Две недели назад узнала от знакомой, что умер один хороший искренний человек, мой преподаватель, которого я уважала, считала другом. И любила. Много лет догадывалась, что его больше нет, но узнала только теперь. Еле сдерживала слёзы перед знакомой, а попрощавшись с ней, зарыдала, как, наверное, никогда не рыдала. Потом позвонила маме и причитала в трубку:
– Он умер, мой Женечка умер! Несколько лет назад. Понимаешь, умер.

Не помню, что ответила мама. Несколько дней я ходила сама не своя. После пробуждения первая мысль о нём и последняя перед сном – тоже.

Мы познакомились, когда мне было 17, а ему – немного за сорок.

Вот первое воспоминание. Прозвенел звонок на пару.

– Здравствуйте, коллеги, – непривычно официально поприветствовал нас преподаватель ОБЖ. – Меня зовут Евгений Леонидович.

Он показался мне интересным человеком: русоволосый, синеглазый, среднего роста, чуть красноватое лицо, пухлые губы. Первая половина пары закончилась, и мы вышли из аудитории.

Однокурсница спросила:
– Тебе не кажется, что он пьян?
– Нет, просто у человека небольшой дефект речи, возможно, вследствие ранения, – ответила я.

«Какие жестокие люди – всех подряд в пьяные записывают», – думала я.

На втором занятии мы делали лабораторную работу, но закончить её не успели. Третье я проболела, а когда вышла, оказалось, что лабораторные уже сданы. Я любила этот предмет и расстроилась, что не смогла дописать работу.

Мы встретились с преподавателем в коридоре и договорились о встрече. Я доделала лабораторку, а заодно принесла черновик доклада. Помню, как с нежностью украдкой поглядывала на преподавателя, пока он читал его, обращал внимание на недочёты. Моё сердце стучало так громко, что, казалось, он это слышал.

Тогда в моей душе зародилось новое чувство. Я ругала себя за него, ведь неправильно любить человека, который старше тебя на двадцать лет, даже если он не женат.

Преподаватель похвалил за то, что я всё подробно расписала, и поручил мне прочитать доклад на следующем уроке. Помню, я страшно волновалась, но в конце однокурсники даже зааплодировали мне. А Евгений Леонидович сказал:
– Умница, Риточка, просто умница.

От этого у меня ещё больше разгорелись щёки.

Мы сдружились.

Контрольная. Я готовилась тщательно, выучила всё наизусть, но, сев за парту, от волнения подзабыла. Слава богу, после молитвы «Отче наш» вспомнила.

– Здравствуйте, – поздоровался Евгений Леонидович. – Предупреждаю: увижу у кого-нибудь смартфоны – поставлю двойку!

Казалось, кто-то водил моей рукой. Я сдала работу первой. Преподаватель читал, а я так же смотрела на него украдкой.

– Пять с плюсом, – сказал он. – С двумя плюсами!

Конечно, в журнале стояла просто пятёрка, но тогда я была счастлива, и шутка про два плюса подняла мне настроение.

Накануне очередной пары я почувствовала себя плохо и утром не пришла в колледж. Сообщила об этом старосте. Первая пара – ОБЖ, и, конечно, о моём плохом самочувствии он узнал.

Когда я пришла в колледж, мы встретились на перемене.

– Риточка, как ты себя чувствуешь? Я за тебя переживал.
– Спасибо, нормально.

Мы прошлись по коридору, и я вернулась в аудиторию. Было радостно, что человек, которого я уважаю, беспокоится обо мне.

На следующей паре мы смотрели фильм о счастье. Единственный свободный стул стоял рядом со мной, и Евгений Леонидович сел на него. Мне было очень хорошо. После фильма преподаватель спросил, что для нас значит «счастье». Сам же ответил так:
– Я счастлив, когда здоров.

Эти простые слова, как часть пазла, впоследствии сложились в общую картину.

Приближался Новый год, мы украшали актовый зал. Я вышла в коридор и столкнулась с Евгением Леонидовичем.

– Риточка, поздравляю с наступающим, желаю тебе быть любимой и любить.
– Спасибо.

Я хотела увидеть его перед праздником и спросила, будет ли у нас ещё пара. Он кивнул.

После той пары, оставшись с ним наедине, я подарила ему открытку. Он прочитал пожелание, его глаза засияли, а губы растянулись в улыбке.

– Риточка, спасибо большое, мне очень приятно.

Это было понятно без слов.

А когда я вручила ему открытку перед 23 Февраля, он поблагодарил и спросил:
– Кстати, почему у меня нет твоего телефона?

Мы обменялись номерами.

Через несколько дней мы встретились на улице. Я шла домой, и вдруг вижу – из общежития появляется Евгений Леонидович. Мы кивнули друг другу, и я пошла дальше. Преподаватель окликнул:
– Риточка, подожди. Давай я тебя провожу немного. Как твои дела?
– Потихоньку.
– Близко живёшь?
– Да.

Евгений Леонидович улыбнулся, и мы заговорили почему-то о здоровье. Он советовал есть побольше фруктов.

Потом я вновь по болезни пропустила пару. А на следующем занятии преподаватель подошёл и тихо спросил:
– Что с тобой было?
– Простуда.

После пары я задержалась, и он сказал:
– Береги себя. Я вот себя не сберёг.
– Извините, это серьёзно? – спросила я, страшно стесняясь.
– Да. Наверное, положат в больницу.

Стало понятно, что он мне доверяет.

Однажды перед уроком обществознания я сидела в коридоре и повторяла конспект.

– Привет, Риточка, – преподаватель сел рядом. – Как твои дела?
– Нормально, а ваши? – спросила я.
– Видимо, придётся ложиться.
– Главное, верить и надеяться, – сказала я с оптимизмом, и он с улыбкой кивнул.

Теперь после каждой пары мы ходили по коридору и мило болтали. Он часто слегка обнимал меня за плечи.

Всё изменилось в один день – я узнала, что преподаватель уволился и у него неоперабельная опухоль головного мозга.

«Женечка, уж простите, что без имени-отчества, – писала я в дневнике, – молюсь о вас».

На следующий день в колледже все вели себя обычно – смеялись, шутили. Я тоже виду не подавала, но про себя думала только: «Где вы, Евгений Леонидович? Ев-ге-ний Ле-о-ни-до-вич, как же так?»

После пар я позвонила ему, сказала, что душа за него болит. Он ответил, что всё нормально и чтобы я не переживала. После мы виделись всего несколько раз, я молилась за него и так верила, что он будет жить, – всем сердцем, всей душой. Он говорил, что справится, но ему стало хуже, и больше мы не общались. Я понимала, что, вероятно, он умер. И мне теперь очень стыдно, что перестала молиться за Женю. Чувствую себя предательницей.

Сейчас, перечитав дневниковые записи, я поняла: он не хотел, чтобы я переживала, не хотел взваливать на плечи молодой девушки такой груз. Возможно, думал и о том, как отреагируют мои родители.

Я уверена, мама поняла бы.

Теперь я знаю, что Женечка любил меня. Может, по-отечески, по-дружески, как человека, а может, и как девушку – уже не узнать. И от этого тяжело.

Я же решила прожить жизнь так, чтобы, будь Евгений Леонидович жив, он бы порадовался за меня. Но пока, даже восемь лет спустя, всё никак не привыкну, что его нет. Женечка, как же так?