В 1999 году я окончила школу, поступила в институт. Поскольку он находился в другом городе, то родители мои и моей подруги Насти сняли нам квартиру на двоих. У Насти был парень, старше неё почти на десять лет. Он часто к нам приезжал, оставался ночевать. Со временем я стала обращать внимание, что на следующий день после его отъезда у Насти резко ухудшалось самочувствие и к вечеру ей становилось совсем плохо. Позднее узнала, что он наркоман и её тоже посадил на иглу. Когда они уже перестали скрывать, что колются, то предлагали и мне попробовать. Сначала я отказывалась, но всё-таки однажды укололась.

Полгода я вместе с ними употребляла героин. Закончился учебный год, уехала к родителям. Как говорится, свинья грязь найдёт. И я нашла. Достала себе хорошую дозу. Родителям быстро всё стало понятно, да я и не умела маскироваться. Так как отец военный, то меня сразу положили в госпиталь под каким-то благовидным предлогом, сняли ломку и привели в нормальное состояние. Вроде всё пошло нормально, но жить в квартире самостоятельно меня больше не пустили, ездила на учёбу каждый день туда-обратно.

Как вы уже, наверное, догадались, я опять встретила старых «друзей» и сорвалась. Стала прогуливать институт. Денег, которые давали на проезд и питание, как раз хватало на дозу. Скоро родители всё узнали и положили меня в наркологический диспансер. Кого я там только не увидела! Никогда не забуду, как в простыне ночью выносили умершего на «ломках» парня – у него остановилось сердце. Решётки на окнах тоже оптимизма не прибавили, да и контингент оставлял желать лучшего: наркоманы, алкоголики с белой горячкой и психозами, бомжи. Я была в ужасе, ведь я-то – девушка из хорошей семьи. Думала, не дай бог мне стать такой. Курс лечения прошла полностью, много общалась с психологом.

После выписки устроилась на работу продавцом, в институте взяла академический отпуск. Всё вроде бы стало забываться, жизнь наладилась. Через некоторое время мне понадобилось сдать анализы для небольшой операции. Результаты на руки не выдали, а вызвали на беседу к главному врачу больницы. Мы пошли вместе с мамой. В кабинете нас ждал главврач нашей ЦРБ и главврач наркодиспансера. Я не поверила тому, что услышала:
– ВИЧ, плюс гепатит В, плюс гепатит С.

На какое-то время я отключилась, как потом сказали, смеялась и плакала. Отцу мы с мамой ничего не говорить не стали, побоялись. Сейчас, возможно, этим диагнозом никого не удивить, а для 2000 года это было как взрыв.

С работы я ушла, переживала жуткую депрессию, боялась выйти на улицу – казалось, все знают о моей беде и все на меня смотрят. Конечно, со временем немного успокоилась, встала на учёт, начала регулярно сдавать анализы. Всё было в норме, в приёме лекарств не нуждалась долго.

Каким-то образом отец скоро тоже всё узнал. Сколько обидных слов я выслушала в свой адрес, кем только он меня не называл, даже потребовал, чтобы у меня была отдельная посуда, хотя ВИЧ передаётся исключительно через кровь или половым путём. Но прошло время, и отец тоже принял эту ситуацию.

В 2002 году я познакомилась с молодым человеком, мы полюбили друг друга. Когда я поняла, что между нами всё серьёзно, рассказала ему правду о своём диагнозе. Он не испугался, наоборот – сказал, что хочет ребёнка, сам предложил перестать предохраняться. Я забеременела, в 2003-м родился сын. Всю беременность я принимала специальные препараты, ни разу не пропустила ни одной таблетки, ставила будильник, чтобы даже на минуточку не опоздать с приёмом лекарств. Рожать мне не разрешили, сделали кесарево сечение.

Сын родился здоровым! Но врачи предупредили, что только через два года можно быть твёрдо уверенной, что ребёнок не инфицирован. Когда малышу исполнилось два, мы в очередной раз сдали анализ на ВИЧ, и опять подтвердилось, что наш котёнок здоров. Я успокоилась окончательно.

Правду говорят, что не бывает неба без облаков. На моём личном небосклоне появились тучи, а потом грянул и гром. Сначала ушёл муж. Расставались вроде по-хорошему, не врагами. Но за моей спиной он решил забрать у нас всё. Когда мы с сыном приехали из отпуска, муж сказал, что если я не выпишусь из квартиры, ничего оттуда не забирая, то он лишит меня прав на ребёнка. Эта угроза была реальной: в городской администрации у него работает тётя, которая устроила бы это, ведь она не любила меня, ещё раньше пыталась помешать нашей свадьбе. Я ушла из квартиры, взяв с собой только старый телевизор. Слава богу, муж любит сына, не отказывает ему ни в чём. Сын тоже очень привязан к папе.

Одновременно меня постиг ещё один удар: отец бросил маму, ушёл к женщине, которая живёт в соседнем доме. За три месяца успел свозить её в отпуск к своим родным, познакомил со всеми, развёлся с мамой и женился. При этом из нашей семьи забрал всё самое ценное: машину, ноутбук, телевизор и даже золото. Мама месяц лежала в больнице с нервным срывом.

После этой истории она сильно изменилась. Стала злой, раздражительной, всё время ругалась. Однажды обвинила меня в том, что отец ушёл. Хотя я в это время была в отпуске и о том, что случилось у родителей, узнала по телефону. В чём же я могу быть виновата? Это что? Ирония судьбы такая? Очень жестокая ирония.

Едва выйдя после отпуска на работу, я попала в больницу с прободением язвы желудка. Четыре дня была в коме, сделали операцию, которая длилась больше трёх часов. Когда очнулась в реанимации, то из всех внутренних органов торчали трубки. Врачи сами сказали – мол, думали, что не смогут меня спасти.
Пока я лежала в больнице, меня навещала только мама. Ни отец, ни муж ни разу даже не позвонили. С мамой отношения у нас вроде наладились, но когда после выписки я пришла жить к ней, всё опять стало плохо. Может, я ошибаюсь, но иногда кажется, что мама получает удовольствие, когда обвиняет меня во всём – и в том, что у меня нет мужа, и в том, что ушёл отец. Она говорит, что это всё из-за моего образа жизни, из-за моих диагнозов.

Болезнь и операция очень сильно снизили мой иммунитет, теперь уже жизненно необходимы лекарства, без специальной терапии я просто умру. Беда в том, что бесплатные поставки этих медикаментов в наш город налажены безобразно. Я под диктовку своего доктора писала несколько заявлений на имя главного врача, но результатов уже восемь месяцев нет. В таком же положении, как я, ещё одна молодая женщина, она беременна. Но ей муж и родители покупают необходимые препараты за большие деньги. Мне же помочь некому. У папы есть средства, но даже когда встречаемся на улице, он проходит мимо, как будто меня не знает. В месяц на эти лекарства нужно около 48 тысяч рублей, а моя зарплата – 8 тысяч.

Я вообще стараюсь в основном тратить деньги на сына, хочу делать ему подарки, сюрпризики. Пусть запомнит меня праздничной. В последнее время всё тяжелее смотреть ему в глаза, особенно когда он говорит: «Когда вырасту, стану полицейским и буду защищать тебя». А буду ли я жить на свете, когда он станет полицейским? Стараюсь не раскисать и, когда мой зайчик спрашивает: «Мама, ты заболела?» – вытираю слёзы, чтобы он не видел. Плачу, лишь когда он спит. Обнимаю его, целую всего-всего. Он как будто чувствует, что с мамой что-то не так, старается больше дней в неделю жить со мной, а не с отцом. Прижимается ко мне, и так сидим с ним в обнимку, а я молю Бога, чтобы это длилось подольше.

В больницу звоню каждый день, всё надеюсь, что ситуация изменится, что будут лекарства и я останусь жить. Но ничего не меняется, а время идёт. Время, которого у меня так мало. Сил, чтобы бороться, уже нет, да и желание исчезает. Я понимаю, что сама себе не могу помочь. Так тяжело быть одной – хотя что близкие живут рядом.

Извините, если письмо получилось совсем безнадёжным, но мне некому пожаловаться, выговориться. О своей проблеме молчу, город очень маленький, все друг друга знают. Я умру, а моему котёнку здесь жить, не хочу, чтоб в него тыкали пальцами. Он не виноват, что его мама 13 лет назад совершила глупость.

Если кто-нибудь захочет поддержать меня, адрес в редакции. Пожалуйста, помолитесь за нас с сыночком. Страшно умирать. Берегите себя и своих деток, чтобы они не оступались, как я. Спасибо, что выслушали.