Каждый гражданин по закону имеет право на оплачиваемый отпуск. Надо только организовать его с приятностью и пользой.

С некоторых пор в моей жизни объявилась куча родственников по линии отца, которого я видела только на фотографиях. Папа Вильгельм имел насыщенную биографию и времени зря не терял. Моих сводных братьев и сестёр судьба раскидала по всему свету. Ехать в Казахстан или Турцию – далековато, в Польшу – незачем. А вот в Ростовскую область, пожалуй, можно. Брат Эдик и его жена Люба давно зазывают в гости. Итак, в дорогу! Город Константиновск, хутор Ведерников – вот мой пункт назначения.

…Братец Эдик встретил меня и усадил в служебную машину. Работает в полиции, большой человек. По улице прокатил с ветерком и сиреной. Мне как-то сразу стало неспокойно, ведь я приехала тихо и скромно провести время в кругу семьи. Но, видно, Эдик и Люба всерьёз ждали гостью – москвичку, актрису и писательницу!

Предчувствия не обманули. В доме был накрыт стол, как на добрую свадьбу, и народу собралось прилично. Наверное, ожидали увидеть столичную звезду в перьях и стразах, а тут я, серая мышь в драных джинсах. Но люди оказались весёлые, говорливые, громкоголосые. Встретили душевно!

Сразу загремел половник, хозяева требовали непременно отведать донской ухи, рыбка ещё утром в реке плескалась. Настаивали, чтоб попробовала донской окрошки из вяленой рыбы и ржаного кваса. Свояченица Люба поставила на стол тарелку с запечённым сазаном, фаршированным кислой капустой. А её подружка Катя опустила на столешницу огромное блюдо с жареным сомом, после чего взглянула на Любашу победоносно. Про мелочь вроде котлет из щуки, курника, пирогов с картошкой и сухофруктами, вареников с вишней и творогом, пышек и разносолов – и говорить нечего. Всего в избытке.

– Ты сама всё это готовила? – шепнула я Любе.
– Кое-что – сама, – кивнула Любаша. – Остальное принесли. У нас с пустыми руками в гости не ходят.

А народ за столом, перебивая друг друга, рассказывал, сколь замечателен хутор Ведерников! Почитай, 350 лет ему! А имя, согласно легенде, родилось с подачи Петра Первого. Говорят, когда царь проплывал по Дону для участия в Азовском походе, сделал здесь небольшую остановку. И хлебосольные казаки поднесли ему целое ведро местного вина. «Знатно! – воскликнул самодержец, осушив половину. – Повелеваю в честь сего ведра вам и прозываться!»

Здешняя винодельня существует по сей день. Игристые вина производят из донских сортов винограда, да такие, что закачаешься! На конкурсах призы берут, знатоки говорят – ничем не хуже французских.

На столе густым частоколом красовалось множество бутылок шампанского, хотя местные предпочитали самогонку. Но я попробовала брют. Действительно, похоже на «Шато Марго».

Тосты следовали один за другим: «За дружбу!», «За любовь!» «За матушку Россию!» Однако пришло время и мне держать ответ, рассказать, чем дышит столица. Я хорошо знаю, что волнует жителей провинции: «Видела знаменитостей?..»

Некоторое время назад всех интересовали взаимоотношения в треугольнике Пугачёва – Киркоров – Галкин*. Потом вектор интереса сместился в сторону персон типа Собчак или Бузовой. Но сейчас всё поменялось…

– Оль, в Москве живёшь… Путина видела?

Над столом повисла звенящая тишина. Как же мне не хотелось разочаровывать этих замечательных людей! Но где же я могла встретить Путина – в электричке Москва – Химки?

– Да. Видела, – скромно ответила я. И начала импровизацию: – Работала я тогда гидом. Везла итальянских туристов в автобусе на экскурсию по городу…

Ехали мы по Краснопресненской набережной, и вдруг мимо пронеслись патрульные машины с сиренами, движение остановили, потребовали прижаться к обочине. Ясно – правительственный кортеж едет, Дом правительства за углом. Водитель открыл окошко со своей стороны. Стоим, ждём. Наконец едут! Но, видно, впереди тоже пробка образовалась, и кортеж встал рядом с нами. Вдруг окно одной из представительских машин плавно поехало вниз, из него выглянул мужчина – посмотреть, что на дороге происходит. Наш водитель его первым заметил и заголосил: «Там Путин!» Итальянцам перевода не понадобилось, к окнам прилипли, камерами защёлкали, орут: «Откройте дверь! Хотим с ним поговорить!»

– Нельзя! Нельзя выходить! – рявкнула я. А сама птичкой впорхнула в кабину водителя, высунулась в окно чуть не по пояс и уставилась на мужчину в машине. Светлые волосы, нос уточкой, тонкие губы с лёгкой усмешкой и тёмные очки. Точно он, прямо как по телевизору! И я послала ему воздушный поцелуй! Это случилось лет двадцать назад, тогда я о-го-го какая красотка была. Видно, человек в машине это оценил, улыбнулся так по-отечески, а когда кортеж тронулся и стекло стало закрываться, отправил ответный воздушный поцелуй…

Эффект, который произвела моя побасёнка, был огромен! А что такого? Если мимо хутора Ведерникова проплывал Пётр Первый, то почему бы мимо меня не проехать Путину? Пусть живёт в этих землях ещё одна легенда.

Благодарные слушатели только что не аплодировали.

Проснулась я от звона колоколов. Но набат шёл не с улицы, а звучал у меня в голове. Эх, переборщила я вчера с шампанским! Со стороны кухни доносились голоса:
– Что ж ты вчера не пришла? – ворчала Люба.
– Так утром приехала! – отвечал сочный женский голос. – Мать говорит, у Торощиных сестра с Москвы гостит. Я раков наготовила и к вам бежать.
– Эка невидаль, раков! Ты б ещё пучок укропа принесла, – фыркнула Люба. – Она только проснулась, головой мается.
– Они у меня как раз на укропном рассоле сварены, для головы самое то, – настаивала женщина. – Мне обязательно с ней поговорить надо!

Магическое слово «рассол» вернуло меня в реальность. Громко крикнула:
– Люба, я встала!

На вчерашней гулянке было много ярких персонажей, но сегодняшняя визитёрша меня поразила. В дверь она вошла боком, живого весу в ней килограммов сто, фронтально в проём не протиснулась бы. Но она была красавица! Лицо как наливное яблочко, румянец во всю щёку, тёмно-русые косы уложены замысловатыми кольцами, а глаза – ясные, с искоркой. И возраст невозможно определить, то ли тридцать, то ли шестьдесят.

– Галю, – представилась она. – Раки! Угощайтесь! Я мужику своему завсегда такие варила, когда он с похмелюги маялся. Ты ведь писательница? Так? Историю одну хочу рассказать. Как на моего мужа лярва напала.

Я подавилась клешнёй и закашлялась. Галю широкой ладонью похлопала меня по загривку и начала рассказ.

Жили они с мужем хорошо, дружно и в достатке. Дом построили добротный, вырастили двоих сыновей. Она заведовала складом строительных материалов, он работал водителем, а потом ушёл на вольные хлеба. Руки-то золотые, что хочешь починит!

От этого беда и началась. Все норовят мастеру сунуть бутылочку. Или за стол зовут, щедро угощают. Галю не сразу заметила, что муж стал терять человеческий облик. Работу забросил, целыми днями шлялся по хутору, искал, с кем выпить. Она плакала и скандалила, пару раз поколотила, всё без толку. Спивается мужик.

Галю решила развестись. Но, как ответственная женщина, перед этим вылечить.

Заставила закодироваться – не помогло. Муж на следующий день напился и чуть не помер. Знающие люди посоветовали: надо его к бабке сводить, да не к одной, а к трём разным.

Первая бабка нашлась в соседнем посёлке. Деловито взяла деньги, пересчитала, глянула мужу в глаза и вынесла вердикт:
– Лярва к нему подселилась. Силы сосёт, жизни не даёт.

Галю чуть сознание не потеряла – что за лярва? Бабка объяснила: паразит мелкий из потустороннего мира, типа клопа нашего или пиявки. Дала пузырёк с жидкостью, наказала капать в еду.

Ко второй бабке пришлось ехать в соседнюю область.

– Из Ведерникова, значит? – уточнила знахарка. – Были у меня люди оттуда. Дала бумажку с заговором, велела на перекрёстке сжечь, а пепел в текучую воду спустить. Наверное, не сделали, поленились…

Из сказанного следовало, что какие-то соседи сожгли заговор от порчи на земле, а пепел оставили на месте. Муж по той дороге шёл, вступил в него – так лярва к нему и прицепилась.

Бабка долго жгла какие-то корешки, махала пучками дымящейся травы, шептала что-то в кулачок.

– Что могла, сделала, – сказала. – Но лучше вам к одной женщине поехать, она на левом берегу живёт, адресок дам. А денег, сколько не жалко, оставьте…

Муж стойко всё терпел, но тут взъерепенился, упёрся – не поеду! Галю разозлилась и пообещала ему насыпать в борщ крысиного яда. И так от водки сдохнет, так хоть быстрее будет! И отправились они в путешествие.

У ворот крохотного домика толпился народ, принимала бабка по живой очереди и только в светлое время суток. Народ шептался: старица творит чудеса, но от денег или другой благодарности отказывается. Галю с мужем самые последние оказались, а когда вечереть стало и народ разошёлся, остались сидеть во дворе. Идти-то им некуда.

Из дома вышла довольно молодая женщина, вовсе не бабка.

– Простите, – вздохнула она. – Не могу больше, устала. И солнце садится.

Галю взмолилась: спасите мужа и меня! Не ровён час, сама его, пьянчугу, прикончу! Женщина махнула рукой – идите за мной. В комнатке было чисто, как в операционной. Стол, длинные лавки, иконостас на стене. По всему видно, не живёт здесь человек, только работает.

– Садитесь, – сказала она и опустилась перед иконами на колени. – А я отмаливать его буду.

Через пару часов вместе вышли на улицу.

– И что, теперь пить не будет? – сомневалась Галю.
– А вы попробуйте, предложите, – усмехнулась женщина.

На автовокзале Галю купила беленькой, протянула мужу: «На, жри!» Супруг вид имел какой-то отрешённый. Но привычно откупорил бутылку и приложился к горлышку. Ох, как же его потом полоскало, как наизнанку выворачивало и корчило! Чудо произошло, истинное чудо!

На обед приехал брат Эдик, а за столом всё ещё сидела Галю. Хозяева имели задумчивый вид, наверное, размышляли, что хорошо бы выставить соседку за дверь, но Галю даже не замечала всеобщего смущения:
– Я историю не досказала! Дальше чисто сериал будет, как по телеку…

…С мужем Галю развелась. Из родного дома съехала, пускай там бывший и взрослые сыновья живут. К родителям перебралась на соседнюю улицу. А как-то раз поехала по делам в Константиновск и случайно встретила Борьку. Они вместе в школе учились, у них даже любовь была. Но не сложилось, он уехал в Ростов, потом работал в Сибири. А тут – как увиделись, как вспомнилось всё, как закрутилось! Борис заявил: «Я тебя никогда не забывал. Ты ещё красивее стала».

Вскорости поженились. Галю переселилась в Константиновск, но родителей и детей навещала. В очередной раз приехала, видит – старший сын и невестка ходят хмурые, лица на них нет. Выяснилось: бывший завёл чернобровую молодуху и поселил в семейном гнезде. Да и ладно, дом большой, всем места хватит. Эти на первом этаже, старший с женой и двумя детьми – на втором, холостой младший – в мансарде. Но молодуха оказалась злобной бабой, стала отцу в уши нашёптывать: чего у тебя здоровенные лбы на шее сидят? Гони их! Пусть своим умом живут!

Ясно, чего хочет, наследников разогнать, старика со свету сжить и хозяйство заграбастать. А отец её послушал и недавно заявил: «Тут всё мое! А вы – никто!» Младший после этого вообще дома бывать перестал. А старшему-то с детьми куда деваться?

Ох, как Галю разозлилась! Решила: дождусь эту чернобровку – разберёмся. Но молодуха, как только Галю увидела, сразу заперлась в своей комнате. Галю кричит: «Выходи, поговорим! Зачем детей моих обижаешь?» А та из-за дверей только шипит. Галю до вечера ждала, но безуспешно. И бывший на рыбалке с ночёвкой остался.

К родителям вернулась, спать легла расстроенная, долго ворочалась. Задремала под утро и вдруг услышала голос: «Возьми листок бумаги, нарисуй гексаграмму. Ты – в центре. А на каждом острие шестиугольной звезды напиши имя близкого человека. Выйди на перекрёсток и скажи: семейное гнездо сохрани, чужой – уйди! Бумагу сожги, пепел собери и в родник спусти. Запомни, сделать всё надо завтра до полуночи!»

Голос вещал так чётко, что Галю каждое слово запомнила. Правда, не знала, что такое гексаграмма. Но рука сама начертила шестиугольник. В центре – она, по углам – бывший, сыновья, невестка, внуки, а вот для чернобровки места не нашлось.

Без пятнадцати двенадцать Галю стояла на перекрёстке, произнесла нужные слова, полезла в карман за коробком спичек. Вот тут-то и началась чертовщина! Ни одна спичка не загоралась. Ломались, тухли, тлели, огонь не занимался. На часах уже без десяти, а у неё осталась последняя! Зажглась! Ярко загорелась! Но тут порыв ветра, и откуда только взялся! Потухла…

Галю была готова завыть. Смотрит – в темноте по улице движется мужская фигура, шатается сильно.

– Галю, ты чего тут? – лыбился сосед Никола.
– Зажигалка есть? – рявкнула Галю. – Дай, завтра верну!

Сосед одолжил огниво и побрёл дальше. Вспыхнул огонёк, за секунду сгорел листок, пепел ссыпан в коробок – всё получилось! Глянула на часы и чуть не закричала – до полуночи четыре минуты! До родника быстрым шагом минут пятнадцать! Не успеет! Не спасёт родной дом!

Галю присела на землю, закрыла лицо руками, зажмурила глаза, а когда открыла – оказалась у родника. Мирно журчала вода, вокруг ночная прохлада… Как она тут очутилась, как добралась? По воздуху, что ли, летела? Неважно! На часах одной минуты до полуночи не хватает. Быстрее смыть пепел в воду, и конец – делу венец!

Ранним утром Галю побежала к своим. А там праздник! Сын с невесткой взахлёб рассказывали, как батя вернулся с рыбалки и они с чернобровкой повздорили. Молодуха хвать рыбину за хвост да по щекам его огладила. Но отец не растерялся, ведро с уловом ей на голову надел. Молодуха взвилась как ошпаренная, вещички похватала и бежать!

Галю слушала молча. Чудо, истинное чудо!

Всю ночь мне снились кошмары: чернобровые лярвы шмыгали по углам, неоновым светом мерцали гексаграммы, ярко горели фосфорные спички. Утром я потребовала у свояченицы:
– Люба, веди к роднику!

Вода была ледяная, крохотными иголочками покалывала кончики пальцев и обжигала лицо. А на вкус сладковатая, как фруктовый компотик. Любаша, словно опытный гид, вела экскурсию. По легенде здесь раньше стоял Красный камень, на котором любил сиживать атаман Стенька Разин и думать свои думы. Но воды размыли почву, и ушёл камень на дно речное.

– Потому как много чёрных дел атаман натворил, – резюмировала Люба. – Тут везде клады его зарыты, из награбленного. А ещё он язычником был, человеческие жертвоприношения совершал.
– Это где такое писано? – удивилась я.
– А кто персиянку утопил? В песне так и сказано: «И за борт её кидает в набежавшую волну».
– Так то ж легенда. Просто песня.
– Народ зря песни не складывает…

Отпуск пролетел, пора собираться домой. Галю зашла только перед самым отъездом. Как всегда, не с пустыми руками. В пергаментную бумагу была завёрнута копчёная рыбина, а благоухала так, что, если и пустят в поезд, то в купе соседи меня съедят вместе с ней.

Мы остались вдвоём. Я так и не понимала, какой интерес у Галю ко мне. Чего хотела? Зачем ходила?

– Да всё спросить стеснялась, – понурилась Галю. – Борю моего в Москву зовут работать, он специалист хороший. Только вот сомневаюсь, не знаю ведь там никого. Что за город, что за люди, приживусь ли?
– А почему нет? – удивилась я. – Дети с тобой едут?
– Нет. У старшего работа. А младший… – Галю, кажется, собиралась заплакать. – Он ведь сейчас там… Добровольцем ушёл… Я психовала, потом успокоилась. Стала с ним мысленно разговаривать. Говорю – как ты, сынок? Сыт ли, здоров, не простудился? А он на следующий день звонит: «Ма, всё норм, кормят хорошо, но простудился». А тут что-то долго не звонил. Спрашиваю: «Ранен? Рука, нога? Главное, чтоб не голова». Звонит: «Ма, всё норм! Я в госпитале, ранило слегка в руку и ногу. Главное, не в голову».

Галю всё же заплакала, и я вместе с ней.

– Не надо, не плачь. Нельзя, – успокаивала я её и себя. – Время сейчас такое… Про это время ещё легенды складывать будут… Я тебе телефон оставлю. Если что, звони.