Толик Матрёнин был молод, напорист и хорош собой. Главным его козырем в отношениях со слабым полом являлись шикарные волосы – примерно как у молодого Киркорова. В редакции его ласково звали Матрёшкой. Обидно, но приходилось терпеть.

Толя бойко писал заметки и состоял в любовной связи с заведующей отделом писем Жанной, которую из-за её воинственного вида все за глаза звали Орлеанской девой. Всё началось, когда на каком-то юбилее Толик выпил лишнего и вскоре очутился с завотделом в одной постели. Жанна была хороша собой, но дело портил слишком суровый характер. Чувствовалось, что эти отношения скоро себя исчерпают.

Как-то раз перед работой Толик решил немного подстричься. Но его мастер заболел, и ему пришлось отдать себя во власть молоденькой симпатичной парикмахерши с голубыми глазами. В процессе он решил к ней подкатить. С этой простушкой проблем не будет – самодовольно подумал журналист. Но, к своему удивлению, Толя потерпел сокрушительное поражение.

Своё отношение к его ухаживаниям парикмахер Катя объяснила просто:
– Вы красивы, но у вас на лбу крупными буквами написано «бабник». Поэтому конец наших отношений я уже предвижу. Так стоит ли их вообще начинать?

Логика железная, возразить нечего, и Толик уныло поплёлся в редакцию.

– Матрёшка! – крикнул, пробегая, коллега Сашка Петров. – Дева тебя искала, наверное, хочет тебя перед костром исповедовать.
– Толя, где ты шляешься? – возмутилась Жанна. – У меня для тебя письмо.

Прочитав протянутую бумагу, он понял, что дело непростое.

Работница психоневрологического диспансера сообщала, что в их заведении наблюдаются недопустимые явления: пациентов плохо кормят, жестоко с ними обращаются. В общем, целый список нарушений.

Толик, взяв письмо, отправился к главному редактору Павлу Николаевичу. Тот обладал большим чувством юмора и сразу же составил план действий.

– Официальное обращение ничего не даст, – рассуждал он. – Нас никогда не пустят в этот закрытый монастырь. Но есть идея. Тебе нужно самому туда попасть.
– Как это? – не понял Толик. – Я вроде бы нормальный.

– Вот именно «вроде бы», – подхватил Павел Николаевич. – Схема простая. Берёшь с собой Петрова и едешь домой, выпиваешь водки и изображаешь белую горячку. Я уверен, что у тебя получится.

Всё шло по плану. Толик выпил водки и изобразил «белочку». Петров позвонил куда следует.

Люди в белых халатах не заставили себя ждать. Санитары, посмотрев на кривляния Матрёшки, взяли его под руки и отвели к машине. Последний, кого увидел Толик, – это смеющийся Петров, машущий ему вслед носовым платком.
Выпитая водка ещё действовала, и Толик ждал от жизни только хорошего.

В приёмном покое его помыли, побрили наголо, одели в какое-то тряпьё и втолкнули в дверь, которая за ним тут же захлопнулась. Толя оказался в огромном зале, где посередине стоял длинный стол, прикрученный к полу, а по бокам располагались лавки. На полу лежали грязные матрасы, на них сидели и лежали люди. Толику тоже бросили матрас, но место ему нашлось только возле туалета. В зале стояла единственная кровать, на которой лежало странное существо, отдалённо напоминавшее человека. Вдруг этот человек встал и хриплым голосом запел:
– Главный старшина, балда, на кучке хвороста сидел…

Позже выяснилось, что этот человек находится в клинике больше десяти лет, поэтому единственный имеет право на кровать. Толик стал называть его Старшиной.

Тут раздался свисток, все кинулись занимать места на лавках, а кому не хватило, садились прямо на пол. Нашему герою места за столом тоже не досталось. Санитары внесли большой котёл с отвратительно пахнувшей жидкостью и раздали всем алюминиевые чашки. Ложек не полагалось – видимо, в целях безопасности. Санитар с привычной ловкостью работал черпаком, наливая всем супа.

Напротив Толика сидели двое больных, вдруг один из них быстро надел чашку с супом на голову другому. Тот лишь блаженно улыбался и размазывал жижу по лицу. Санитар это заметил, взял нарушителя за шиворот и потащил к кровати. Одной рукой он отшвырнул Старшину, а другой уложил несчастного лицом вниз и стал избивать дубинкой. Раздался ужасный крик. Остальные не обращали на экзекуцию ни малейшего внимания.

Потом наступило свободное время, и каждый пациент занимался своими делами. Один забрался на стол и кричал, что сейчас покончит жизнь самоубийством. Начали стекаться зрители, но больной объявил, что уход из жизни откладывается по техническим причинам. Другие спали или ходили из угла в угол.

Ночью Толик попытался уснуть, но на него вдруг кто-то навалился и стал душить. Он отбился, однако заснуть больше не смог. Утром пришла медсестра с охраной, и начался обход. Толик встал в очередь, с опаской поглядывая на кровать, где обычно наказывали нерадивых. Его заставили выпить какие-то таблетки, после чего он впал в полную прострацию.

Так прошло несколько дней, о нём все будто забыли. И Толик понял, что попал в западню. И решил бежать.

Раз в неделю нескольких «надёжных» больных выводили за ограду на уборку территории вокруг лечебницы. Толик постарался показать себя с лучшей стороны, чтобы получить доступ на улицу. Его зачислили в бригаду избранных. Это уже почти свобода!

Недалеко находилась остановка автобуса, на которой толпился народ. Толик выбрал момент и со всех ног бросился туда. Увидев бегущего психа, люди рассыпались в разные стороны. Оставшись в одиночестве на остановке, он сел на лавку и заплакал. Его даже не наказали. Подошедший санитар, положив ему руку на плечо, сказал:
– Пойми, человек, пока тебя отсюда не выпустят, для всех ты сумасшедший.

Через две недели его отпустили. Главный редактор оправдывался:
– Извини, Толик, у нас тут запарка случилась, пахали без выходных. Не до того было.

Ему дали отпуск за счёт редакции для восстановления здоровья.

Дома Толик умылся и, посмотрев в зеркало, не узнал себя. Прежнего красавца больше не существовало. На него смотрел лысый человек с пустыми глазами и серым лицом. Он застонал и рухнул на кровать.

«Как я теперь Кате покажусь?» – подумал Толик. Но внутренний голос нашёптывал, что именно таким и нужно к ней идти.

Когда после долгих колебаний он вошёл в парикмахерскую, Катя его узнала лишь по голосу.

– Теперь ты согласна на свидание? – спросил Толик.

Материал о лечебнице получился убойным. Было заведено несколько уголовных дел. После перенесённого кошмара Толик не мог нормально спать и только благодаря заботам Кати вернулся к прежней жизни.