– Будем биться! – подытожил Соломон и впился в нас взглядом кровавых глаз.
– Слушай, а может, не надо? Такой хороший разговор был, такое общение… – примирительно возразил Витёк.
– Будем биться. Я так решил! Или вы хотите, чтобы я взял нож?

А так хорошо всё начиналось. В пятницу мы поставили в гараж Витину васильковую «копейку» и стали думать, как провести апрельский вечер.

«Копейку» почти в идеальном состоянии Витёк недорого купил у отца своей одноклассницы Яны. Заодно её батя позволил некоторое время попользоваться капитальным гаражом с мастерской, смотровой ямой и даже небольшим баром.

С утра Витёк съездил на станцию техобслуживания – сменил прокладки и сальники. Машинка простояла в гараже без движения почти четыре года, но завелась.

После ТО Витёк забрал меня со службы, чтобы прокатиться по ялтинской трассе до смотровой площадки и обратно. Взбодрившись прекрасными видами, решили поставить машину в гараж и обмыть это событие в уютном ресторанчике. И тут в гараж вошёл крупный мужик лет пятидесяти, с пузиком, представился оперным басом:
– Соломон, судовой кок. А чего-то, мужики, я вас не знаю. Вы кто будете?

Витёк объяснил незнакомцу, что вчера купил эту машину и арендовал гараж, назвал по имени-отчеству хозяина, и Соломон сдулся, снисходительно махнул рукой:
– Ладно, парни, верю… Но я не поэтому пришёл. Я только из рейса, полгода отморячил, хочу отметить. Это в соседнем гараже, стол уже накрыт. В общем, приглашаю!

Витёк попытался объяснить, что у нас на вечер немножко другие планы, но Соломон приобнял его и потащил к выходу. Мне оставалось только следовать за ними.

Стол был накрыт с профессиональной изысканностью. На белоснежной скатерти красовалось блюдо с крупными ломтями жареной камбалы-калкана. А ещё там были печёный картофель, малосольная форель, домашние огурчики, лечо и две трёхлитровые банки с вином.

– Это изабелла. А это – гамбургский мускат, – ткнул в банки пальцем Соломон. – Урожай прошлогодний, выдержка семь месяцев, винодел перед вами. Продукт продегустирован в море в день пересечения экватора. Наливай!

Начали с изабеллы, первым тостом представились друг другу, и тут же Соломон, не закусывая, провозгласил следующий: за возвращение домой. Третий – ну, конечно же, за тех, кто в море. Четвёртый – за любимых, и все стаканы непременно до дна.

Слава богу, затем завязался разговор, и опрокидывать стали реже.

Говорил в основном Соломон – рассказывал об Атлантике, Бразилии, Аргентине и острове Пасхи, о том, как престижно служить коком на торговом судне. Как проходили экватор со всеми ритуалами, как рыбачили с борта, слушали тропическими ночами любимую музыку и пытались поймать спутниковой тарелкой порнуху.

На четвёртый месяц рейса Соломон запёк мясо тунца в мантиях кальмаров, а кальмар, да будет вам известно, – это белок высшей пробы! От убойной дозы белка у мужиков на четвёртом месяце воздержания приключилась массовая эрекция. Тридцать перевозбуждённых гамадрилов – это вам не шуточки!

Экипаж передрался между собой, а потом стали гоняться за пятидесятилетней буфетчицей, которая укрылась в каюте капитана. Старпом был вынужден стрелять в воздух из ракетницы и помпового ружья. Потом он организовал командный состав – штурмана, механика, врача, связиста. Сам кэп всё это время прятался в каюте, и в итоге мужиков как-то удалось вразумить и построить. Двух особо буйных связали скотчем и уложили на койки в судовом изоляторе.

– Вот что значит усиленное белковое питание в условиях гиподинамии и полового воздержания, – подвёл итоги судовой кок. – А теперь, парни, я буду с вами биться!

Сначала мы тщетно пытались вразумить Соломона. В самом деле, хорошо посидели, интересно поговорили, никакой неприязни, никаких претензий. Можно продолжать, а можно и разойтись уже добрыми знакомыми. Зачем биться? Почему? Ради чего?

Соломон, сопя, как носорог, выслушивал все наши доводы, а потом вращал кровавыми глазами и повторял:
– Будем биться!

Когда мы собрались просто попрощаться и уйти, кок воскликнул:
– Я так решил. Или вы хотите, чтобы я взял нож?

Дело принимало совсем дурной оборот. Огромный разделочный нож лежал на железной бочке из-под топлива, но, чтобы взять его, Соломону надо было оттолкнуть или меня, или Витька, или опрокинуть стол.

Кок выбрал кратчайший путь – ударом ноги опрокинул всё гастрономическое великолепие. Одна из банок с вином при падении разбилась, другая пролилась недвусмысленной кровавой лужей. Соломон сделал решительный шаг к лежавшему на бочке клинку…

Спасибо моему старому другу, ныне авторитетному бизнесмену Гоше Звереву. Ещё пару лет назад, когда мы под завывания ноябрьского ветра вкушали на его лоджии шведский «Абсолют», Гоша говорил:
– Ты же военный человек, Вовчик! А драться совсем не умеешь. Самбо, говоришь, занимался в академии? На хрена это самбо тебе надо? Хороший удар по башке – вот что выручит мужчину в трудные времена. Значит так: завтра в девятнадцать быть в спортзале. Бицепса я предупрежу. И никаких возражений! Ну, ещё по одной, и баиньки.

Бицепс, легендарный тренер по кикбоксингу, гонял меня по залу целый месяц, а потом подключился сам Гоша, «поставил» свой коронный боковой хук в ухо или висок, потом ещё отработал прямой в нос, хотел продолжить, но я решительно сказал:
– Всё, хватит!
– Пойми, Вовчик, – внушал мне Гоша в раздевалке, – в кино очень любят показывать в финальных сценах, как главные герои – хороший и плохой – бьют друг другу морды не на жизнь, а на смерть. И хороший сначала пропускает ударов десять и валяется на земле, но потом встаёт и бьёт плохого. Я тебе вот что скажу: всё это – сентиментальная ерунда. Одного, всего лишь одного профессионального удара по башке хватит, чтобы твой оппонент как минимум прилёг на пару часиков отдохнуть. Как минимум, повторяю. В действительности побеждает тот, кто зарядит по башке первым. Усёк?

Прав был Гоша, и опыт не пропьёшь, даже весьма скромный. В тот самый миг, когда судовой кок потянулся к ножу, я с фланга зарядил ему справа между ухом и виском.

Соломон хрюкнул и рухнул на разгромленный ужин.

Секунд десять мы с Витьком стояли, глядя друг на друга.

– А ты его случайно не убил? – испуганно прошептал товарищ.

Я нагнулся, прощупал сонную артерию.

– Эй, Соломон! Соломо-о-он? Ты в порядке?

Как там говаривал Марселлас Уоллес в бессмертном фильме Тарантино? «Я очень даже не в порядке!»

Соломон вдруг пробормотал неожиданно просто:
– Мальчики, всё хорошо, я отдыхаю.
– Отдыхай, – согласился я. – Тебе, Соломон, надо хорошенько отдохнуть.

С этими словами мы вышли наружу и прикрыли за собой дверь.

В ресторан идти расхотелось, зашли в брутальный шалман на Хрюкинском рынке с чучелом капитана первого ранга в золотых погонах на промасленном синем кителе.

Готовили там, надо сказать, неплохо. Мы распили под свиные стейки бутылочку инкерманского вина. Разговор не клеился, и мы разошлись по домам.

Витёк позвонил утром, рассказал, что связался по телефону с отцом Яны и навёл справки о Соломоне.

– Он вас угощал? А потом позвал драться? – спросил отец одноклассницы. – Забыл предупредить, есть там такой чудак. Да, ходит в море коком, а как вернётся – выпивает в гараже, приглашает всех в гости, а потом дерётся. Кажется, нет в нашем кооперативе автомобилиста, который Соломона не побил. Однажды его всем миром отметелили, и он после этого год в гаражи нос не совал. Думаю, к вам он больше не подойдёт.

В самом деле, некоторое время после инцидента машину мы с Витьком всегда ставили в гараж вдвоём – а вдруг Соломон окажется там и припомнит, однако соседняя дверь неизменно оказывалась на замке.

А вскоре Витёк и вовсе от гаража отказался – и далековато, и не очень удобно. Держал васильковую «копейку» под окном – Крым всё-таки, кто на такой раритет позарится?