Называю её «ювелирной», потому что пуля влетела в открытый левый глаз, не задев даже ресницы, и вылетела над ухом, лишь чуть повредив его верхушку. Мы жили в одной деревне, так что я очень часто встречался с дядей Лёней и отлично помню его стеклянный глаз и шрам над левым ухом.

Когда дядя ушёл на фронт, ему не исполнилось и семнадцати. Тем не менее молодая красивая учительница, проживавшая у них на квартире, забеременела от него.

До конца войны оставалось совсем недолго, однако дяде Лёне пришлось участвовать в нескольких серьёзных боях. В одном из них численный перевес оказался на стороне врага, и нашим пришлось отступать вдоль берега озера. Уже собираясь нырнуть в лес, дядя обернулся в сторону немцев, в этот момент пуля и влетела ему в глаз. Он тут же упал, потеряв сознание, правда, довольно быстро очнулся и встал. Увидев кровь на лице, решил перебинтовать рану. В вещмешке бинта не оказалось, но нашлись чистые портянки – использовал их.

Впереди тоже были фашисты, преследовавшие наших. А с другой стороны озера приближались немецкие солдаты спецотряда, которые с собаками искали наших раненых и добивали их. Если идти от озера, то дядя будет догонять тех немцев, что ведут бой, а если оставаться, то его быстро найдут собаки.

Куда же идти? Дядя Лёня мгновенно вспомнил, что собаки теряют след, если перейти через водную преграду. Недолго думая, тихо зашёл в воду, добрёл до густо растущих в воде камышей. Там, стоя по шею в воде, он и затаился, пока немецкие солдаты, обойдя озеро, не ушли следом за своими наступающими подразделениями.

Когда всё затихло, дядя вылез из воды и пошёл лесом, в надежде где-нибудь наткнуться на своих. Плёлся по чаще, пока не стемнело, потом улёгся в траве и уснул.
Утром проснулся от боли в голове, лицо так распухло, что полностью закрылся и второй глаз, и теперь дядя ничего не видел. На ощупь стал продвигаться дальше, прислушиваясь к каждому шороху, ориентируясь на солнце – с какой стороны оно греет.

Днём шёл, ночью спал. На следующий день начал терять сознание, но приходил в себя и продолжал идти. Ощупью находил ягоды и ел. Воду пил из луж. Наконец через несколько дней услышал впереди звуки двигающихся машин. Ползком стал приближаться к трассе, различил человеческую речь, прислушивался и понял, что говорят на русском, встал и вышел к дороге. Это оказались наши солдаты.

Дядя Лёня сразу же попросил пить и есть. Они дали ему чай и сухари. Он тогда очень обиделся, что дали не хлеб – сухари трудно жевать при распухшей голове. Потом потерял сознание, и его отправили в госпиталь.

Врач сказал, что всё будет нормально, а глаз, мол, поставим стеклянный – не отличишь от настоящего. Услышав это, дядя с ужасом переспросил – а что, у него разве нет глаза? Он всё время думал, что под повязкой просто рана и, когда она заживёт, он будет видеть обоими глазами.

Началась тихая истерика: как же он вернётся к своей красивой учительнице без глаза? Она может не принять его такого. Дошло до того, что дядя решил покончить с собой, даже попытался выпрыгнуть из окна палаты – чудом медсестра успела схватить и затащить обратно. Пацан ещё был, что с него требовать?

После этого его привязали к кровати, и какой-то человек, сейчас бы сказали психолог, несколько дней приводил ему примеры, как потерявших руки и ноги солдат с великой радостью принимали дома. Со временем дядя Лёня успокоился и перестал думать о самоубийстве. Ему сделали несколько операций, продолжали лечить. Поскольку рана была такая, что даже ресницы не тронуты, с протезом глаза он выглядел вполне симпатичным.

Конечно же, дома его приняли превосходно – учительница оказалась не только красивой, но и умной. А ещё его ждала крошечная дочка, которая родилась после отъезда отца на фронт. Вскоре они поженились, родили ещё троих детей. Дядя устроился работать в совхозе, жена стала завучем в нашей семилетке. Детей вырастили, на пенсии занимались домашним хозяйством, дядя Лёня увлёкся пчеловодством. Я довольно часто бывал у них дома, они угощали меня мёдом, а в праздничные дни и медовухой.

Если бы к лечению глаза приступили сразу после ранения, всё было бы хорошо. Но, пока дядя Лёня добирался до своих, прошло много времени, поэтому второй глаз также пострадал. Дяде несколько раз приходилось ездить в республиканскую столицу для лечения. Но всё равно в последние годы он слабо видел. Тем не менее всегда был очень рад, что после ранения не попал в плен и вернулся с фронта живым.