Погода, кажется, наладилась. Я вышла прогуляться по солнышку на набережную, к пристани яхтенного клуба. На приколе отдыхают в ожидании начала навигации кораблики – белоснежные и нарядные, старенькие и местами облезлые, большие прогулочные и крохотные моторки. Присела на лавочку, размечталась. Вот сесть бы сейчас на какое-нибудь плавсредство и поплыть по каналу имени Москвы прямо до Волги, добраться до Волго-Дона, а там и до Атлантического океана рукой подать.

Под эти сладкие мысли я достала из сумки шоколадный батончик, распотрошила обёртку и уже было собралась куснуть, как вдруг кусты по правому борту зашелестели и мне на грудь запрыгнуло нечто! Мелкая серая живность разинула пасть с острыми зубками и хищно потянулась к моему лакомству.

– Мама! – истошно взвизгнула я. – Дожили! Двадцать первый век на дворе, а по центру города крысы бегают, на людей кидаются, еду отнимают!

Кусты с шумом раздвинулись, и оттуда выскочила девочка лет двенадцати с громким криком:

– Нельзя! Нельзя, это кака!
– Что это, вернее, кто это? – просипела я.

Существо с розовым носом и на розовом поводке продолжало сидеть у меня на груди, буравя глазами-бусинками злополучный батончик.

– Хорёк. Мики зовут, – объяснила девочка. – Он добрый, не кусается.
– А тебя как зовут?
– Катя.
– А «кака» – это я?
– Ой, нет, что вы, извините, – смутилась девочка. – Ему шоколад нельзя. Недавно пакет с конфетами нашёл и прогрыз. Потом плохо было, к врачу ходили, желудок промывали. Он, бедненький, так плакал – и я тоже.

Ну как тут было не познакомиться с трогательной парочкой?

Катюша мечтала завести домашнего любимца – кошечку или собачку. Но папа был против собаки, мотивируя свой отказ тем, что, как ни крути, а гулять с псом в пять утра в любую погоду придётся именно ему. А мама категорически возражала против кошки – вся квартира будет в шерсти, диваны и обои ободраны, руки у хозяев поцарапаны.

Катя клялась родителям, что все заботы о питомце возьмёт на себя, уговаривала, умоляла, учебный год почти на пятёрки закончила. И родители сжалились – на день рождения подарили ей хорька. Зверёк пушистый, как котёнок, весёлый, как щенок, занимает мало места и не вырастет размером с телёнка.

Но, видно, взрослые недостаточно изучили хорьков. Как только милому малышу Мики минуло пару месяцев и с молочного питания он перешёл на нормальный рацион хищника, в доме начался ад. Не было щели, в которую он не залез, мешка, который не распотрошил, полки, с которой что-нибудь не свалил. Причём днём он спал в своей клетке, а игрища начинались исключительно ночью.

И если кому-нибудь удавалось заснуть хотя бы далеко за полночь, то утром начиналось другое веселье. На полу в кухне всё вперемешку: крупы, макароны, соль, сахар, мусор из ведра – всё, до чего Мики добрался. В ванной – лужа из шампуня и гелей. В луже плавает мамина косметика. В коридоре перегрызен провод роутера и везде валяются клочки бумаги – вернее, останки важных документов из папиного портфеля.

Родители проклинали день, когда уступили мольбам дочери. Собрались поместить объявление в интернете: «Отдадим хорька в добрые руки бесплатно». Катя, услышав о коварном заговоре, проявила твёрдость: сообщила «родакам», что уйдёт из дома вместе с Мики.

– Тогда займись его дрессировкой, – устало вздохнул папа. – Если через месяц на человека не станет похож – то есть на нормального зверя, – в зоопарк отдам.

И Катя взялась за воспитание любимца. Как ни странно, Мики оказался умён и сообразителен. Быстро привык к прогулкам на поводке, освоил команды «сидеть», «лежать», «танцевать». Научился прыгать через обруч, стоять на задних лапках «зайчиком» и замирать на строгое слово «нельзя». Катя все успехи питомца снимала на телефон и выкладывала ролики в сеть.

И тут к Мики пришла слава – можно сказать, мировая известность. Ролики просматривали сотни тысяч человек, и не только из разных городов России, но и из Дальнего и Ближнего зарубежья. Количество подписчиков на группу росло в геометрической прогрессии, приближаясь к миллиону.

Мама первая заметила, что в ленте у дочки незнакомые люди вежливо просят разместить рекламу услуг или продукции, за что обещают заплатить деньгами или рассчитаться бартером. Потом позвонили с телевидения, пригласили поучаствовать в передаче о животных на федеральном канале. И понеслось! Одна реклама, вторая, третья… А за неё, как известно, платят, и неплохо. Родители сменили гнев на милость: как-никак Мики теперь кормилец, пополняет бюджет семьи.

– А ещё недавно нас позвали в кино сниматься, – похвасталась Катя. – Но мы пока думаем, гонорар обсуждаем.
– Здорово! – восхитилась я. – Можно со звездой сфотографироваться?
– Ой, наверное, нет, – покачала головой девочка.– Наш агент вряд ли разрешит.

Мне стало грустно, я даже позавидовала чуть-чуть. У меня, дипломированной актрисы с высшим образованием, агента нет, а у хорька Мики – есть.

– А говорят, хорьки пахнут? – попыталась я коварно добавить ложечку дёгтя в бочку мёда.
– Что вы, вовсе нет. Я его каждую неделю купаю. Ему нравится, – улыбнулась Катюша. – Пойдём мы, у Мики режим, ему кушать пора. До свидания.

Я сидела, испытывая странную тоску. Всё пыталась понять, что же меня гнетёт? Наверное, то же самое чувствуют мамы, возвращаясь с родительского собрания. Учительница во всеуслышание расхваливала, допустим, Петрова – отличника, замечательного спортсмена, победителя конкурсов и олимпиад; он ещё и гладью вышивает, и крестиком. А твой отпрыск – ничем не примечательный троечник, о нём и сказать-то нечего.

Мне бы тоже хотелось, чтобы мои кошки поражали окружающих красотой, умом и талантом, но где уж там. Чёрная пантерка Джипси, конечно, красотка, но социопатка. Погладить захочешь – прячется, на руки возьмёшь – орёт, словно её в кипяток опускают. Камеру наведёшь, так она такую рожу скривит – на чёрта становится похожа.

Правда, у молодухи Мурки много общего с пакостником хорьком. Безобразия от неё не меньше, на столе даже куска хлеба оставить нельзя. Не съест, так покусает, а крошки раскидает по всей квартире. Недавно из стиральной машины её вытащила – спать там устроилась, хорошо, я перед стиркой решила положить в барабан полотенце. Да и кто на такую замухрышку, шпротину полосатую на тонких лапках, смотреть-то станет – экран любит красивых.

С такими грустными мыслями я вернулась домой и улеглась на диван. На живот тут же запрыгнула Джипси, свернулась калачом и замурлыкала.

– Опять сухой корм ела? – поинтересовалась я.

Мурка резво заскочила мне на грудь, принялась топтаться, заурчала.

– Вот кто целый пакетик сожрал? – продолжала ворчать я. – Пузо уже как барабан, треснешь скоро от обжорства.

Мурочка, как бы в подтверждение сказанного, развернулась хвостом и пукнула мне прямо в нос – бесшумно, но очень ароматно.

– Паразитка, – запричитала я. – Пошла отсюда, хорь вонючая!

Джипси на праведный гнев хозяйки отреагировала быстро: вскочила и замахнулась лапой, чтобы врезать Мурке. Но бойкая молодуха успела свинтить раньше, и когтистая лапка плавно прошлась по моим носу и губам.

– Джипси, да чтоб тебя! Кыш! – заорала я. – Лицо поцарапала! У меня же завтра кинопробы!

Кошки, подняв хвосты, словно акульи плавники, гордо и дружно прошествовали на кухню, всем своим видом говоря: «Да ладно, пусть ругается. Всё равно мы самые лучшие и самые любимые».

Ольга ТОРОЩИНА
Имена хорька и его хозяйки изменены