вся заросла лесом. Однажды мы проникли туда вечерком. Вошли внутрь: везде паутина, доски в полу ветхие, скрипят… И вдруг в лицо из-под купола как выпорхнет чёрная стая – то ли ворон, то ли летучих мышей. Мы с девчонками завизжали и бросились опрометью. Чуть разрыв сердца не получили!

Бабушка Дуня знала не только травы. Советский режим она до конца дней звала «новыми властями». Баба Галя вспоминала, как в начале пятидесятых бабушка Авдотья говорила: скоро новые власти начнут запускать огненные самолёты выше неба. А сами будут церкви закрывать и изрекать хулу на Бога. Но смилостивится Господь, потому что те самолёты будут делать люди добрые, верующие. А первым на небо полетит особый человек – чистый как ангел. А вот другие, нехристи, будут башмаками Луну топтать, но встретят там бесов, сильно напугаются и больше туда не полетят.

За день до кончины баба Дуня собрала нехитрые пожитки, вымылась в печке, оделась в смертное. Прибралась в доме, накормила скотину. Затем прилегла отдохнуть на кровать и сказала: «Ну всё, загостилась я, пора домой». Повернулась на бок и больше не встала.

Баба Галя ещё долго вспоминала её уроки. «Галюнька, нет на свете бесполезных травок, – учила бабушка Дуня. – Даже сорняк или репей может помочь, вот только люди о том не ведают. Есть и скрытые травы, о которых никто не знает, но такие не всем открываются. А мне тебя уже не научить – слишком стара. Главное не забудь: травы чистят, потому что сами чисты перед Богом. С них нам нужно брать пример».

Илья БЕЛОВ
Фото: Shutterstock/FOTODOM

Опубликовано в №10, март 2023 года