Хотя супруги Калинкины жили в браке уже сорок лет, спали они по-прежнему вместе в одной постели.

В первый год их совместный сон протекал в позе Пастернака, дословно иллюстрируя стихотворные строчки «скрещенье рук, скрещенье ног». Тела молодожёнов были настолько переплетены, что если Жорик хотел почесать одну из своих конечностей, то эта процедура нередко доставалась Лидочке, а если она во сне желала поцеловать возлюбленного, он просыпался от того, что любимая лобызала свою же ручку, причудливо обвившую его шею. Всё это было мило и забавно.

Со временем супругов разбросало по широкой постели, но даже на расстоянии они непременно должны были держаться за руки и касаться друг друга ступнями, в противном случае, не чувствуя близости родных тел, оба просыпались в тревоге.

Лида точно не помнила, в какой момент Жора начал спать к ней спиной, но расценила это как предательство и сильно обижалась. Жора убеждал Лиду, что, поворачиваясь к ней тылом, он демонстрирует высшую степень доверия. В отместку Лида стала мстительно храпеть и так вошла в роль, что с годами храп Лидии Петровны стал неотъемлемой частью её физиологии и настоящей пыткой для Георгия Палыча.

В долгу он не остался и всё чаще, по нескольку раз за ночь, вставал в уборную, чем будил и раздражал Лидию Петровну.

Ночи супругов Калинкиных стали бессонны и мучительны.

– Жора, в чём дело, ты что меня щупаешь? – проснувшись, возмутилась Лидия Петровна. – Тебе глупости какие-то приснились?
– Приснится рядом с тобой что-нибудь путное, как же, – проворчал Георгий Палыч. – Ты, Лидок, вроде женщина, а храпишь как целый тракторный завод.
– Слушай, пожарный, ты со своим гидрантом уже в который раз на вызов мчишься? – поддела его Лидия Петровна. – Беги-туши, а меня не лапай!
– Я и не лапаю. Просто у меня куда-то под тебя беруши закатились…
– Вот же напасть, – сокрушалась Калинкина, – сна ни в одном глазу.
– И у меня, – признался Калинкин. – Бессонница. Гомер. Тугие паруса…

Лидия Петровна нащупала на прикроватной тумбочке пульт и включила на стене большой телевизор, подарок сына.

– Ой, давай только без Гомера!
– Это Мандельштам, – грустно вздохнул Георгий Палыч. – У Пушкина тоже было: «Как и все старые люди вообще, графиня страдала бессонницей».

– Вы принимаете какие-нибудь таблетки? – спросил ласковый голос засветившегося экрана телевизора.
– Господи, это ещё что? – перекрестилась на экран Лидия Петровна.
– Таблетки от головы, – ответила невидимка. – А вы часто болеете?

Георгий Палыч закашлялся смехом:
– Витька вывел нам интернет на телевизор с голосовым помощником. Вот Алиса и шпионит.
– Она нас подслушивает? – испугалась Лидия Петровна.
– Конечно, – согласилась Алиса. – Это мой способ узнать вас лучше. Просто я хочу, чтобы вы были здоровы. И все люди на земле тоже.
– Без тебя разберёмся! – рассердилась Лидия Петровна. – Надо же, нахалка какая!
– Злость – самая бесполезная из эмоций, разрушает мозг и вредит сердцу, – невозмутимо парировала Алиса. – Могу предложить расслабляющие видео для сна.

На экране появился список разнообразных видеороликов. Лидия Петровна тут же заинтересовалась красивыми картинками: «десять часов глубокого сна под стук колёс в поезде», «безмятежный сон под шум дождя и раскаты грома», «расслабление под шелест волн», «исцеление души и тела под пение небес», «умиротворение под музыку ангелов и архангелов».

– Жора, давай посмотрим что-нибудь? – Лидия Петровна щёлкнула пультом на картинку с яркими грибочками, такие, она вспомнила, были на детском шкафчике внука в садике.

На экране открылся странный инопланетный пейзаж: овальная луна в окружении электрических всполохов висела над гигантскими синими мухоморами, которые пьяно раскачивались в лиловой траве под трансцендентальную музыку. С неба сыпались сонмы метеоров и порхали крылья без тел.

– Ой, это где ж такая природа? – простодушно изумилась Лидия Петровна.
– В Новой Зеландии, – веско заметил Георгий Палыч. – Теперь понятно, почему там эти антиподы на головах ходят, после таких-то мухоморчиков.

Из ниоткуда заговорил вкрадчивый мужской голос:
– Здравствуйте, начинаем сеанс гипноза. Устройтесь поудобнее, расслабьтесь, смотрите на экран и слушайте мой голос, больше ничего не имеет значения.
– Ага, а я пока обнесу вашу квартиру! – хмыкнул Георгий Палыч.
– Знайте, что в любой момент вы можете закрыть глаза, – продолжал гипнотизёр, – моментально заснуть и…
–  …не проснуться! – Георгий Палыч отобрал у супруги пульт и выключил видео. – Не нравится мне этот Шахерезад, давай что-нибудь нормальное, без мозгоправства.
– Футбол, например? – презрительно фыркнула Лидия Петровна и повелела по-царски: – Хочу безмятежный сон под шум дождя и раскаты грома!

Георгий Палыч пробурчал, что никогда не понимал, как можно заснуть в грозу, когда над головой словно бы кто-то колотит половником по пустой кастрюле, но исполнил просьбу жены.

Видео оказалось живописным: над маленьким одиноким домиком с единственным горящим в ночи окошком грохотал гром, бесновались молнии, страшно качались чёрные кроны деревьев, и не просто дождь, а настоящий ливень обрушивался на землю.

Вжавшись в подушки, Калинкины напряжённо смотрели в экран телевизора.

– Ты уже впала в безмятежный сон? – поинтересовался Георгий Палыч у супруги. – Это ж какой-то фильм ужасов про всемирный потоп!
– Жорик, не бойся, – успокаивала Лидия Петровна. – Вообрази, что экран – это наше окошко и мы наблюдаем грозу из домика, где тепло и сухо…
– Лида, из какого, к чёрту, домика? – возмутился Георгий Палыч. – Домик вон где стоит, а камера снимает всё снаружи, причём на уровне земли! У меня полное ощущение, что я валяюсь в луже под дождём, не дотянув нескольких шагов до порога.
– Напилася я пьяной, не дойду я до дому… – издевательски затянула Лидия Петровна. – Не пойму, Жорик, почему тебя не убаюкивает эта атмосфера? В восемьдесят девятом в Коктебеле ты отлично спал на пляже под дождём, когда не дошёл до нашего пансионата из лагеря своих собутыльников-каэспэшников. Поставить тебе видео «под шелест волн» для полного погружения в приятные воспоминания?
– Лучше включи себе «музыку ангелов и архангелов», – посоветовал Георгий Палыч. – Смотри, что там обещают: моментальное оздоровление организма, все сосуды очистятся, бляшки рассосутся, уничтожатся бессознательные блоки и негатив по отношению к людям.

Лидия Петровна пощёлкала курсором и остановила свой выбор на пряничном домике с камином.

– Сорок лет мне клянёшься на даче печь переложить, – сказала она с укором. – Давай хоть посмотрим, как люди живут.

На следующем видео с многообещающим названием «сладкий сон под уютное потрескивание камина» люди жили хорошо, правда, все куда-то вышли на ночь глядя. Дом с дорогим интерьером стоял пустой, за тёмным окном валил густой снег, в камине полыхал жаркий огонь, на застеленной кровати лежали раскрытая книжка и гитара с бантом на грифе, на коврике в центре залы сидела одинокая кошка.

Супруги полчаса пялились в экран, на котором ничего не менялось, только кошка всё вертела и вертела головой в разные стороны. Вдруг Георгий Палыч услышал тихое всхлипывание жены, удивлённо повернул к ней голову.

– Это у тебя такая новая форма храпа, или ты плачешь?
– На нашу покойную Муську похожа, – высморкалась в одеяло Лидия Петровна.
– Эта? – Георгий Палыч подслеповато сощурился на кошку. – Да брось! Наша Муська серая была, а эта – в крапинку, и уши у неё какие-то пришибленные.
– Сам ты пришибленный в крапинку, – обиделась Лидия Петровна, – но уши у неё точно не Муськины. Наверное, порода такая – шотландская вислоухая называется.
– Да какая там шотландская, – проворчал Георгий Палыч. – Злая она просто как чёрт, потому и уши прижаты, и глаза выпучены, того и гляди бросится.
– А и вправду, Жора, – Лидия Петровна испугалась и перешла на шёпот. – Почему в доме ни души, и она так тревожно головой крутит? Кошки – они же всякую нечисть чуют. Вдруг там привидение бродит?
– Точно, – в тон жене согласился Георгий Палыч. – Только ты заснёшь, а оно как выпрыгнет на тебя из телевизора: «Отдай своё сердце!»

Георгий Палыч рывком повернулся к супруге и зловеще схватил её за горло. Лидия Петровна заверещала по-девичьи и рефлекторно наподдала супругу коленом. Тут уж взвыл и Георгий Палыч.

– Ну и дура ты, Лидка! Юмора вообще не понимаешь!
– Знаешь что, Петросян, – Лидия Петровна сунула мужу пульт, – сам тогда колыбельную выбирай.
– А я тебе сейчас такую «спят усталые игрушки» поставлю, – обрадовался Георгий Палыч. – Помнишь, где ты всегда дрыхла, как медведь в берлоге?
– На студенческих вечерах, когда ты читал свои стихи?

Казалось, Георгий Палыч великодушно пропустил ядовитый укол, но это была лишь отсроченная месть.

– Обычно, дорогая, ты всегда сладко засыпала в поезде под стук колёс, а я в это время шёл наслаждаться коньячком в вагон-ресторан, – Георгий Палыч заранее подготовился к новому удару коленом и даже успел сгруппироваться, но не рассчитал, откуда ему прилетит.
– Ты думал, что я сплю, дорогой? – усмехнулась Лидия Петровна. – Но, как только ты уходил, я наводила марафет и бежала в соседнее купе, где изумительно пели под гитару и играли в карты на поцелуи.

Георгий Палыч всё-таки включил видео «десять часов сна под стук колёс в поезде», но настроение уже было испорчено, теперь и минуты не проходило без его едких комментариев.

– Бу-бу-бу да бу-бу-бу! – передразнила мужа Лидия Петровна. – Что тебя опять не устраивает?

На экране демонстрировалось обычное купе, шторка на окне приспущена, на столике стакан в подстаканнике с недопитым чаем, в полумраке призрачным светом голубели два ночных светильника в изголовьях коек, мерно стучали колёса.

– Я не умею спать стоя, как лошадь! – взбунтовался Георгий Палыч. – Что это вообще за ракурс? Ты сама посмотри: обе койки пустые, а мы-то с тобой где? Мы словно застыли на входе! Так и будем все десять часов в дверях торчать?

Георгий Палыч полистал список и выбрал другой вагон, удовлетворённо хмыкнул:
– Ну вот, теперь всё грамотно снято, пускай плацкарт, зато обзор с точки зрения «лёжа».
– Вижу, почему тебя устраивает этот ракурс, – недовольно сказала Лидия Петровна. – Что это за баба перед нами на боковушке?

На боковой полке напротив их отсека спала женщина спиной к супругам. Её крупная попа была туго обтянута простынёй, в окошке над ней мелькали деревья, столбы ЛЭП, пакгаузы, огни проносившихся мимо локомотивов. Лидия Петровна неприязненно поморщилась, проследила за взглядом мужа и гневно вскрикнула:
– Жора, куда ты смотришь?
– В окошко на пейзажи, – невинно ответил он.
– Не ври, я всё вижу! Ты пялишься на её задницу! – ревниво прошипела Лидия Петровна.
– Лида, успокойся… Всё, я никуда не смотрю, – Георгий Палыч примирительно закрыл глаза и сонно забормотал: – Не шуми, людей разбудишь… давай поспим… скоро приедем, а мне ещё твои чемоданы таскать через железнодорожный мост… частника ловить, он цену заломит…

Лидия Петровна бросила несколько контрольных взглядов на мужа, убедилась, что тот заснул, и тоже погрузилась в дрёму. Проснулся Георгий Палыч от болезненных тычков в бок. Лидия Петровна перетряхивала подушки в сомнамбулическом бреду:
– Жора, где кошелёк и документы? Нас обокрали. Она вышла ночью!

Георгий Палыч разлепил глаза и попытался сфокусироваться на экране телевизора. Действительно, женщины, прежде лежавшей на боковушке, и след простыл, полка её была собрана в два сиденья и столик посередине.

Жена продолжала отчаянно шарить под подушками.

– Лидия, возьми себя в руки! – не на шутку перепугался Калинкин. – Ты что, лунатик? Мы дома. Это просто видео.
– Видео? – осоловело переспросила Лидия Петровна. – Тогда перемотай назад, я хочу посмотреть, что эта баба делала, пока мы спали, и когда она вышла.
– Хорошо, давай посмотрим, – опасливо косясь на супругу, согласился Георгий Палыч и поискал в темноте пульт. – Я даже не подозревал, что у тебя такая тонкая психика.

Перемотали ролик до спящей тётки, минут пять оба внимательно следили за её попой, но она как лежала, так и продолжала лежать без движения, а потом произошёл моментальный монтаж – и всё, полка собрана, в кадре никого.

– Чёрт-те что наснимают! – Лидия Пална пристроилась к мужу и положила голову на его плечо. – Этот ваш электросон, я вам скажу, прямо какой-то каменный век, по сравнению с восточной медициной.
– Точна, Раиса Захаровна, – засмеялся Георгий Палыч и обнял жену. – А у меня только башка трешшит, и больше ничего… Лид, давай лучше наше старое доброе кино посмотрим, «Любовь и голуби», например, раз уж ты вспомнила?
– Нет, Жорик, выключи этот телек и почитай мне свои стихи, я под них всегда так сладко засыпаю.
– Хорошо, – Георгий Палыч щёлкнул пультом, и экран телевизора погас.

Родная моя и тёплая,
Руки твои укутают,
А губы утешат боли
Кипящих в свинце
Висков.
О, мёд горьковатый тополя,
О, звонкие блики купола…

Лидия Петровна тихонько захрапела, как урчащая на груди кошка, а Георгий Палыч прикрыл глаза и взял её за руку.